Он напомнил себе, что планета покрыта непроходимыми лес­ными чащобами, холодными пустынями и отвесными скалами, на ней бушуют ураганы, ливни и метели, людей подстерегают засухи, враждебная окружающая среда, ядовитые растения и дикие звери. Три тысячи человек не выживут там без машин и научного обору­дования.

И все равно он смотрел на нее не отрывая глаз, словно какой-то новоявленный Люцифер. Быстрое перемещение кораблей по орби­те — полный круг за два часа и сорок три минуты — вскоре откры­ло взору все дневное полушарие, так что Ян чуть не ослеп от солнечного сияния, пристально вглядываясь в одно и то же пят­нышко с извилистыми краями. Он прищурился, стараясь рассмот­реть детали. Да, этот континент — Роксана, там его дети.

— Все еще ждете? — спросил за спиною Киви.

Свобода обернулся, разжав от неожиданности руку, и выплыл из кресла. Он беспомощно барахтался, страдая от унижения, пока Киви не усадил его обратно.

— Ну что? — Голос Яна прозвучал пронзительно и резко.

— Все без толку. — Киви отвел глаза. — Ничего не поделаешь. Повреждения слишком многочисленны, их на скорую руку не по­чинишь. Корабль для нас потерян.

— Помилуйте, капитан! Да плевать я хотел на ваш дурацкий корабль! Нам нужно вытащить груз. Вы хотите нас всех погубить?

— Я не хочу погубить своих людей. — Киви бросил сердитый взгляд на жидкую пену Млечного Пути. — Дался вам этот груз! Что там такого важного?

— Все! Там генератор атомной энергии. Часть синтезирующей лаборатории. Биометрическая аппаратура...

— А без них вы не можете обойтись?

— Рустам — это вам не Земля! Здешние формы жизни для нас почти несъедобны. А земные растения не приживутся без экологи­ческой и химической подготовки. На планете наверняка есть болез­ни — или появятся в ближайшем будущем, как только местные вирусы мутируют, — против которых у человека нет иммунитета. Мы не в состоянии добывать руду и очищать ее в необходимых количествах без высокоэнергетического оборудования, а следова­тельно, без ядерного генератора.

— Вы можете на месте соорудить все, что вам необходимо.

— Нет, не можем. Чем мы будем питаться в это время, во что одеваться, какими инструментами работать? Мы и так взяли с со­бой минимум оборудования. — Свобода покачал головой: — У ме­ня, как вы знаете, двое детей. Я не хочу рисковать их жизнью больше, чем было предусмотрено первоначальным планом.

— Что ж, тогда скажите мне, как вытащить хотя бы самые важ­ные части оборудования, — вздохнул Киви. — Я слушаю вас.

— Но э1т> же очевидно! Силовой экран нашего корабля позволит человеку провести на «Рейнджере» несколько часов. Люди будут разгружать оборудование вручную и перетаскивать его сюда. Пусть каждый член экипажа поработает часа четыре — и дело в шляпе!

— Сомневаюсь, — покачал головой Киви. — У меня больше 1600 человек, это верно. Но переброска груза вручную, на мой взгляд, потребует гораздо больше человеко-часов, чем четырежды тысяча шестьсот. А даже если и нет, я не могу приказать команде идти на «Рейнджер». Нам этот груз не нужен. Радиоактивность же в орга­низме накапливается, и любой космолетчик даже в нормальных условиях за свою жизнь облучается больше чем нужно. Устав не позволяет мне в приказном порядке подвергать людей лишнему риску. Я могу лишь кликнуть добровольцев. Хотя вряд ли среди экипажа найдутся желающие рисковать своей шкурой ради вас, землекопов.

Свобода уставился на капитана. Как в дурном сне, подумал Ян. Они сотрясают воздух словами, но смысл не доходит до собесед­ника.

— Хорошо, — сказал он. — Мы сами перетащим груз. Мы, ко­лонисты.

Киви невесело рассмеялся:

— Вы это всерьез? Неопытные, нетренированные люди — да ра­диация убьет их раньше, чем они приступят к делу! — Капитан посмотрел своему пассажиру прямо в лицо. В косящих глазах про­мелькнула искорка сочувствия. — Мне тоже нелегко, вы же знае­те, — спокойно проговорил он. — На Земле с каждым поколением становится все меньше космических кораблей. И я потерял один из них. Лучше бы я лишился обеих рук! — И, помолчав немного, про­должил: — Предлагаю вам вернуться вниз и обсудить ситуацию с вашими друзьями. Они должны решить, хотят ли остаться здесь на таких условиях. Желающие смогут вернуться домой вместе с фло­тилией. Мы разместим их на оставшихся судах, а чтобы хватило морозильных камер, удлиним немного вахты.

— Но тогда придется вернуться всем! — вскричал Свобода. — Упрямцев, которые захотят остаться, будет слишком мало, чтобы выжить! Вы просто вынесли смертный приговор рустамской коло­нии, а вместе с ней и той вере, что привела людей сюда. Вы лишили смысла их жизни.

— Сожалею, — сказал финн.

Он подплыл к пилотскому креслу и закрепил ремни.

— Возвращаемся на «Курьер», — распорядился он в микро­фон. — Отцепить «Рейнджер» и приготовиться к старту.

Пальцы капитана замерли над пультом.

— Я хочу сказать вам еще одну вещь, Свобода. Даже если бы мои люди согласились заняться выгрузкой, — в чем я сильно со­мневаюсь, — я бы им не позволил.

Свобода сгорбился в кресле. Слишком много ударов обруши­лось на него сегодня. Звездный свет стоял перед глазами, но не достигал сознания.

— Почему? — спросил он.

— Потому что работа растянулась бы на многие недели, — ответил Киви. — На борту «Рейнджера» одновременно находи­лось бы всего несколько человек. А остальные томились бы от безделья на других судах или на планете. И то и другое взрыво­опасно.

-Что?

— Одно дело — чисто мужская экспедиция к новой звезде, — вяло, словно нехотя, проговорил Киви. — И совсем другое — когда вокруг тебя тысяча цветущих женщин, и все они чужие жены. Как вы думаете, в чем главная причина враждебности и стычек между космолетчиками и колонистами? Рано или поздно одна из потасовок закончится чьей-нибудь смертью. И я буду не я, если это не вызовет немедленный бунт. В то же время я не в силах заставить своих людей неделями безвылазно сидеть на орбите, если у них есть возможность пожить на Рустаме. Нам предстоит долгий обратный путь. И я не могу пускаться в него с морально неустойчивой командой.

Свобода закрепил ремни, хотя ускорение было пока незначи­тельным. Впервые за все время он начал понимать, что у Киви были свои причины для несговорчивости.

Он уставился прямо перед собой. Смертоносный дождь должен быть видимым, он должен с шипением биться о магнитное поле. Незримая смерть, отражаемая незримым щитом — умом он спосо­бен такое понять, но инстинкты бунтуют. Всем своим существом он жаждал сейчас лишь одного: прижать к себе детей и Джудит под небом, грозящим разве что простыми молниями.

Озадаченный, он попробовал убедить себя с помощью физи­ки. Нельзя считать электроны и протоны несуществующими толь­ко оттого, что они невидимы. Их следы можно наблюдать в камере Вильсона или на фотопластине... Магнитные поля не менее реальны. Хороший магнит может выхватить нож у тебя из рук и порезать тебя, если подойдешь слишком близко к одному из его полюсов. Планетный магнетизм стрелкой компаса указы­вает тебе путь домой.

Кстати говоря, никому еще не удавалось увидеть, услышать или измерить чувства. И тем не менее любовь, ненависть и страх гонят людей в межзвездные дали, где отчаяние их ломает. Большое, материальное человеческое тело, охваченное беспокойством, может бродить кругами, пока невесомая мысль не остановит его. Если бы с такой же легкостью могла она остановить корабль на орбите! Но мысль — не магнитное поле.

Или?..

Свобода выскочил из кресла. Левая рука ударилась о подголов­ник. Пронзительная боль прокатилась волной, увенчавшись не­вольным вскриком.

Киви обернулся.

— Ну что там еще? — рявкнул он.

Борясь с подступающими слезами, Свобода потрясенно выдох­нул:

— Мне кажется, я знаю способ. Есть способ...

— Сколько времени он потребует? Много? — Киви ничуть не впечатлился.

— Может... может быть.

— Тогда забудьте о нем.

— Черт бы вас побрал! — Свобода опять почувствовал боль в ключице. Шины, похоже, остались на месте. Боль стихала, как отлив, то наплывая, то вновь уходя. Он выбрал момент, когда в мозгу немного прояснилось, и хрипло выкрикнул: — Вы будете ме­ня слушать или нет? Мы можем спасти ваш корабль!