— Может быть, появится шанс, что я приму ваши условия.

— Примете?

— Но только с одной оговоркой, — добавил Доменик.

Она нервно сглотнула.

— И эта оговорка?..

— Очень проста, — начал он, — и, без сомнения, выгодна нам обоим. Вы добьетесь своего и получите благородного рыцаря, который выручит ваш бизнес, а я получу долю в сети шестизвездочных отелей.

Она не поняла, в чем дело.

— Но… чем это отличается от того, что я предлагала вам раньше?

— Очень просто. Я заплачу требуемую сумму и получу сорок девять процентов от вашего бизнеса. Должен сказать, что ни один Сильваньи никогда так не поступал. Вам надо согласиться только на одну вещь.

— И… и что же это будет?

Он встретился с ней взглядом.

— Выходите за меня замуж, Опал Клеменджер. Я вложу деньги в вашу гостиничную сеть на ваших условиях, если вы согласитесь стать моей женой.

— Вашей женой? Вы, должно быть, шутите. Черт возьми, с какой стати мне на это соглашаться? — Опал заметила, что на них начали оборачиваться, вспомнила, где находится, сделала глубокий вдох и уже тише сказала: — По-моему, было бы разумнее закончить разговор у меня в кабинете.

По правде говоря, ей хотелось получить передышку. Как только он окажется у нее в офисе, она тут же поставит его на место. Разговор будет коротким.

Доменик пошел следом за ней, держась слишком близко, в чем вовсе не было необходимости. Ее дразнил аромат его дорогого одеколона. Но она продолжала шагать первой, направляясь к себе в кабинет — небольшой, но хорошо обставленный.

Черт побери, Опал дразнил вовсе не аромат его одеколона. Ее дразнил он сам. Доменик излучал силу и самообладание, что стало особенно заметно в маленьком кабинете Опал. Она даже пожалела, что не выбрала место попросторнее — может быть, зал заседаний совета директоров. Здесь нельзя было укрыться от Доменика Сильваньи, а сейчас ей хотелось оказаться от него как можно дальше. Но прежде она должна ответить «нет» на его нелепое предложение.

Стоя спиной к стене, она скрестила руки на груди, чувствуя, как колотится ее сердце.

— Я предлагаю вам долю в «Клеменджерз», — сказала Опал, стараясь говорить как можно спокойнее, — и это серьезное предложение. Мне бы хотелось, чтобы вы отнеслись к нему соответственно.

Он улыбнулся, наклонил голову набок и небрежно сунул руки в карманы. Опал взглянула на тонкую рубашку, облегавшую его торс, прекрасный костюм, выгодно подчеркивавший сильное тело. Она сглотнула и снова перевела взгляд на его лицо. Он больше не улыбался, в глазах появился хищный блеск.

— Я совершенно серьезен. Вы соглашаетесь выйти за меня замуж, и я спасу ваши драгоценные отели. Все очень просто.

— Это полная нелепость!

— А ожидать, что я заключу сделку в обмен всего лишь на долю младшего партнера, не нелепость? — Доменик вынул руки из карманов и подошел ближе к столу, разделявшему их. — Вряд ли вы думали, что я так легко соглашусь на ваши условия. Вы наверняка ждали, что я в свою очередь выдвину собственные требования.

— Но брак? У вас большое самомнение, если вы надеетесь, что я немедленно отвечу «да»!

— Может, вы предпочитаете стать моей любовницей?

Должно быть, на ее лице появилось потрясенное выражение, и он, казалось, получил от него садистское удовольствие.

— Эта мысль не лишена привлекательности… — Он сделал паузу и внимательно посмотрел на Опал, поглаживая подбородок, как будто всерьез обдумывал эту мысль. — Но нет, по-моему, мои родители обрадуются, если я наконец надену какой-нибудь женщине обручальное кольцо на палец.

— Я не стану ни вашей любовницей, ни вашей женой.

— Вам так не хочется выходить за меня замуж? — Доменик подошел ближе и остановился меньше чем в метре от Опал. — Вы очень красивая женщина. Я вижу огонь в ваших глазах, хотя вы и пытаетесь его скрыть. Думаю, мы могли бы стать хорошей парой.

— Кажется, вы решили, синьор Сильваньи, — прошептала она, полная решимости не дать ему смутить себя, — что интересуете меня как мужчина. Позвольте сказать вам прямо, чтобы не осталось недоразумений. Это деловая сделка. Меня не интересует ваше тело — только ваши деньги.

Брови Доменика поползли вверх. Внезапно он поднял руку, нежно проведя большим пальцем по ее губам.

— Вы вполне в этом уверены?

— О, конечно, — усмехнулась она, когда ее колотившееся сердце немного успокоилось, и к ней вернулся дар речи. — Я никогда не ставлю секс выше бизнеса.

— Может быть, — сказал он, — это потому, что у вас еще не было такой возможности.

Опал отошла от него подальше. Она вспомнила, как в лифте он поймал ее в ловушку, и ей не хотелось снова предоставить ему эту возможность. Только оказавшись в безопасности у противоположной стены, она повернулась к нему лицом.

— С какой же стати я должна считать брак с вами какой-то возможностью? Разве вы не видите, что есть много причин, по которым из вашего предложения никогда не выйдет толку?

— Каких же?

— Мы едва знаем друг друга. — А то, что я о вас все-таки знаю, добавила она про себя, мне не нравится.

Доменик пожал плечами и прислонился к письменному столу.

— Это не проблема. Мои мать и отец познакомились в день свадьбы. Прошло почти пятьдесят лет, а они все еще женаты. Так что длительное знакомство вовсе не обязательно.

Опал хмыкнула.

— Что ж, может быть, они подошли друг другу. Но я даже не в вашем вкусе.

— Скажите, кто же именно в моем вкусе?

Опал вспомнила о фотографиях женщин, державших Доменика под руку.

— Наверное, молодая худая блондинка.

Он снова приподнял бровь, но улыбался уже не так самодовольно. Исчезло и выражение «я вас поймал».

— А какой тип мужчин нравится вам?

На этот раз засмеялась она.

— У меня нет определенных вкусов.

Доменик прищурил глаза, и она тут же догадалась, что он неправильно ее понял. При других обстоятельствах это могло бы ее позабавить. Девушка покачала головой.

— Я видела, как брак может заставить людей страдать. Мне не нравится мазохизм.

— Вы боитесь.

— Нет, — сказала Опал, зная, что говорит правду. Скорее, не желает рисковать. Что вполне понятно. Надо быть не в своем уме, чтобы связаться с таким, как этот плейбой. В ее памяти мелькали эпизоды из жизни матери: ее мамочка, веселая, красивая и такая счастливая, когда муж обращал на нее малейшее внимание, — как она радовалась и надеялась, что обстоятельства меняются, что на ее любовь ответили взаимностью, — а потом ей приходилось испытывать отчаяние, когда он снова покидал ее на много дней ради очередной любовницы.

Опал не могла понять всех отвратительных подробностей, но даже в девятилетнем возрасте чувствовала, что мать страдает, что она ощущает себя совершенно одинокой и ненужной. Ею не интересовались. Она лишняя. И ничего не могла сделать.

Зачем Доменик настаивает на этом браке? Хочет скрыть свой распущенный образ жизни? Или получить гарантию, что даже если он не сможет полностью контролировать «Клеменджерз», то, по крайней мере, добьется контроля над ней?

Мысль вызвала у нее ироническую улыбку. Из этого у Сильваньи ничего не получится, даже если она действительно согласится выйти за него замуж. А подобной возможности не существует. Но что же станет с «Клеменджерз»?

Опал нахмурилась. Сегодня утром Доменик видел ее такой растерянной, когда она стояла у окна, освещенная солнечными лучами. Теперь Опал казалась моложе и более хрупкой. Он привык вести переговоры и поэтому сразу понял: деваться ей некуда, так что ему пора завершать сделку.

— Я поручу моим адвокатам составить все необходимые бумаги. Мы должны действовать быстро, если официальную заявку следует сделать не позднее завтрашнего дня.

— Нет. Я же не сказала, что согласна.

— У вас почти нет выбора.

— Я не хочу выходить за вас замуж.

— Это всего лишь брак. Я же не прошу вас меня любить.

Она выпрямилась с чопорным видом.