- Вот уж не знаю…

- Ну, не знаешь, и не надо…- беззлобно сказал Толя и, поднявшись, побрел в обход дома.

И тут же, за углом, лицом к лицу столкнулся с Кузьмой Егоровичем. Толя чуть не упал: так неожиданно, словно из-под земли, выросла перед ним грузная фигура рулевого. Мальчик вздрогнул.

- А-а, так вот где вы спрятались! За домиком, в тенечке… Отдыхаете, значит, шахматишки, тросточки…- прогудел своим густым басом Кузьма Егорович, и лицо его расплылось в добродушной, веселой улыбке, выпуклые веки опустились, так что на месте глаз остались только маленькие щелочки, да и те закрылись длинными ресницами.- Ну, собирайтесь, орлы! Пойдемте со мной. Мне велено вас доставить. Алексей Григорьевич уже ждет вас на берегу, со свежими омулечками. Хочет, стало быть, угостить вас омулями, которых я, ваш покорный слуга, наловил специально для вас по особому указанию нашего уважаемого директора… Разбудите, пожалуйста, Георгия Николаевича…

Чудесный вечер стоял над Байкалом. Ни облачка, ни тучки. Под лучами заходящего солнца расплавленным золотом плескалась и переливалась на поверхности моря длинная сверкающая линия, отбрасывая в стороны короткие и резкие, словно сабельные удары, огненные черточки мелкой зыби.

Спустившись к берегу, ребята увидели, что Алексей Григорьевич старательно выбирает из мешка со свежим уловом крупных жирных омулей для копчения на рожне, а рядом, стреляя и потрескивая, бросая в стороны красные дуги искр, вовсю разгорается костер из сухих лиственничных сучьев.

- А ну, ребятки,- сказал директор,- у кого есть перочинные ножи, вырежьте-ка из палок такие вот рожны. Каждый - по две штуки.- И он показал мальчикам заостренную с двух концов палочку сантиметров семьдесят длиной.- У кого ножичка нет, собирайте дровишки - сухие сучья.

Когда все приготовления были закончены, Филимонов сказал:

- Теперь смотрите сюда и делайте, как я. Беру, значит, невыпотрошенного омуля, насаживаю его на рожон. С двух боков делаю на омуле несколько надрезов, посыпаю солью. Втыкаю рожон другим концом в землю, от огня не далеко и не близко - чтобы омуль медленно коптился. Прокоптим как следует с одной стороны, потом на другую повернем… От такого копчения нутряной жир всю рыбину пропитает.

Все делали так, как показывал Филимонов, каждый усердно манипулировал над своими двумя омулями. Только у одной Баярмы дело не ладилось, но ей помог Кузьма Егорович.

Пока жарилась рыба, директор сказал Горбачуку:

- Кузьма Егорыч, ребята хотят встретиться с вашим Золэи Бухэ. Жадаев, кажется?

- Жадаев. Но зачем он нужен? - удивился Горбачук.

- Хотят порасспросить его о делах давно минувших дней. Например, о герое гражданской войны, партизанском комиссаре Иване Бургэде, воевавшем в этих местах.

- Так старик ведь глух как пень, да и вообще… чокнутый…- Горбачук выразительно дотронулся пальцем до виска.- Как говорится, «я пришел к тебе с приветом»…

- Но, может быть, он все-таки кое-что покажет… расскажет… вспомнит… Попробовать-то можно…

- Ну что ж,- осклабился Горбачук.- Сделаем. По морю недолго.

- Нет, ребятам нужно еще увидеть заповедные места, поближе познакомиться с природой. Одним словом, настроились идти.

- Пешком?!-поднял брови Горбачук.- А не устанут?

У нас тут буреломы, кручи, горные реки… И все надо будет одолеть. Обрывы, пропасти… А если несчастный случай - кто будет отвечать? Я?

- Ну ничего, как-нибудь, Кузьма Егорыч, тебе ведь не впервые. Будешь, так сказать, и гидом и отцом. Желательно еще побывать в долине реки Шаманки - по ту сторону перевала. Знаешь небось. Ты уж постарайся. Следопыты рвутся туда. И они уедут оттуда домой на автобусе - через Курумкан, Баргузин… Архивные документы говорят, что где-то там похоронен комиссар. Хорошее дело сделаешь, Егорыч, если поможешь в благородном деле поиска. Я на тебя надеюсь, брат…

- Понятно, Алексей Григорьевич. Надо так надо. Будет исполнено. А с лодкой как же?

- Лодку твою отправим с кем-нибудь из рыбаков.

- Хорошо. А когда мы отправимся?

- Наверно… послезавтра с утра…

- Почему не завтра? Неделя - срок небольшой.

- Да вот ребятишкам отдохнуть надо перед трудной дорогой и подготовиться как следует,- ответил Филимонов.

- Да, да, подготовиться надо хорошо, дорога тяжелая, путь далекий,- как-то рассеянно проговорил Горбачук.

Догорал малиновый закат, отражаясь золотисто-оранжевым пламенем на поверхности моря. А на берегу Давшинского залива так же тихо догорал рыбацкий костер, лениво стеля по-над прибрежными плесами сизо-пепельный дымок.

Ночью Цыдену чудилось, будто где-то далеко в море стучит моторка. «Кто это ночью катается на лодке?.. Может быть, какой-нибудь заядлый рыбак возвращается с рыбалки…»- успел подумать он, проснувшись на мгновение, но тут же улегся поудобнее и снова уснул.

А утром приехали на быстроходном катере из аймачной милиции трое в штатском. Ребята еще спали. Только Георгий Николаевич был уже на ногах. Приехавшие о чем-то посоветовались с директором и вместе с ним и Левским отправились на то место, где было обнаружено таинственное оружие. Но - увы!-пулемета на месте не оказалось. Кто-то вытащил его из-под камня, сделав очень ловкий подкоп под громоздкий валун. Подкоп был совсем еще свежий. Видимо, тот, кто здесь орудовал, был тут нынешней ночью… Сдвинуть камень в сторону не смог, но нашел другой и очень простой выход: подкопался. И вытащил! Прямо перед носом милиции! Надо же! И кто бы это мог сделать? Не медведь же утащил, а человек…

Шерлок Холмсы кинулись туда-сюда, прошли по берегу в разные стороны, по нескольку километров, искали под камнями, под выброшенными штормом деревьями, под скалой, в темных расщелинах, на дне заваленных буреломом и валежником распадков. Но все напрасно. Странная находка исчезла, как в воду канула. А может, действительно канула в воду?!

Раздосадованные Шерлок Холмсы так и уехали обратно, не солоно хлебавши.

В середине дня Георгий Николаевич сказал Горбачуку:

- Думаю я, Кузьма Егорович, стоит ли нам откладывать нашу отправку до завтра? А что, если выйти сегодня после обеда и, пройдя километров семь-восемь, устроить ночлег где-нибудь в укромном местечке, на берегу моря или какой-нибудь речушки?

- Ну что ж, я не возражаю. Чего уж нам тут задерживаться!- согласился Кузьма Егорович, как-то странно ухмыльнувшись в бороду и прищурив стального цвета глаза.- Поедим и двинемся. И ребята хорошо отдохнули, и я выспался на славу. Только часа полтора назад поднялся, по лесу побродил, насобирал маслят. Уйма их нынче! Сейчас пожарим… Из лесу я слышал, будто на катере кто-то приезжал сюда. Мотор у катера, видно, сильный, далеко слышно. Кто бы это мог быть?- С этим вопросом Кузьма Егорович обратился уже к Цыдену.- У тебя, брат, шустрые ноги, сбегай-ка за водой, а я пока плиту растоплю.

- И я слышал шум мотора. Только ночью, далеко в море,- сказал Цыден, собираясь идти по воду.

- Мало ли шастает по морю катеров,- равнодушно произнес Георгий Николаевич.

…И вот уж снова в пути наши друзья. Впереди - Горбачук с охотничьим карабином, за ним - Левский и ребята, замыкающий- Цыден с двумя палатками по нескольку килограммов каждая и с централкой. Такое построение было подсказано проводником. Во избежание всяких неожиданностей в тайге всегда ходят так, что вооруженные люди находятся в голове и в хвосте отряда и служат ему заслоном во время движения.

Расплавленным серебром сверкал и переливался Байкал. На необозримых просторах его не видно было ни единой лодчонки. Будто вымерло все живое. Только изредка пролетали над морем чайки. Летали бесшумно, садились на воду плавно и спокойно качались на слабой волне. Чувствовалось, что пришел на Байкал глубокий штиль. Хотя солнце пекло еще здорово, веяло с моря прохладой и свежестью.

Постепенно узенькая тропа стала забирать все выше в гору, то исчезала среди каменистых россыпей, то снова извилистой канавкой появлялась на мягкой, мшистой лесной подстилке, обильно поросшей можжевельником.