Но Брина прекрасно знала, что после окончания школы весила девяносто пять фунтов, и за минувшие десять лет прибавила в весе как минимум 15 фунтов [37].

Проваливаясь в чистый белый снег по щиколотку, они шли бок о бок по узкой дороге, ведущей в сторону горы. Брина была уверена, что узнает места, где она проводила так много времени в детстве. Но она не узнавала их.

— Ты знаешь, куда мы идем?

— Ага.

Столкнувшись с ней плечами, он спросил:

— Замерзла?

На самом деле, пробираясь через снег, она даже немного разгорячилась.

— Нисколько. А ты?

— Нет. — Томас смотрел поверх ее головы, изучая местность.

— У тебя есть бойфренд? — он спросил это так, словно ответ его и не интересовал. — Встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, а ты?

— Сейчас нет.

Споткнувшись о камень, скрытый под снегом, она схватилась за его руку, чтобы не упасть.

— Такая же грациозная, как я погляжу.

Брина подняла на него глаза. Это была правда. В детстве у нее действительно были проблемы с координацией движений, но в отличие от того, как он выглядел сейчас, Томас тоже не родился идеальным. Она отпустила его руку. Возможно, ему тоже требуется напоминание.

— Что случилось с твоими сросшимися на переносице бровями?

— То же, что с и твоими. — Остановившись, он указал направо. — Думаю, нам туда.

Совершенно дезориентированная, Брина вышла за ним на небольшую поляну. Он остановился, оглядываясь вокруг, а затем повел ее в непроходимую чащу. Они шли под вздымающимися к небу соснами, под ногами трещала мелкая поросль. Примерно через пятьдесят футов деревья стали редеть, и они вышли на небольшую прогалину, где глубокий снег снова запорошил их ноги по щиколотку.

— Вот оно. — Томас указал на сосну прямо перед ними.

Брина подошла ближе и посмотрела вверх на прохудившийся дощатый пол их старого домика. Нескольких досок не хватало, некоторые прогнили и упали на землю.

— Частично он еще здесь. Похоже, у нас ничья.

Томас шагнул вперед, встав за ее спиной.

— Или мы оба наполовину выиграли.

Он положил руки на ее плечи, скользнув по гладким рукавам ее лыжного комбинезона.

— Я оплачиваю половину бутылки шампанского и получаю половину того, что хочу.

Брина повернулась и глянула ему в лицо, сокрытое в тенистом полумраке дерева.

— Что именно?

Он привлек ее ближе к себе, и почти прошептал:

— Я хочу половину тебя.

Конечно же, он шутит.

— Какую половину? — поинтересовалась она.

— Верхнюю, — Томас обхватил руками ее затылок и склонил к ней лицо. — Или может быть я возьму нижнюю.

Его теплое дыхание коснулось ее губ.

— Я всегда хотел хорошенько рассмотреть твою нижнюю половину.

Брина поперхнулась нервным смешком. А может он и не шутит.

— Держи руки подальше от моей задницы.

Он тихо рассмеялся ей в губы.

— Спорим, что я могу заставить тебя передумать? — Не став ждать ответа, Томас поцеловал ее. Он провел полураскрытыми губами по ее губам, посылая жаркую дрожь по спине.

Брина вскинула руки к его плечам, обнимая Томаса за шею. И встав на цыпочки, прильнула к его груди.

— Я так рада быть здесь с тобой, — прошептала она, и прикоснулась кончиком языка к его теплой верхней губе.

Его пальцы сжались, зарываясь в ее волосы. Томас отклонил назад ее голову, и ее губы приоткрылись, но вместо того чтобы как следует поцеловать Брину, он мягко втянул ее нижнюю губу. От каждого нежного потягивания его жарких влажных губ, она чувствовала ответное напряжение в груди, между ног и в сердце. Опустив трепещущие веки, она отдалась на волю чувственному потоку, жаркому, тягучему и сладкому как мед.

Это не был мальчик, которого она знала. Мужчина, от которого она таяла посреди зимы, знал, чего хотел, и знал, что делает, дразня ее своими губами. Он и раньше умело целовался, и был очень, очень хорош, вызывая у нее соблазнительные мысли. Такого Томаса она никогда не знала. Этот незнакомец вынуждал ее страстно желать большего, чем касания через плотную одежду. Она сорвала свои перчатки и кинула их на землю. Обхватила его голову, пройдясь голыми руками по коротко стриженым волосам. Прохладные и шелковистые, они обвивали ее пальцы, щекоча ладонь.

Томас склонил голову Брины на бок, накрывая губы своими. Смыкая и размыкая губы, и снова дразняще раскрывая их, как мужчина, жаждущий немного большего, чем такого простого проникновения. Его язык вторгался в ее рот в жарком чувственном нападении, терзая ее и напряженно посасывая. Он целовал ее долго, горячо, их языки сплетались, познавая друг друга на вкус и ощупь, пока низкий стон не вырвался из его груди. Отпрянув, он посмотрел ей в лицо, тяжело дыша и хватая ртом воздух.

Нет, это был не тот Томас, просто державший ее за руку и целовавший в губы. Этот Томас в упор смотрел на нее, опустив веки и давая понять, чего именно он хочет. Он хотел большего, чем держаться за руки, и где-то внутри, где хранились все ее воспоминания и старые чувства, где-то в глубине души, прошлое и настоящее смешались, слились воедино в сумбурном эмоциональном клубке, и мальчик, которого она когда-то любила, быстро превращался в мужчину, в которого она могла влюбиться.

— Помнишь те времена, когда я приходил в твой дом? — спросил он хриплым голосом. — Твоя мама открывала дверь, и я спрашивал, можно ли с тобой поиграть.

— Ммм-хмм.

Хватаясь зубами за средний палец перчаток, он стащил их и уронил на землю.

— Что скажешь, Брина?

Он взялся за молнию ее лыжного комбинезона и заглянул Брине в глаза. Он не спрашивал разрешения, но она знала, что может остановить его, если захочет.

— Хочешь поиграть?

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, хотя уже и сама понимала.

— Что-то такое, — Томас медленно расстегивал молнию до середины груди и ниже. Холодный воздух проник между металлическими звеньями, подбираясь к ее разгоряченному телу. По коже пробежали мурашки, и соски почти болезненно затвердели. Он не отрывал от нее глаз, хватаясь за края комбинезона и разводя их в стороны. — Примерно такое.

Затаив дыхание, Брина ждала. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он перевел взгляд мимо ее подбородка, на шею и ниже, на кружевной лифчик. И внезапно застыл, дважды моргнул и покачал головой, словно захваченный врасплох.

— Иисусе, на тебе нет футболки.

— А должна быть?

— Думаю, нет, — сказал он, проскальзывая руками вовнутрь. Его теплые ладони коснулись ее живота, и плавно двинулись вверх, накрывая чашечки лифчика.

— Может ты и не была такой до окончания школы, но ожидание того стоило. Ты совершенна.

Дыхание застряло у нее в груди, и Брина толкнулась грудью в его руку, наклоняясь вперед и целуя Томаса в губы. Затем, отвернув в сторону воротник его куртки, сунула руку под водолазку. И прижавшись ртом к теплой коже его шеи, она попробовала его на вкус.

Томас согнул колени и подхватил ее за бедра, закидывая ноги вокруг своей талии. В два широких шага он подошел к сосне и прижал Брину спиной к стволу, притягивая ее лицо к своему. Мгновенно нашел ее губы, целуя сладострастно и чувственно, на этот раз без всяких нежностей и поддразниваний. Он распахнул комбинезон, обхватывая руками ее груди. Ладони коснулись сосков, пальцы сжали грудь, и он проник языком в ее рот, вжимаясь пахом между ног Брины. Она чувствовала его через гортекс и нейлон, твердого и длинного, и сжала ногами бедра Томаса. Широко расставив ноги, он целовал ее подбородок, шею, впадинку на горле и припухшие соски. Брина выгнула спину дугой, упираясь плечами в шероховатую древесную кору, и запустила пальцы в его густые волосы.

Томас провел кончиком языка по атласному краю лифчика, дойдя до вышитой дуги в центре. Затем скользнул сомкнутыми губами по выпуклой вершине, пройдясь туда и обратно по напряженной плоти. Пальцы Брины запутались в его волосах, когда он взял сосок в рот и всосал его через нейлон.