Янковские украсили веранду своего дома лозами дикого винограда. Он быстро потянулся вверх, вполз на крышу, затеняя крыльцо от солнечных лучей.

Это лето принесло им первые радости. В косяке Атамана появилось четыре длинноногих жеребенка, забавно прыгавших возле своих маленьких мам. Они паслись в общем табуне неподалеку от дома, только на ночь возвращаясь в пригон в сотне шагов от усадьбы: конюшня стояла еще не отстроенной.

К осени жеребята заметно подросли, быстро догоняя маток. Это радовало: первый опыт скрещивания с русским конем наглядно оправдывал надежды. К ласковым разномастным жеребятам успели привязаться все, особенно Ольга Лукинична и дети. Все новорожденные получили клички.

Но в ноябре на полуостров пожаловал тот, кто считал себя полновластным хозяином всего живого в этом крае. Да он и был здесь хозяином на протяжении веков. Охотничьи племена гольдов, орочей, тазов, удэге издревле почитали тигра божеством, не смели поднимать на него свое примитивное оружие. Напротив, ему молились, приносили жертвы. Перед гигантской оранжево-полосатой кошкой трепетало население Кореи и Маньчжурии. Верховный правитель Страны Утренней Прохлады вынужден был издать указ: выделить из лучших воинов королевской гвардии специальные команды храбрецов-богатырей для борьбы с тиграми! Но и это не спасало сельских жителей от кровавых набегов: хищники, как в собственную кладовую, вторгались в человеческие жилища.

Янковские услышали тревожное ржание и топот своего косяка во дворе, выбежали на крыльцо. Следом за лошадьми бежал бледный, запыхавшийся воспитанник Андрей.

— Михаил Иванович! Тетя Оля! Какой-то громадный зверь схватил за огородом Рыжика! Задавил и прямо в зубах утащил на сопку в лес!

Все гурьбой кинулись в поле, где с утра бродил косяк. Нашли клок шерсти, немного крови. Больше ничего. Снега еще не было, но на оттаявшей утром земле Михаил Иванович разглядел круглый, размером в тарелку, след. Тигр!

Попытался проследить, но крови было всего несколько капель, а в лесу след и совсем затерялся. С тяжелым сердцем он повернул домой. Жена бежала навстречу.

— Ну что? Нашли что-нибудь?

— Нет, Рыжика, Оля, искать нечего. Но я нашел следы — унес тигр. Боюсь — это только начало. Снега-то нет, как его найти?

Ольга отвернулась. Она не любила показывать слезы даже мужу. Грустные они вернулись домой. А Андрей успел рассказать о беде Лизе и Шуре, и теперь ревели все хором…

Опасения Янковского подтвердились. Рыжика тигру хватило всего на два дня. На третий он так же безнаказанно уволок Белку. И эта охота ему очень понравилась. Брать глупых и беззащитных домашних животных оказалось куда легче, чем скрадывать чутких кабанов, оленей, коз. Те часто срываются из-под самого носа, а старый кабан еще и клыки показывает!

Третьего жеребенка, а за ним по очереди и двух маток он взял ночью уже прямо во дворе, в ста шагах от дома. Всякий раз собаки, поджав хвосты, поднимали дикий лай, но с места не трогались. И пока хозяева выбегали с оружием на шум, тигр спокойно успевал уволочь свою жертву, легко перемахивая полутораметровую ограду с лошадкой в зубах. Вламываясь в недостроенную конюшню, одним ударом перебивал лошади шейные позвонки и волок ее без сопротивления.

Михаил Иванович невольно вспомнил слова адмирала: «Двуногие и четвероногие хищники могут доставить вам немало хлопот». Да, с двуногими вроде бы справились, но вот четвероногие, кажется, в самом деле могут похоронить его мечту. А снега все нет!

Янковский ходил мрачный. Ольга Лукинична при нем не плакала, но осунулась на глазах. Он знал, что жена почти не спит. И вдруг — в полнолуние — долгожданная пороша!

Михаил Иванович посветлел. Проверил под вечер винчестер, отобрал самые надежные патроны. Ольга Лукинична вышла из кухни.

— Где думаете его караулить?

— Спрячусь под стеной конюшни в сено. Для приманки привяжу во дворе Пегашку.

— Последнего нашего жеребеночка?

— Сейчас при полной луне на снегу светло. Замечу его загодя, схватить жеребенка не дам, не беспокойся.

Он взял под мышку тулуп и вышел. Вывел жеребенка, привязал к коновязи посреди пригона. Бросил под не освещенную луной стену конюшни охапку сена, накинул на плечи тулуп, сел. Стояла тихая, светлая, еще не очень морозная ночь. Отчетливо виден стоящий в двадцати шагах Пегашка. Пригорюнясь, он лениво жевал клок сена.

«…Нет, сегодня вору незаметно не подкрасться. Увижу».

И только подумал, как краем глаза заметил какую-то тень и вздрогнул. А в воздухе молнией сверкнуло длинное изогнутое тело: огромные лапы простерты вперед, хвост — змеей!

На мгновение почудилось: словно сказочный дракон спрыгнул с луны. Но тут жалобно, пронзительно проверещал Пегашка, и охотник отчетливо расслышал хруст раздробленных позвонков. Еще миг, и тигр, как кошка с мышью, с жеребенком в зубах бежал крупной рысью к ограде.

Пусть полная луна, но ночь есть ночь. Посадить на мушку на бегу трудно. Стрелку показалось, что поймал переднюю лопатку, — он выстрелил. Тигр сразу бросил добычу, глухо рыкнул и плавно перемахнул через ограду. Пегашка не шевелился, вокруг головы по снегу растекалось темное пятно.

Михаил Иванович выскочил через калитку в заборе и увидел след хищника. Разбрасывая неглубокий снежок, он уходил к лесу саженными прыжками. Справа от этих огромных лунок на серебрящемся под луной снегу словно рассыпана гречиха… Наклонился, взял на ладонь. Кровь! «Стрелял в левый бок. Значит, прохватил навылет… Ага, перешел на шаг, видно, задело как следует!» Он повернул к дому.

Ольга, конечно, не спала. Она слышала предсмертный вопль жеребенка, выстрел, рык тигра. Засветив керосиновую лампу, встретила мужа на крыльце.

— Что, успел задавить Пегашку?

— Задавил и ушел, черт! Хоть и ранил я его, кажется, серьезно. Завтра позову на помощь Гека. Кроме Фридольфа в таком деле положиться не на кого.

Михаил Иванович протер винчестер и повесил в спальне на рога оленя.

Утром, хорошо понимая, что раненый хищник во сто крат опаснее здорового, отправился к соседу: в мужестве финна он не сомневался. И тот собрался сразу, без лишних слов.

На море главенствовал Гек, на охоте — Янковский. Он и шагал впереди. Кровавый след вел зигзагами сквозь густой кустарник. Было ясно — ранение тяжелое: хищник несколько раз ложился и все время петлял, а это значило, что он недалеко и готовит засаду. Охотники двигались осторожно, не торопясь, часто оглядываясь по сторонам. Каждый шорох держал в напряжении. Пересекли овраг, начали подниматься по отлогому склону соседней сопки, как вдруг услышали треск сухих веток кустарника. Тигр вскочил с лежки и, пригибаясь, подбирался к ним, готовясь к прыжку. По колеблющимся вершинкам орешника охотники улавливали его направление, хотя разглядеть зверя еще не могли.

Но вот из бурых зарослей близко вынырнула оранжевая, в седых усах, украшенная на лбу черным «иероглифом», страшная голова. Уши прижаты, пасть оскалена, ощерены огромные желтые клыки…

«Сейчас ему хватит трех прыжков, сомнет обоих!» — Михаил Иванович вскинул винчестер. Мушка всплыла на уровень сверкнувших янтарных глаз, указательный палец плавно потянул гашетку…

И в этот миг Янковский внезапно услышал позади глухой, но спокойный голос:

— Не разбей череп, Михаил, его музей просил.

Пуля угодила точно в лоб. Убийца шести лошадей расплатился собственной шкурой, и первый добытый на полуострове череп, хотя и с дыркой, все же украсил стеллаж краеведческого музея.

В те годы Янковский и Гек постоянно были рядом. Когда Гек завел первую гарпунную пушку, он сделал соседу памятный подарок. На стене веранды Янковских много лет висел мощный китовый ус, а под ним — отслужившая свой век тяжелая шомполка четвертого калибра, посеребренная морскими брызгами и туманами.

В апреле сошли последние остатки снега, утихли дующие с далеких маньчжурских степей студеные северо-западные ветры. Растаял лед на лагуне, ушли на север последние вереницы лебедей, гусей и уток. На полуострове нежно зазеленели сопки, а в мае бело-розовыми дымками распустились абрикос, черемуха и дикая груша.