Кушнир принял душ, зажарил яичницу с колбасой, а есть не хотелось. Он ковырял вилкой в сковороде, а мысленно подходил к дому на Ленинском проспекте.

Зазвонил телефон. Валерий схватил трубку.

— Здравствуй, милый, — чуть слышно проговорил знакомый до боли голос. — Это я…

— Ирэн! — Кушнир в волнении перехватил трубку левой рукой. — Где ты?.. Что с тобой?

— Я люблю тебя… — Голос дрогнул, и Валерий живо представил Ирэн, сжимающую трубку и глотающую слезы.

— И я тебя люблю, — прокричал он. — Ты слышишь, Ирэн, люблю!

— Ты не сердишься на меня? Я не виновата, Валери. Не, виновата…

— Знаю, — вырвалось у Кушнира, — я не сержусь. Я хочу сказать [тебе, Ирэн: оставайся в Москве. Навсегда. Ты меня понимаешь? Навсегда…

— Это невозможно… пока… Потом, может быть, но сейчас не могу. Не сердись, Валери… Позже ты все поймешь. До свидания…

— Ирэн, Ирэн! — кричал в трубку Валерий, не думая о том, что его наверняка слышит все общежитие. Но трубка отвечала короткими гудками.

«Может, взять пару отгулов и махнуть в Москву? — думал Кушнир, рассматривая календарь. — На понедельник и вторник, и уехать в пятницу. Четыре дня получится. Но почему у нее все эти дни телефон не отвечал? Может, она на другую квартиру переехала? А возможно, Травински тут замешан? Нет, надо подождать, Ирэн должна еще раз позвонить…»

Все эти дни Валерию не хватало Ирэн, он это знал теперь наверное. Если в начале знакомства он относился к ней просто как к красивой женщине и не больше, то вскоре Ирэн прочно вошла в его жизнь. Ему надо было постоянно видеть эту женщину, ощущать ее рядом. Кушнир никогда еще не испытывал такого чувства, и оно его обрадовало. Он даже матери написал, осторожно рассказав, что познакомился с изумительной девушкой. Мать ответила, что очень рада, и приглашала на лето сына с «невестой» приехать погостить…

— Правы вы были, Владимир Иванович. — Кудряшов положил на стол несколько фотографий. — Сэм почти неделю на «хвосте» у Кушнира сидел. Снял комнату напротив общежития в частном доме и буквально встречал и провожал.

— Кушнир заложил тайник?

— Да, вчера в девять шестнадцать…

— Когда выемка произошла?

— Удивительно, но факт: в тот же день. Как и предполагалось, тайник изъял Сэм. Он был на своей машине и тут же уехал в Москву. Очевидно, у них с Травински постоянная связь.

— Ответ был?

— Около восемнадцати пятнадцати все тот же Сэм остановился рядом с отметкой «47 километр» и с полчаса менял правое переднее колесо на запаску.

— Что там было?

— Настойчивое желание увидеть предварительные расчеты новой технологии…

— О! Видно, «журналиста» начали поторапливать из «компании». Это странно. Непроверенного агента заставляют рисковать. Не похоже на ЦРУ. А может, это инициатива Травински? — Росляков задумчиво посмотрел на Кудряшова. — Может, выслужиться хочет? Отношение к нему руководства, прямо скажем, прохладное…

Кудряшов осторожно посмотрел на часы.

— Что, на свидание торопишься? — Росляков добродушно ухмыльнулся.

— Нет. Сейчас должны позвонить и сообщить, когда изъял тайник Кушнир.

— Так… Задание Травински серьезное. Андрей, готовь план операции и после обеда — ко мне.

— Есть. Разрешите идти…

— Давай, боец.

Юджин Макдональд, бывший политический деятель и бизнесмен из Алабамы, а ныне резидент разведки, сидел за столом в своем кабинете и просматривал какие-то бумаги, когда секретарь доложил о том, что Травински просит принять его.

— Пусть подождет, — буркнул он.

Макдональд хотел показать, что очень занят, и… настроиться на нужный лад. Новое руководство «компании» не очень-то приветствовало старое поколение разведчиков, упрекая их в ненужной щепетильности и осторожности. Макдональд это понял сразу при первой встрече с директором «компании» перед отъездом в Москву. Разговор был длинный, но деловой. Директор только что вступил на свой пост и, естественно, хотел зарекомендовать себя перед президентом с лучшей стороны. Макдональд знал, что директор сыграл огромную роль в предвыборной кампании, что президент безоговорочно доверяет ему и надеется на него.

Назначение в Москву для Юджина было, кроме всего другого, лестно потому, что он был деловым человеком и считал, что, чем труднее поставленная задача, тем выше оценивается ее выполнение, особенно если выполнена она на «сто долларов».

— Проси, — наконец сказал Макдональд секретарю и принял деловую позу.

— Добрый день, мистер Макдональд. — Гарри остановился в дверях.

— Травински! Хэлло! Проходите, Гарри, садитесь. С чем пожаловали?

— «Аспирант» снял тайник и в скором времени, очевидно, сделает работу.

— О'кей…

— Я бы хотел поговорить об операции прикрытия, шеф.

— Кто пойдет на изъятие тайника? — Юджин подвинул Травински коробку сигар и зажигалку.

— Мне кажется, следует послать Сэма. Он уже проводил подобную операцию, знает особенности местности и не вызовет подозрения ни у кого…

«Ага! — злорадно подумал Макдональд, но вида не показал. — Испугался… Хочешь подставить Сэма. На всякий случай, как говорят русские! Шиш! Не выйдет. Если операция провалится, то этот нищий аристократ станет обвинять меня в том, что я дал ему агента, который работал на контрразведку! Нет уж, Гарри, такой фокус у тебя не пройдет! Я на своем веку и не таких видел…»

— Что ж, Гарри, вам, конечно, виднее, но я бы не советовал этого делать. Сэм и так много поработал на вас, нужно дать отдохнуть человеку. Вы, Гарри, слишком долго сидели в Москве без работы, так что, мне кажется, — Юджин улыбнулся и поднес зажигалку к сигаре Травински, — в этот раз поработать придется именно вам.

— Но, мистер Макдональд, по всем правилам…

— Это приказ, мистер Травински. — Юджин встал, поправил галстук. — Желаю удачи…

План операции обсуждали долго. Надо было продумать все до мельчайших деталей, и Росляков, неимоверно уставший за эти дни, настойчиво проигрывал их на карте. Он заставлял сотрудников с часами в руках повторять одно за другим свои действия, неожиданно вводил осложнения и, наконец, удовлетворившись, тяжело опустился на стул.

Андрей смотрел на полковника и еще раз мысленно проигрывал заключительную стадию операции.

В кабинете стояла непривычная, режущая слух тишина. Росляков встал, подошел к своему столу, молча убрал в сейф документы и, обернувшись, добродушно бросил:

— Что задумались, бойцы? Уморил вас старик? Молчите, значит, уморил…

По комнате прошло легкое движение, словно спала скованность. Кто-то вполголоса заговорил, кто-то снова подошел к карте Московской области, еще раз всматриваясь в место проведения операции.

— Ну так, ребята, — полковник глянул на стенные часы, — по домам. С утра — готовность номер один. Андрей Петрович, ты до утра дежуришь. Я дома. Bce!

Травински, несмотря на неприятный разговор с Макдональдом, с утра не покидало великолепное настроение. Он поднялся рано, полчаса полежал в кровати, с удовольствием разглядывая лепной потолок спальни, залитой солнечным светом. Потом долго делал гимнастику, тщательно брился. Надев тренировочный костюм, спустился на улицу и не спеша побежал по знакомому маршруту, то и дело здороваясь кивком головы с такими же любителями утреннего бега. Вернувшись, принял душ и сел завтракать.

Он ел не спеша, поглядывал на большие напольные часы и мысленно представлял себе, как по утреннему шоссе движется «аспирант» к 47-му километру. Травински настолько хорошо изучил маршрут, что вплоть до куста мог представить себе путь движения Кушнира.

Он ждал звонка Сэма. Ровно в десять тридцать тот позвонил, сказал условленную фразу. Гарри посмотрел на часы. Потом позвонил:

— Сегодня у нас праздничный и очень сложный день, мисс Горд. Прогулка за город. Через полчаса буду у вашего дома…

Травински решил ехать на машине секретаря посольства по науке. 6 «тойоте» с дипломатическими номерами он чувствовал себя спокойнее, хотя понимал, что за ней наблюдать гораздо проще, чем за обыкновенными «жигулями» с московским номером.