Ташинга неожиданно положил руку на плечо Чарли, и мальчик вздрогнул. Буллит заскулил, и тронулся вперед, нерешительно оглядываясь на людей. Впереди, у высокого куста акации, темнела бесформенная куча, на которой яркими пятнами выделялись желтые лоскутки ткани. Льва поблизости не было.

Старик быстро двинулся вперед, сорвал с себя одеяло и накрыл останки девушки. Но  подошедший Чарли приподнял одеяло за угол.

— Я должен это видеть, — Чарли стиснул зубы, разглядывая кровавые ошметки и осколки костей, еще вчера звавшиеся Кунаше, — если я хочу его убить, я должен.

— Тише, муридзи, тише, — негр прижал палец к губам, — шумба близко. Шумба слышит. Шумба знает.

Буллит, на несколько минут сбитый с толку запахами растерзанного человеческого тела, подтвердил слова охотника, залившись отчаянным лаем, и снова пустился по следу.

Через полчаса Ташинга снова остановил мальчика, указав протянутым копьем на густые заросли дальбергии, покрытые мелкими сиреневыми цветами. В тот же миг из зарослей раздалось угрожающее рычание.

— Муридзи знает, — тихо сказал Ташинга и наклонился, поднимая с земли увесистый камень.

Чарли утер выступивший на лбу пот рукавом куртки,  снял с плеча Мартини, зарядил винтовку, положив запасной патрон в открытый верхний карман куртки. Времени на второй выстрел могло не хватить, но подстраховаться все равно стоило.

Они сократили расстояние до тридцати ярдов, и Чарли услышал глубокие и тяжелые вздохи, перемежающиеся утробным ворчанием. Негр выступил вперед, перекинув копье в левую руку, и швырнул камень в заросли. Рычание стало громче, злоба и ярость слышались в низком глухом голосе, раздававшемся словно из-под земли, из самого ада. Ташинга запустил в кусты второй камень, и от львиного рева вздрогнула земля. Зверь выступил вперед, оскалив широкую пасть, его пшеничная грива, достигавшая мощных передних лап, была измазана кровью, в желтых глазах пылала ненависть.

Лев опустил голову, почти коснувшись мордой громадных лап, изогнулся, присел, царапая когтями землю. Кисточка на хвосте зверя вздрогнула и затряслась. Чарли опустил ствол, прицелился, нажал на спуск. Пуля ударила льва в правое плечо, он снова заревел, разевая страшную пасть, и кинулся вперед длинным прыжком.

Буллит вылетел вперед, звонким лаем вызывая огромного зверя на бой. Лев остановился, и презрительно махнул лапой, но пес отскочил, продолжая облаивать противника с безопасного расстояния. Лев снова подобрался для прыжка, и взгляд его не отрывался от торопливо достающего второй патрон мальчика.

Ташинга бросился к зверю, поднимая копье. Лев летел на охотника, как громадное пушечное ядро, сжимаясь в воздухе в желто-рыжий комок, отталкивая землю мощными лапами, скаля кинжальные клыки. Чарли едва не выронил патрон, но успел перезарядить Мартини, когда между львом и Ташингой, застывшим с зажатым в кулаке копьем, оставалось всего десять ярдов. Чарли выстрелил, и лев, сделав в воздухе сальто, рухнул рядом со стариком, сбив его с ног. Между угасающих желтых глаз темнело отверстие, и струйка крови стекала по широкому носу льва.

Чарли опустился на землю, все еще судорожно сжимая в руках Мартини. Ташинга, не торопясь, вытащил из заплечного мешка полпачки табаку, нож, отправил в рот добрую порцию и принялся срезать когти с львиных лап.

— Амулет, — ответил он на немой вопрос мальчика.  —  Для муридзи. Только глупец не боится. Убей шумбу. Убей свой страх. Муридзи знает.

* муридзи (шона)  —  хозяин фермы

* шумба (шона)  —  лев

Джеймс Уэсли

— Кого там нелегкая несет?

Лейтенант Джон Сайкс поскреб подбородок, прикинул оставшееся до вылета время, решил, что и так сойдет, и отхлебнул чаю, меланхолично наблюдая за приближающимся к аэродрому облачком пыли. Звено, по случаю редкой для декабря летной погоды, подняли ни свет, ни заря, и сейчас ребята отсыпались в палатках. Сайкс тоже поворочался с полчаса, понял, что все еще не вошел в режим после недельного отпуска в Лондоне, и отправился в офицерский клуб, за чаем.

Подозрительное облачко стремительно приближалось, превращаясь в потрепанный фронтовыми дорогами Трасти*. Через минуту уже можно было разглядеть пригнувшегося к рулю курьера в черной куртке и кожаном шлеме, выжимающего из мотоцикла все четыре лошадиные силы.

Курьер затормозил с разворотом у дощатого барака, где разместилась канцелярия капитана Берча, адъютанта эскадрона, заведующего всей бумажной волокитой и собирающего рапорты вернувшихся с вылета пилотов. Сайкс, напомнив себе, что любопытство губительно не только для кошек, оставил недопитый чай на низеньком круглом столике и отправился на охоту за новостями.

Курьер отсалютовал, резким жестом подняв открытую ладонь к шлему, и Сайкс едва сдержал желание присвистнуть. От заляпанной грязью высокой фигуры прямо-таки повеяло Сандхёрстом* и плац-парадом.

— Лейтенант Джеймс Уэсли, Гвардейский Гренадерский.

Сайкс взял под козырек, мысленно поздравляя себя с тем, что фуражку, все-таки, надел, и пытаясь сообразить, как незаметно застегнуть летный комбинезон, в распахнутых отворотах которого виднелась фланелевая пижама.

— Мне нужен командир эскадрона, — Уэсли вежливо отвернулся, словно прочитав мысли собеседника, — где я могу его найти?

— Где-то в районе Камбре, — хмыкнул Сайкс, — полчаса, как вылетел. Раньше полудня не вернется.

— У меня срочный приказ из Ставки, — сообщил Уэсли, окидывая Сайкса оценивающим взглядом серых глаз, словно проверяя на благонадежность, — кто у вас за старшего в отсутствие майора?

— Капитан Берч, адъютант эскадрона, — Сайкс кивнул на плотно прикрытую дверь офиса, на которой красовалась табличка «Работаю, не беспокоить», — в такое время он по уши зарывается в свои бумажки, но для вас, мистер Уэсли, может, и выползет.

Лейтенант Уэсли недовольно повел крупным породистым носом, поджал и без того узкие губы и постучал в дверь.

До клуба Сайкс дойти так и не успел. Капрал Дженкинс, тучный и приземистый кокни, уже не первую кампанию прошедший с пером и гроссбухом, передал приказ Берча немедленно явиться в канцелярию. Сайкс, пробормотав заупокойную безвременно остывшему чаю, поплелся обратно, представляя себя попавшимся в сеть живодера любопытным котом.

— Кто-нибудь из вашего звена умеет обращаться с камерой, мистер Сайкс?  —  с надеждой спросил Уэсли.  —  Командованию срочно нужна аэросъемка.

— Никто, — помотал головой Сайкс, — мы  —  эскорт прикрытия, Мораны*. Наблюдатели все на рекогносцировке в Камбре.

— Это мне капитан уже сообщил, — сквозь зубы процедил Уэсли, — но мне нужно знать, как решить проблему, а не убедиться, что она нерешаема.

— Сожалею, мистер Уэсли, — Берч подал голос из-за заваленного бумагами огромного стола, непонятным образом уместившегося в тесном бараке, — ничем не могу помочь.

Он зашелестел бумагами, всем видом показывая, что его отвлекают от работы.

— Речь не о помощи, капитан, — с ледяным спокойствием заметил Уэсли, — а о приказе командования. Я приехал лично, потому что дело не терпит промедления. Как только фотографии будут проявлены, я должен позвонить в штаб и сообщить результат. От него зависит, состоится ли назначенная на вечер операция.

— Аэродром в Белланглиз?  —  Берч довольно заулыбался в лихо закрученные на кавалерийский манер усы.  —  Давно пора. Мы его еще две недели назад фотографировали, троих пилотов потеряли.

— Поступила информация, — Уэсли недовольно оглянулся на отступившего в угол, чтобы не мельтешить, Сайкса, но продолжил, — что аэродром перенесли, а нас там ждет зенитная артиллерия. Информация ненадежная, от германского летчика. Проверить надо. Командование не хочет рисковать зря.

— Понимаю, — снисходительно кивнул Берч, — но помочь ничем не могу. Кроме меня с фотографиями здесь работает только Дженкинс. Вот, разве что его послать?