Перед выходом мне позволили встретиться с Олегом, который очень помог мне за время срока, проведённого в данном месте. Я поблагодарил его за это, мы договорились увидеться, когда он тоже будет за периметром этого учреждения, ведь оно – не самое лучшее место для встреч. Он сказал мне, что с тем, кто попортил меня, потом сделают также, но я попросил его об обратном, что не стоит ничего с ним делать, ведь он уже и так наказан, ему предстоит дальше расплачиваться за свои грехи.

  Олег удивился моим словам, крепко пожал руку и пожелал не сбиваться со своего пути, хотя мне казалось, что я уже давно сбился с него и не знаю, куда двигаться дальше и как поступить правильно, я просто заблудился.

  На выходе к свободе меня ожидал Виктор. Мы поздоровались и обнялись, я обрадовался увидев его вновь вживую и без посторонних людей и препятствий. Оглянувшись назад, я подумал о том, что если мне когда-нибудь вновь придётся лицезреть это заведение, то я желаю видеть его только снаружи, с этой стороны, со стороны свободы.

  – Ну, как ты поживаешь, как там, как здоровье? – поинтересовался друг, усевшись внутрь автомобиля.

  – Здоровье лучше, а там, в принципе, нормально, жить можно, все по графику и расписанию, там не страшней, чем на воле, здесь страшного гораздо больше происходит. А ты как сам, что нового у тебя произошло, какие планы на жизнь у вас с Ирой?

  – У нас всё хорошо. Мы переезжаем послезавтра. Я подписал контракт с английским клубом по боксу. Буду теперь биться за них на новом профессиональном уровне и жить, соответственно, тоже там. Ещё собираюсь в ближайшее время сделать Ире предложение.

  – Давно пора, рад за вас, поздравляю.

  – А ты чем будешь заниматься? Как жить дальше?

  – Я?! – переспросил я у Виктора. – Сначала провожу бабушку в последний путь, поможешь мне, пожалуйста? – спросил я у него, а сердце облилось кровью и в горле пересохло.

  – Да, конечно, как скажешь, – утвердительно ответил он.

  – Прям дежавю.

  – И не говори, прими мои соболезнования, извини, что всё так.

  – Спасибо, ты очень многое для меня сделал, я этого никогда не забуду и при первой же возможности обязательно верну тебе всё сполна.

  – Друзья для этого и существуют, сильно не заморачивайся по этому поводу, – улыбнувшись, сказал он.

  Я просто кивнул, молча согласившись с ним. Оперевшись виском на стекло автомобиля, я смотрел в никуда, а за окном пролетали здания, люди, деревья и встречные машины. Я задумался, что же мне и вправду делать дальше? Есть ли вообще у меня будущее, для чего мне жить? Пока я не видел ясного ответа на эти вопросы.

***

В этот раз похороны сделали гораздо скромней, их полностью оплатил, чем в очередной раз меня выручил, Виктор, ведь своих денег у меня практически не имелось. На сей несчастный раз моему спокойствию не завидовал только покойник, как внешне, так и внутренне, думалось, что, быть может, я уже привык к похоронам, хоть к такому и нельзя привыкнуть, а может, просто разучился чувствовать и теперь просто существовал, как бездушная оболочка. Одно только давало равновесие моему разуму и вселяло некое спокойствие в мою израненную, измученную душу – что бабушка ушла из жизни своей смертью и ее страданиям пришел долгожданный конец.

  На следующий день Виктор с Ирой улетели. Я каждый день ходил на кладбище ко всем своим родственникам по очереди. Все члены моей семьи обитали в земле и на небе. Друзей нет, с работы давно уволили. Я погрузился в себя и затерялся в глубочайшей тьме и одиночестве, хуже просто не могло произойти. Но оказалось, что у меня может случиться всё, что угодно, и на этом мои проблемы не закончились.

  Живя в квартире у бабушки, я начал перебирать её документы и счета. Оказалось, что она уже давно не справлялась с ними и погрязла в огромных долгах, а теперь всё это досталось мне. Я никак не мог с этим разобраться, поскольку возможностей я не видел, ни накоплений, ни доходов, ни даже намеков на работу в ближайшей перспективе не имелось.

  В последнем извещении было написано, что квартира находится под арестом у судебных исполнителей и в скором будущем будет продана на аукционе за все просроченные долги. Это означало, что в таком случае я остаюсь на улице. У меня в кармане даже ноль оказался в огромных минусах, с которыми мне, как с горой Эверест,не справиться без специальных приспособлений или волшебства. С одной стороны, я стал свободным, но с другой, эта свобода оказалась хуже тюрьмы. Отчаяние в очередной раз захватило мой разум в свою власть, я просто не знал, что делать, мне не хотелось ничего, кроме одного – закрыть глаза, и чтобы всё это разом прекратилось.

  22. Мост

  В один дождливый, серый, мрачный, как моя жизнь, вечер ноября я сидел рядом с могилами моих Леночки и Нелли и общался с ними. Мой жалостливый монолог, как всегда, содержал в себе то, как сильно мне не хватает их, что меня тут уже ничего не держит, что я готов для того, чтобы они приняли меня у себя, и надеюсь, что они меня всё ещё любят и ждут.

  – До скорой встречи, мои любимые, – попрощался я с ними мысленно, окончив беседу, и побрёл, куда глаза глядят.

  Вот так, сам не зная, куда направлялся, я и оказался на этом самом мосту, намереваясь встретиться со своей смертью. Я потерял всё, что только можно, у меня не осталось никого и ничего, мне думалось, что уже просто незачем жить, внутри из имущества и преданного остались лишь пустота, разочарование и ощущение бессмысленности существования на этой планете, с которым хотелось покончить раз и навсегда. И столь величавый мост из железобетона, мне, думалось, для этого является очень подходящим местом. Место, где в мгновение ока, можно покончить со всем в один миг. Жизнь и смерть, они такие разные, не имеющие ничего общего, у смерти не жизни, у жизни не смерти, но с помощью глупого выбора и прыжка вниз их так легко сблизить…

Да здравствует смерть! Прощай жизнь!

***

  Да, только самое важное, что я должен вам сообщить, что с того дня уже прошло не много, не мало, а целых десять лет.

  Совершенно без надежд, не видя смысла дальнейшего бытия, я приблизился к мосту, к перилам, как вдруг увидел стоящую буквально в нескольких метрах от меня девушку, которая собиралась спрыгнуть вниз, безжалостно и просто сбежав от всех проблем таким образом. Это сразу оторвало меня от моих суицидальных мыслей, увидав себя со стороны.

  Только я хотел подойти к ней ближе и сказать, чтобы она не делала глупостей, как она сиганула вниз. С нечеловеческой реакцией и скоростью я дёрнулся в её сторону и успел поймать за руку, намертво сжав кисть. Она начало громко кричать, но уже о том, чтобы я помог и держал её крепче. Слегка заторможенный, но всё же присущий каждому живому существу инстинкт самосохранения сработал и у неё. Я попросил дать мне вторую руку, она протянула мне её, и я с большим трудом втащил её через ограждения моста. Мы вместе – я снизу, она сверху – рухнули на мокрый, грязный асфальт.