Дверь качнулась в сторону, открывая проход в округлую комнату из того же розовато-коричневого камня, что и коридор. Изогнутый потолок вместо идеальной арки вытягивался в высокий каменный дымоход, уходящий далеко вверх. Там из небольшого, совершенно ровного отверстия вниз струился поток солнечного света, замирая на полу точно посредине комнаты. Освещая грубый обелиск из белого камня с красновато-бурыми минеральными прожилками.

Обелиск оказался не менее десяти футов в высоту, указывая на дымоход, как зазубренный обвиняющий перст. Кэт заметила, что кто-то прикрепил в центре два толстых ржавых кольца. Чувство ледяного ужаса нахлынуло на неё, едва она увидела толстую цепь, соединяющую кольца. Что происходило в этой комнате? Зачем кого-то привязывали к этому странному белому обелиску? Она до ужаса боялась собственной догадки, не хотела смотреть правде в глаза.

— Вас приковать или будете стоять сами? — голос огромного мужика оказался тонким, почти женоподобным, отражаясь эхом от каменных сводов этой камеры пыток.

— Я буду стоять сам. — Дип без колебаний подошел к обелиску. Встав к нему лицом, сжал в каждой руке по ржавому кольцу. Его широкая, мускулистая спина представляла собой идеальную цель. — Я готов.

Готов для чего? Боже мой, пожалуйста, нет! Кэт не особенно нравился Дип. На самом деле она вроде как считала его мерзавцем. Он раздражал её больше, чем какой-либо другой мужчина в её жизни. Но никто не заслуживает, чтобы его пороли шипящим и искрящимся серебряным кнутом. Ради бога. Неужели это какое-то наказание? Но что он сделал? И кто решил его наказать?

— Приготовься, — посоветовал другой мужчина, подняв кнут.

— Я сказал, что готов, — в голосе Дипа не было страха — лишь раздражение.

Как он может не бояться? Что с ним случилось?

Кэт с ужасом наблюдала, как поднялась массивная рука, затрещал кнут, обрушившись на ребра Дипа с голодным шипением. Дип тихо застонал, зашипел от боли, когда колючие серебряные шипы вонзились в его плоть, но больше не издал ни единого звука.

Гигант отдернул кнут назад, орошая белый обелиск кровавыми каплями. Внезапно Кэт поняла, что красновато-коричневые полосы на его шероховатой поверхности не минерального происхождения. Кровь, Боже мой, это кровь! Он истекает кровью! Остановитесь!

Кнут снова взмыл в воздух, готовый к очередному удару.

— Кричи, — посоветовал гигант-мучитель. — Выпусти свою боль в Зев. — Он кивнул на уходящий в небо дымоход. — Это уменьшит боль.

— Не хочу её уменьшать, — прорычал Дип. — Просто продолжай, черт возьми.

— Как хочешь.

Кнут снова затрещал, вгрызаясь, разрывая гладкую загорелую кожу спины Дипа, рассекая её на кровавые ленты. Но тот едва вздрогнул.

Нет! Нееет! Кэт попыталась закричать, но не смогла издать ни звука. И Дип тоже не кричал. Стиснув зубы, он стоял у обелиска с закрытыми глазами, сжимая ржавые кольца побелевшими пальцами. Ясно, что он испытывал мучительную боль, и так же стало ясно, что он не издаст ни звука.

Кэт чувствовала, что сходит с ума. Бросившись на гиганта, она попыталась схватить его за руку и вырвать кнут. Но не смогла остановить его, не смогла даже к нему прикоснуться. Казалось, она застряла в ловушке кошмара, от которого не могла проснуться.

«Пожалуйста, — умоляла она молчаливо, по её щекам текли слезы. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо. Пожалуйста, прекратите его избивать».

Но что бы она ни говорила, что бы ни делала это не имело никакого значения. Порка всё продолжалась и продолжалась… и продолжалась.

* * * * *

— Она плачет. — Лок с тревогой наблюдал за неподвижным сонным лицом Кэт. — Послушайте, по её щекам текут слезы. — Он обхватил её подбородок рукой и нежно стер влагу подушечкой большого пальца.

— Так и есть. — Мать Л'рин не казалась слишком обеспокоенной.

— Но что это значит? — Лок с тревогой на неё посмотрел. — Что с ней происходит?

— Возможно, кошмар. Я больше беспокоюсь о том, что происходит с твоим братом. — Её морщинистое лицо нахмурилось. — Я не слышу ни единого крика.

— Потому что Дип не будет кричать. Он не уступит этой боли. — Лок осторожно вытер другую щеку Кэт. — Он чертовски упрям. — Он прикрыл глаза. — Я чувствую его боль, но он не разделяет её со мной, он закрылся, держит всё в себе.

Мать Л'рин лишь пожала плечами.

— Его выбор. Если бы он высвободил боль в Каменный Зев, она рассеялась бы намного быстрее.

— Говорю вам: он не будет кричать. Скорее умрет.

— Он не умрет, — уверенно ответила матушка. — Это подвергло бы ваши жизни опасности, я бы так не поступила, Лок. Но к тому времени как порка закончится, вполне возможно, он будет умолять о смерти. — Она посмотрела на него. — Ты жалеешь, что не смог занять его место?

— Да. — Лок смахнул слезы рукавом форменной темно-зеленой рубашки. — Он этого не заслуживает. Он думает, что заслужил, но на самом деле нет. Я знаю, что временами он ведет себя как ублюдок, но он мой брат, и я люблю его.

— Конечно, да, — голос матери Л'рин внезапно смягчился, и она накрыла морщинистой ладоню руку Лока. — Не бойся, вы оба выйдете из этого живыми. — Она помрачнела. — Я лишь хочу пообещать тоже самое вашей леди Кэт.

— Пожалуйста. — Лок чувствовал, как будто его сердце разрывается на части. — Разве мы не можем спасти её? Неужели теперь, когда Дип забрал себе её боль, ей не полегчает?

— Она по-прежнему слаба, даже если тебе удастся завершить с ней связь, боль временами будет возвращаться. — Мать Л'рин нахмурилась. — Вы должны будете забрать её в тихое и спокойное место, дать ей отдохнуть, прежде чем сделать это.

— Конечно. В любом случае, Дип некоторое время будет не в форме и не сможет завершить связь. — Закрыв глаза, Лок почувствовал отголоски боли своего близнеца. Дип всё ещё закрывался, сохраняя каждую унцию своей силы, чтобы нести эту боль в одиночестве.

— Его раны заживут быстро, — предсказала мать Л'рин. — Как всегда после кнута, вызванного ментальной болью, а Твин-Киндреды быстро исцеляются. Такие раны мучительнее в три раза сильнее, чем физические, но они и заживают в три раза быстрее. Когда спина Дипа заживет, вы сможете завершить свою связь с леди Кэт.

— А после того как мы это сделаем? Что тогда?

— Привезете Кэт и позволите мне её осмотреть. — Мать Л'рин положила иссохшую руку на плечо Кэт. — Я скажу вам, что делать, если она выживет.

«Она должна выжить. Пожалуйста, Мать всего живого, позволь ей выжить, — горячо молился Лок. — Не позволяй, чтобы жертва брата стала напрасной. Не позволяй боли, что он пропускает через себя, оказаться бесполезной».

Кэт снова плакала. Лок нежно стер слезы с её щек, желая облегчить её боль и рассказать о страданиях Дипа. Но был отрезан от них обоих и не мог помочь тем, кого любил больше всего на свете.

Лок никогда ещё не чувствовал себя настолько одиноким.

Глава 5

От человеческой женщины были одни хлопоты.

Когда Зарн приблизился к ней, она рыдала, и почему-то это его раздражало. А когда он уверил её, что не причинит ей вреда, она с ним заговорила, и это оказалось ещё хуже.

— Пожалуйста, — прошептала она, когда он в третий раз принес ей еду и воду. — Пожалуйста, мне так холодно. Я здесь замерзаю, а у меня нет одежды.

Она забилась в угол металлической клетки размером девять на девять, в которой её держали. Сидела, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, её гладкая светло-коричневая кожа покрылась мурашками от холода.

— Всеотец пожелал содержать тебя так, как есть, — безжалостно ответил Зарн. — Я лишь исполняю его приказы.

— Но ты не такой, как он. — С широко раскрытыми глазами она наклонилась вперед.

По крайней мере, они не зеленые. А карие, почти золотистые. Возможно, янтарного цвета. Зарн покачал головой:

— Ты не права. Я такой же, как он. Я его сын.

— Это не имеет значения. У тебя, возможно, его… его глаза. — Она нервно сглотнула. — Но ты ощущаешься не как он.

— Я не поднимал на тебя руку. И не буду.

— Я имела в виду не физические ощущения. — Она подняла один из орехов нутры, что он подтолкнул к ней, и вгрызлась в него. — Всякий раз, как он оказывается рядом со мной, я чувствую это… это зло. Ненависть, злоба — называй, как хочешь, но оно окружает его подобно облаку. От тебя… — Она пожала плечами и взяла ещё один орех. — Я такого не чувствую.

Зарн подумывал рассказать девушке, что скоро она почувствует намного больше. Всеотец воздерживается, ожидая, когда достигнет своего пика, тогда его семя станет самым сильным. Это лишь вопрос дней, в лучшем случае недель, когда эта человеческая женщина станет матерью новой возрожденной расы Скраджей.

Вероятно, в самом процессе она рехнется.

Это не имеет значения. Ничто не имеет значения.

— Я его сын, — повторил Зарн, не зная, что ещё ответить. — Я соблюдаю его заповеди, подчиняюсь его приказам.

— Не всегда, — тихо сказала она. — Вчера я сказала тебе, что проголодалась. Сегодня ты принес мне три кислых штучки вместо одной.

Зарн нахмурился:

— Я должен поддерживать тебя в хорошем физическом состоянии для всеотца. Иначе меня обвинят в том, что я о тебе не заботился.

— Тем не менее, спасибо. — Она серьезно посмотрела на него. — Возможно, когда-нибудь я смогу вернуть тебе эту малость.

— Ты никогда не сможешь что-либо вернуть мне. — Зарн развернулся, собираясь уходить.

— Пожалуйста… — По какой-то причине её голос манил его, и он оглянулся через плечо.

— Что ещё? У меня есть и другие обязанности, помимо того, чтобы возиться с тобой.

— Мне холодно, — повторила она. — Если бы ты смог принести мне одежду. Или хотя бы одеяло.

— Твои постоянные жалобы раздражают. — Зарн приподнял подбородок и отстегнул черный плащ, всегда накинутый на его плечи. На корабле всеотца и правда было холодно, не то чтобы кто-либо из солдат, выросших здесь, замечал это. Найти новый плащ будет трудно, даже невозможно, этот он случайно купил у торговца в приграничной колонии. Тем не менее, лучше немного померзнуть, чем слушать её нытье. — Вот, — сказал он и бросил ей плащ.