За Тимофеевкой, уже на лугах, перед самым птичником они увязли прямо на мосточке. Вернее, в осушительном канале, через который было брошено четыре бревна, омываемые со всех сторон мутной водицей. Сели прочно, всем брюхом - и колес по ступицу не видать. Бросили машину, бросили бредень, всякую домашнюю снедь, взяли только ружья да по две поллитровки и топали по лугам аж до самого вечера.

На Липовую гору поднялись уже затемно. Возле пчельника вовсю полыхал костер и охотнички восседали на корточках и потирали руки.

- Сейчас я их оглоушу, - сказал Павлинов.

Он снял ружье и шандарахнул по верхушкам деревьев сразу из двух стволов: "Бум-бах!"

Моментально вскочили люди, бросились с лаем собаки и захлопали крыльями, загалдели, сорвавшись с деревьев в небо, грачи.

- Что за шум, а драки нету? - заорал, выходя на освещенную поляну, Павлинов.

- Тьфу ты, мать твоя тетенька! - хлопнул себя по ляжкам Шинкарев.

- Ты чего, Семен, чертей пугаешь? - сказал Стенин.

- Салютую, мужики! Охотничий сезон открывается... Сесть на свои места, - гоготал Павлинов.

- Надо пощупать - все ли места сухие? Никто не обмочился с перепугу? сказал от котла егерь в фуфайке; его, несмотря на молодость, все звали почтительно Николай Иванычем.

- А где бредень? Где утки? - спросил Стенин.

- Бреднем шофер на канале лягушек ловит, а пекинские утки в газету улетели. Вот у кого спроси, у редактора, - Павлинов хлопнул по плечу Федулеева и загоготал громче всех.

- В таком случае вы нам не родня, а мы вам не товарищи, - сказал Шинкарев.

- Ах, так! Да мы вас гранатами закидаем. Р-рразойдись! - Павлинов выхватил два поллитра, поднял их кверху донцами и страшно выкатил глаза.

Федулеев вынул тоже два поллитра:

- Ну, как, принимаете?

- Дак с такой оснасткой не токмо в компанию, в рай можно проситься, сказал капитан Стенин.

- Э-э, постой, мужики! А что вы варите? - Павлинов заглянул в котел и пошевелил ноздрями.

- Архиерейскую, - сказал Николай Иванович.

- Из чего? Из лягушек, что ли?

- А мы егерских подсадных уток ощипали, - ответил Стенин, и опять все загоготали.

- А рыба откуда?

- Из озера.

- Да вы ее чем, кальсонами, что ли, вытащили?

- Парфенов щук настрелял из малопульки.

- А может, из пистолета?

- Пистолет - оружие уставное. Не положено, - отозвался Парфенов, молчаливо стоявший в стороне.

- А ты чего такой снулый, как судак в болоте? - обернулся к нему Павлинов. - У тебя не вид, а компроментация охотничьего сезона.

- Ему выговор влепили, - сказал Стенин, - Полубояринов донос на него настрочил.

- Это который? Зубодер, что ли? - спросил Павлинов.

- А кто же.

- Энтот настрочит, - сказал Федулеев. - Он меня забомбил своими заметками. То черепицу почему не делают? Раньше делали - теперь нет. Пригласим, говорит, спецов из ГДР. Они знают толк в черепице...

- Ага. Выпиши ему из Америки клизму, а мы вставим, - сказал егерь.

- Уголь у нас перестали копать - опять заметка, - продолжал Федулеев, переждав хохот. - Он, мол, самый дешевый. У нас он в воде, а вон в Донбассе, говорит, с газом.

- Нанюхался газу-то от Марии Ивановны и очумел, - сказал Стенин.

- Сунул бы я ему вот это под нос и спросил: чем пахнет? - ввернул опять егерь, показывая кулак.

- Газ, мол, взрывается, а вода даже не горит, - рассказывал Федулеев. И в Англии тоже, говорит, вода. Там копают уголь, а в нашей области нет. Почему? Я ему: Павел Семенович, это не в нашей компетенции. Мы же районная газета! А он мне - ты увиливаешь.

- Это все дискредитация и компроментация, - сказал Павлинов, закуривая.

- Нет, вы послушайте, - зарокотал Шинкарев. - Он меня учил, как удобрения доставать. В озерах у нас, говорит, илу много под названием сапропель. Его раньше земство со дна черпало, как нечистоты из уборных. А вы, говорит, брезгуете.

- Окунуть бы его самого в этот сапропель да за ноги подержать - вся бы дурь вышла, - сказал от котла егерь, схлебывая с ложки горячую уху.

- А за что Парфенова наказали? - спросил Павлинов.

- Там у них лабуда вышла. Соседи подрались из-за коридора. А Парфенов виноватый, что вовремя не разнял, - сказал Стенин.

- Стеганул бы ты его через газету, - обернулся Павлинов к Федулееву. Склочник, мол, спокойно работать не дает.

- Сложно... У меня жена его работает главбухом.

- Подумаешь, какая шишка, - усмехнулся Шинкарев.

- Как-то неудобно, - произнес Парфенов. - Ведь он инвалид.

- Чего?! - спросил егерь. - Подумаешь, хромой. Да еще без костыля ходит. Он поболе нас с тобой заколачивает.

- Ты на мотоцикле ездишь, и то на служебном. А он на личном автомобиле, - поднял палец Шинкарев.

- Постой, а на него вроде бы жалобу подали соседи, что он незаконно отхватил часть общего коридора, - сказал Стенин Павлинову. - Вот и прикажи ему перенести дверь обратно.

- В том-то и беда, что по закону. Дура Фунтикова успела провести через исполком это решение.

- Катька, что ль?

- Она. На старости лет за инвалидами ухлестывает.

- Сладкую жизнь с Овсовым вспоминает.

- Га-га-га!

- Уха готова!

- Мужики, хватит трепаться! За дело. Где кружки? Федя, Коля, позовите-ка пасечника! Пусть меду сюда тащит. Да ложек деревянных... А то железными рот обожжешь.

На другой день пополудни Федулеев вызвал к себе в кабинет сотрудника газеты Сморчкова и сунул ему жалобу, подписанную Зинкой и Еленой Александровной.

"Мы, нижеподписавшиеся, просим обуздать Полубояринова, поскольку он захватил общую территорию коридора путем переноски двери на полтора метра..."

- Но тут нет резолюции товарища Павлинова. А ведь жалоба ему адресована, - сказал Сморчков, кончив читать жалобу.

Федулеев, красный, одутловатый от вчерашней охоты, помотал головой и сделал губами эдакое "р-р-р", будто его только что стошнило, потом сердито, с недоумением поглядел на Сморчкова:

- А я тебе что, не авторитет? Понимаешь, склочника привести к порядку надо?!

- Дак я не против, - заморгал своими светлыми ресницами сотрудник редакции.

- Ну?! Сходишь к нему и осторожно, издалека, вроде бы с сочувствием расспроси его. И пошире окинь, пообъемнее! Чем недоволен? На кого претензии имеет? И тому подобное... А потом в захвате общей территории обвини. Ткни его в полтора квадратных метра. Мордой об пол. Понятно?