- Кого мне ждать?

- Обстоятельства выяснять будем... В присутствии свидетелей, - сказал Парфенов. - Остальных предупреди, чтоб никуда не уходили.

Чиженок поглядел с тоской на курицу, потянул ноздрями воздух и, тяжело волоча ноги, пошел прочь.

- На дармовщину-то все охочи, - проворчал он.

- А ты поговори у меня! - крикнул ему вслед Стенин.

Домой пришел Чиженок и злой и голодный.

Возле водозаборной колонки стояли с ведрами старуха Урожайкина и Елена Александровна и о чем-то тараторили. Но, увидев Чиженка, сразу умолкли.

- Ну, что пригорюнились, девицы красные? - спросил он, подходя к ним кошачьей походкой. - Вы же в два голоса пели... Дустом!

- Ступай, ступай своей дорогой, - сказала Елена Александровна.

- Что ж ты меня на чай не приглашаешь? Или варенье кончилось?

- Много вас, любителей сладкого.

- Ага... Много, значит? Выходит, я из иных-протчих? Нечаянно попал к тебе, да?

- А может, и с целью, - усмехнулась Елена Александровна.

- Это с какой же целью? Уж не воровства ли?

- Тебе лучше знать. Ты же специалист по этому делу.

- А ты знаешь, что за клевету бьют и плакать не велят?

- Только попробуй... Тронь попробуй!

- А вот и попробую.

Чиженок с маху ударил ее по уху.

- Ой-ой! Мать Мария, Мать Мария! - закричала Елена Александровна.

Но Мать Мария разом отвернулась к колонке и загремела ведрами.

- Злодей, злодей! - Елена Александровна схватилась за ухо и побежала домой. - Я сейчас же соберусь и в милицию! - кричала она из комнаты. Тебе найдут там местечко.

- Нет, врешь! Я тебе сам гауптвахту устрою...

Чиженок бросился домой, взял молоток и пару шестидюймовых гвоздей.

- Ты меня в окно зазывала? Да! - кричал он в коридоре. - Вот теперь сама попрыгай через окошко.

Хакая, с оттяжкой он стал молотить по гвоздям, заколачивая ими дверь Елены Александровны.

- На помощь! Ка-ра-ул! Сосед, помоги! - кричала она и стучала кулаками в стенку к Полубояриновым.

Но там ни одна половица не скрипнула.

- Павел Семенович, Павел Семенович, помогите-е!

Ни отзвука, ни шороха...

- Ах, будьте вы прокляты! Это все из-за вас... Из-за вашей двери. Я на всех напишу. На всех!

Чиженок, заколотив дверь, постоял несколько минут с молотком - не выйдет ли Полубояринов? Потом крикнул:

- Кто сунется к двери, молотком башку расшибу! - и ушел.

Елена Александровна заметалась по комнате, заламывая руки и восклицая:

- Это насилие над судьбой человека. Нет, я лучше умру, но не сдамся.

Она растворила окно и посмотрела вниз, как в колодец, наваливаясь грудью на подоконник. Никогда еще ей не казалась земля столь пугающе далекой. Под самыми окнами, словно часовой, прохаживался петух; он наклонял голову набок и глядел на нее круглым быстрым глазом, будто подмаргивая ей: не бойся, мол, сигай ко мне!

Елена Александровна прикинула - до земли ей не достать, если даже спуститься на руках и стать на цыпочки. Но до выступа фундамента она, пожалуй, дотянется... А там и спрыгнуть можно.

Она села на подоконник, свесила ноги - нет, далеко. Обернулась, грузно легла на живот и стала потихонечку спускаться вниз. Но вдруг она почувствовала, что юбка и комбинация ползут куда-то вверх к подбородку. Только тут она заметила, что зацепилась подолом за пробой; попробовала подтянуться на руках - не вышло. Поболтала ногами - далеко ли до фундамента? Не достала... Юбка врезалась ей в ляжки и натянулась, как барабан, стукни - забубнит. Елена Александровна будто надсела, надавила задом, юбка с треском разорвалась, и она облегченно почувствовала - летит.

Удара вроде бы и не было; Елена Александровна вскочила и с криком повалилась наземь - коленку будто прострелило.

Сначала приехала "скорая помощь" - Павел Семенович вызвал по телефону. Но Елена Александровна наотрез отказалась ехать в больницу, пока представитель милиции не составит акта на месте преступления. Наконец появился Парфенов и, словно поджидая его, откуда-то вынырнула Зинка, и даже Павел Семенович вышел на крыльцо.

- Во-первых, он меня ударил по уху, - начала свое показание Елена Александровна представителю закона.

- А я тебе еще и по другому заеду! - крикнула Зинка, продираясь сквозь толпу зевак.

- Попрошу соблюдать порядок, - сказал Парфенов.

- А ты меня не проси! - кричала Зинка. - Ты вон кого проси! Ее!

Елена Александровна лежала на носилках, как та Клеопатра на софе облокотясь, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза.

- Она мужа моего спаивала... В постель к себе зазывала. - Зинка распахнула кофту, руками размахивала, как в драку лезла. - А у меня двое детей. Это как расценить?

- Тише, гражданка! Разберемся... Спокойно.

- Нет, товарищ участковый уполномоченный, спокойствия не будет! торжественно, как с трибуны, произнес с крыльца Павел Семенович. - Вы ночью вместо дежурства рыбку ловили?

- Что такое?

- А то самое... Нам доподлинно известно. Вместо того чтобы откликнуться на призыв честных граждан, обуздать злостного хулигана, вы, товарищ Парфенов, личное удовольствие справляли. Вот к чему это попустительство привело... К увечью!

- Да перестаньте чепуху молоть!

- Нет уж, теперь-то я не перестану. Все инстанции пройду, но каждый получит по заслугам, свое. У нас демократия! - торжественно уперев палец в небо, Павел Семенович ушел.

Парфенов только головой покачал и начал составлять протокол.

7

На открытие охотничьего сезона собрался весь цвет районного охотсоюза. Для сбора, как всегда, выбрали Липовую гору - место сухое, открытое, с пчельником в липовой роще, на берегу озера Долгого, где в камышовых зарослях до самой осени хранились утиные выводки.

Директор совхоза, высокий, пухлогрудый Шинкарев, приехал на "газике" и привез ведро яиц. Пожарный инспектор капитан Стенин и участковый уполномоченный Парфенов прикатили на мотоцикле с ружьем и малопулькой для стрельбы по дальней сидячей утке, если она к берегу не станет подходить. Павлинов прихватил с собой бредень Дезертира, который принес. ему капитан Стенин. Он выехал на "Волге" вместе с редактором районной газеты Федулеевым. Проезжая через Тимофеевку, последнее село к лугам, они решили завернуть на колхозный птичник. "Там еще убьем утку или нет вопрос с закорюкой. А домашние, они вернее..."