- Люблю. Но, мне кажется, свадьбы не будет. Я несчастная. И вы мне не верите! - сказала она, и все в ней говорило о какой-то тоске.

- Верю... верю! - вдруг порывисто воскликнул Весеньев, забывая все под чарами любви.

И, умиленный, стал целовать лицо маленькой женщины.

Она просветлела и нежно-благодарным взглядом ласкала молодого Весеньева.

Они пошли в полутемную прохладную гостиную. Джильда, по обыкновению, улеглась на широкий диван, Весеньев сел около. Он говорил о свадьбе. Он торопил ее скорей сказать мужу и потребовать развода.

- Он не даст... Он и Блэк убьют вас.

- В таком случае уедем тихонько. Согласна?

Они решили уехать вместе тайно в Нью-Йорк и оттуда на пароходе в Европу. Весеньев по болезни спишется с "Чайки". Его наверно отпустят.

- Только уедем скорей... Мне все не верится, что мы уедем, что ты меня любишь... Говори, что любишь! Говори! - шептала Джильда.

И Джильда горячо целовала жениха.

Решено было уехать через три недели. В седьмом часу Весеньев ушел от Джильды, еще более влюбленный, обещая быть завтра вечером.

V

Через два дня Весеньев привез к Джильде своего друга Оленича.

Оленич уже успел собрать справки у русского консула о миссис Браун, и справки эти были не особенно благоприятны. По словам консула, миссис Джильда женщина сомнительной репутации. Ее часто встречают с посторонними мужчинами. Что же касается до мужа, то это профессиональный шулер и человек вообще очень подозрительный.

Несмотря на неблагоприятные отзывы, Оленич был решительно очарован этой маленькой, бледной женщиной с большими темными глазами. Далеко не красавица, она показалась Оленичу пленительной с ее маленькой ленивой и грациозной фигуркой. В этой женщине было что-то привлекающее, точно магнит. Она, по обыкновению, и с Оленичем говорила мало, больше слушала, подавая реплики и задавая вопросы, говорящие о тонком уме и отзывчивости, и при этом словно бы ласкала взглядом, полным чего-то манящего, загадочного и грустного. В этих глазах точно были и правда и обман...

И Оленич после визита, сам восхищенный, тем не менее пришел к заключению, что друг его делает величайшую глупость, собираясь жениться на Джильде.

"Это было бы величайшим несчастьем!" - подумал он и сам чувствовал, что что-то неотразимо тянет к этой женщине, и ласковый ее взгляд чарует и волнует его.

- Ну, что, голубчик, понравилась тебе моя Джильдочка? - торжествующе и радостно спрашивал Весеньев своего друга, когда они возвращались с виллы.

- Очень!

- Еще бы, это прелестная женщина... И какие добрые глаза!

- Загадочные...

- И, не правда ли, хороша собой...

- Да... недурна! - сдержанно отвечал Оленич и почему-то покраснел.

С этого дня между друзьями как-то незаметно наступило охлаждение. Оленич точно избегал говорить с Весеньевым и резко обрывал его, когда он начинал говорить о Джильде.

VI

Адмиральский корвет "Витязь" неожиданно пришел в Сан-Франциско десятью днями раньше, чем его ожидали.

Капитан "Чайки", ездивший к адмиралу с рапортом, возвратившись, передал старшему офицеру о приказании адмирала - через три дня идти "Чайке" на Ситху{379}.

Узнавши об этом распоряжении, Весеньев тотчас же попросил шлюпку, собираясь предупредить Джильду, чтобы она была готова ехать с ним через два дня в Нью-Йорк.

Весеньев заручился уже согласием капитана на отъезд в Россию по болезни и не сомневался, что и адмирал разрешит отъезд, но хлопот предстояло еще много. Надо было устроить денежные дела, сделать кое-какие покупки на дорогу для Джильды и для себя, и Весеньев рассчитывал, что Оленич поможет ему разделить хлопоты этих дней.

И молодой лейтенант постучался в каюту Оленича. Ответа не было. Каюта заперта. Вестовые доложили, что он еще с утра уехал на берег.

"И куда это он каждое утро ездит!" - подумал Весеньев, несколько заинтересованный этими регулярными съездами на берег по утрам своего друга.

Около полудня Весеньев подъехал к вилле.

Горничная Бетси, толстогубая негритянка, с добродушными, влажными и сильно выкаченными глазами, объявила мистеру "Весени", как она называла лейтенанта, что миссис Джильды нет дома.

- Скоро будет?

- А не знаю. Она куда-то уехала с вашим другом.

- С каким другом? - изумился Весеньев.

- С мистером. Олени... Он ведь каждый день по утрам у нас бывает... Сидит с миссис Джильдой. Вы вечером, а он утром! - прибавила она, добродушно улыбаясь всем своим лоснящимся черным лицом и показывая ослепительно белые зубы.

В глазах лейтенанта помутилось. Он не верил своим ушам. Ни Джильда ни Оленич ни слова не говорили ему об этом.

"Господи! Что же это?.. И Джильда и друг лгут... Зачем?.. Зачем?.." подумал он.

Ревнивые подозрения закрались ему в голову. Светлый летний день точно померк, и сам Весеньев стал мрачнее тучи.

"Так вот для чего Оленич съезжает на берег каждое утро!"

Злоба к Оленичу наполняла сердце Весеньева, - злоба жестокая, какая только может быть у человека, обманутого людьми, в которых он верил, и у ревнивца, терявшего любимую женщину.

- О, подлые! - простонал Весеньев.

Толстая Бетси сочувственно, и в то же время слегка насмешливо, посматривала на русского моряка.

- Куда они поехали? - спросил он.

- Кажется, в парк.

- В парк... Зачем в парк? - бессмысленно повторил он.

- В парке хорошо гулять...

- В Сакраменто еще лучше! И Блэк бывает здесь?

- Теперь реже.

- А прежде?

- Каждый день...

"А она обещала его совсем не принимать!" - мелькнуло в голове молодого человека.

- О, лживая, подлая гадина! - вырвалось из его груди. - Дайте мне конверт, Бетси.

- Пойдемте в комнаты.

Весеньев прошел в гостиную. Эта комната, в которой он был так счастлив, теперь казалась ему словно бы опозоренной... Все здесь фальшиво... везде ложь, как и в этой женщине...

Он достал визитную карточку и, дрожащей рукой, не понимая, что делает, написал следующие строки:

"Вы лживое создание. Мне стыдно за вас и за себя. Возвращаю ваше слово и презираю вас!"

Вложив карточку в конверт, он отдал ее Бетси и сказал:

- Прошу вас, Бетси, отдайте эту записку в руки миссис Браун.

- Будьте покойны.

- Непременно в руки...