– Пусть они все уйдут! – кричит обезумевший Прохор. – Пусть пропадут! Прочь!

– Они не уйдут, – услышал он в ответ. – Они теперь всегда будут рядом с тобой. Это твой ад. Твоя плата.

Раздался глухой смех, громом прокатившийся по комнате, а следом за ним – раскатистый удар выстрела.

* * *

Всё смолкло. Замерли звуки. Тёплый свет разлился вокруг и постепенно достиг всех комнат и помещений особняка-замка, даже самых отдалённых. В спальне открыла глаза хозяйка дома. В её взгляде больше не читалось безумие, а лишь горе, пустота и страх. Она поднялась с постели и, шатаясь, побрела в детскую, где вот уже несколько дней лежал десятилетний сын, увядая, словно нежный цветок без воды. Сейчас он сидел на кровати и слабо улыбался. Лёгкий румянец проступил на его бледных исхудавших щеках. Болезнь, как наступила, так же внезапно и отступила.

Мать, пережившая две утраты, сейчас плакала от счастья. Ей больше не придётся хоронить своих детей.

За окном всё так же приветливо и звонко щебетали птички в прекрасном саду, по-прежнему ласково журчали фонтаны и шелестели листвой деревья. Жизнь продолжалась.

… Продолжалась, но не для всех. Из кабинета вынесли тело мёртвого хозяина. Его седые волосы были всклокочены, глаза вытаращены от ужаса, а лицо перекошено судорогой неземного страха. У правого виска зияла кровавая рана.