Франческо сел, он казался немного раздражённым.

— В этом погребе больше пяти тысяч бутылок.

— А вы что взяли?

Они выбрали французское вино, сочетающееся с ужином, бутылки «Шато ля Мондотт Сент-Эмильон».

Клаудине, в отличие от Франческо, была спокойной и улыбающейся.

Ужин проходил степенно. Франка в очередной раз превзошла саму себя. Мать Клаудине и Танкреди предпочла поужинать раньше, чтобы не мешать детям, а их отец предупредил, что приедет завтра.

К полуночи ребята разошлись.

— Пожалуйста, приезжайте к нам почаще! — попрощалась с ними Клаудине, как идеальная хозяйка.

Их машины вымыли. Танкреди решил подвезти Франческо лично. Сначала они подбросили домой Олимпию. Танкреди ещё раз поцеловал её в дверях, и прежде, чем он уйдёт, она остановила его.

— То, что ты мне сказал, ещё в силе?

— Что?

— То, что ты сказал в своей комнате.

— Я не помню...

— Дурак, — она поняла, что он шутит.

— Конечно, солнце. Я люблю тебя. Я ведь даже расписался, нет?

Танкреди вернулся в машину. Он быстро сел, завёл мотор и тронулся с места. Чуть позже, уже оставшись наедине с другом, он посмотрел на Франческо. Он весь вечер хотел задать ему всего один вопрос:

— Ну как? Как тебе моя сестра?

— Красавица, очень милая.

— Хорошо.

Танкреди довольно кивнул. Франческо повернулся к нему.

— Только есть одна проблема.

— Какая?

— У неё кто-то есть.

Танкреди от удивления уронил челюсть. Такого он не ожидал.

— Откуда ты знаешь?

— Она сама мне сказала.

— Когда?

— В погребе, когда мы выбирали вино.

— А, поэтому ты был таким.

— Да...

— А кто он?

— Она не сказала. А раз ты не знаешь... Думаешь, она бы сказала мне?

— Ты прав.

Парень замолчал. У его сестры есть мужчина. Это последнее, что он мог себе представить.

18

Большая яхта оставляла за собой след, взяв курс на берег Острова Женщин в Мексике. Танкреди встал рано, на рассвете, и вышел в море в сопровождении Эстебана, отличного рыбака, который жил на лодке и занимался поставкой алкогольной продукции.

Танкреди обожал рыбалку. Он занимался этим всю жизнь, практически с детства; это было единственным, что он мог разделить с отцом. А вот его брату Джанфилиппо это казалось немного скучным, уж не говоря о Клаудине, которая испытывала настоящую ненависть к этому занятию. Однажды, когда они были маленькими, семья ездила на Мальдивы. Клаудине увидела, как Витторио и Танкреди с утра выходят на лодке. Обычно нежная и чувствительная, она пошла в атаку.

— На свете и так слишком много людей, которые развлекаются разрушением мира, зачем и вам становиться убийцами рыб?

Отец попытался утешить её своими привычными мудростью и спокойствием, а главное, прагматизмом.

— Милая, мы занимаемся этим, как спортом, а другие делают это ради денег. В любом случае, это закон природы. Ты знаешь, из чего было то блюдо, которое тебе так понравилось прошлым вечером? — Клаудине замерла в ожидании ответа. — Это был омар, он живёт в море. Его выловили, а ты съела. И тебе понравилось, не так ли? Какая разница между этим и тем, что собираемся сделать мы?

Клаудине убежала, чувствуя себя ужасно виноватой. Её мать принимала солнечные ванны перед их бунгало, когда увидела, как девочка зашла в слезах и захлопнула за собой дверь. И ей целое утро пришлось убеждать её, что она абсолютно не виновата в смерти этого омара. Наконец, ей это удалось, но пришлось отказаться от хорошего массажа, который, к тому же, был настоящей причиной её пребывания в отеле «Conrad Rangali Resort de las Maldivas».

Естественно, Витторио и Эмма поссорились:

— Ты пугаешь свою дочь...

— Дорогая, это лишь для того, чтобы она поняла, как устроена жизнь...

— Да, но зачем торопиться?

— Согласен, незачем. Однако мы должны помочь ей стать менее эмоциональной, тебе не кажется?

— Да, но сейчас она по твоей вине чувствует себя убийцей омаров! И это при том, что она практически не ест мясо и рыбу...

Джанфилиппо и Танкреди издевались и много смеялись над сестрой.

Эти рождественские каникулы на Мальдивах всегда были одним из самых красивых и дорогих для Танкреди воспоминаний. Возможно, потому что это был единственный раз, когда он чувствовал свою семью сплочённой. По утрам он рыбачил с отцом, а по вечерам они все вместе ужинали за столом на веранде, которая словно плыла под звёздами. Танкреди время от времени развлекался тем, что кидал в море кусочки хлеба. Они едва достигали воды и тут же исчезали, подхваченные на лету рыбами, которых было очень много. Затем он бросал следующий кусок, и все кидались за ним. Мальчик смотрел на них, заворожённый отражениями луны на плавниках; казалось, они вспыхивают, мигают серебром под водой. В тишине, под этой верандой, слышались только всплески плавников рыб.

Он часто возвращался к этим семейным ужинам на острове. Это было единственное время, когда он чувствовал себя счастливым.

— Вот она, вот, клюнула, клюнула!

Эстебан обратил его внимание на то, что катушка его спиннинга начала вертеться с невероятной скоростью. Танкреди совсем отвлёкся, утонув в своих воспоминаниях.

— Оставьте, оставьте... Нет времени, — Эстебан предупреждал его, чтобы он не останавливал катушку и позволил ей крутиться, пока большая рыба, которая клюнула, не устанет. Потом он схватил ведро, выбросил в море, поднял на цепи, к которым оно было привязано, и немного побрызгал водой на катушку, которая ещё вертелась. — Так она не разогреется, — объяснил ему Эстебан.

Танкреди согласно кивнул, он тоже знал этот трюк.

Он закрыл глаза, чтобы вода не попала ему в глаза. Было жарко, и это его освежало. Затем он засунул руку в ведро, вымочил свои плечи, грудь и последним живот. Он загорел и немного похудел. Уже неделю он находился на берегу Мексики на борту своей «Ferri 3». Наступил большой день. Он посмотрел на часы. Уже скоро. Он сказал, чтобы его ждали к трём, так и будет, Танкреди был уверен в этом.

— Сейчас! — Эстебан увидел, что катушка остановилась; рыба, должно быть, уже измучилась, пришло время вытаскивать её. — Давай, давай… — Танкреди попытался, но заметив сильное сопротивление, вновь отпустил свою добычу и позволил катушке вертеться. Леска снова убежала на свободу, чтобы рыба помучилась ещё немного. Эстебан понаблюдал за тем, как разматывается леска с катушки, а затем посмотрел в море. — Хорошо, вот так... — Затем он обратился к Танкреди: — Должно быть, хороший экземпляр...

— Да!

Эстебан был доволен. Через какое-то время он поднял бровь. Он волновался: борьба длилась уже больше часа. Он рассмотрел Танкреди. Парень в хорошей форме, стройный, мускулистый. Но способен ли он выдержать подобную физическую нагрузку? Эстебан видел мужчин гораздо более развитых физически, чем он, которые закончили совсем без сил.

— Я сделаю это.

— Что?

Танкреди повернулся к рыбаку.

— Я говорю, что смогу сделать это. Не волнуйся, я не упущу её, будь спокоен. Даже если у меня на это уйдёт ещё час, мы съедим её на ужин.

— Да-да, конечно, никаких сомнений, — соврал Эстебан.

Единственным ответом Танкреди была улыбка.

— Нет, ты сомневаешься, — он отлично понимал психологию людей, которые его окружали. — Если я всё-таки её упущу, то я лично подам тебе одного из этих огромных лангустов, которых мы затащили на борт. Но если я вытащу её, то готовить будешь ты, как только ты умеешь.

На лице Эстебана расплылась улыбка, которая выдала его с головой. Но он тут же ощутил волнение из-за пари. Он стал бы нервничать, если бы сидел за столом, а его обслуживал бы лично сам Танкреди Ферри Мариани. Босс, как он его называл, был не из тех, кто не оплачивает долги по спору, даже такому своеобразному, как этот. Но больше всего его волновали его отношения с капитаном и остальным экипажем. Что о нём скажут? Эстебан вздохнул. Пари есть пари. Он бросил взгляд и увидел, что удилище слишком погнулось.