Казалось, он весь был охвачен пламенем, и крошечные существа разбегались от огня, прячась от зноя, исходящего от испытываемой им гордости, когда он стоял вот так перед толпой, а она восхищенно его созерцала.

Хозяин приложил пальцы к липкому пластырю. Все ринулись вперед, молча, в ожидании чуда.

- Вы еще ничего не видите, - воскликнул хозяин.

Пластырь слетел с груди.

Наступила мертвая тишина, как будто ничего не произошло. И в следующее мгновение Разрисованный подумал, что потерпел фиаско.

Но толпа вдруг застонала.

Хозяин ярмарки отпрянул назад с остановившимся взглядом. Он не мог выговорить ни слова.

Где-то вдалеке заплакала женщина. Плач ее перешел в безудержное рыдание, и она никак не могла остановиться.

Медленно Разрисованный опустил голову и посмотрел на свою обнаженную грудь.

То, что он увидел, заставило розы на его руке поблекнуть и увянуть.

Казалось, все живое скорчилось, сморщилось, съежилось от ледяного холода, исходящего из его сердца, чтобы заморозить и погубить их. Он стоял, объятый дрожью.

Руки его стали медленно подниматься, чтобы прикоснуться к этой невероятной и страшной картине, которая жила, двигалась, менялась. Как будто он глазел в чужую комнату, подсматривая за жизнью ее обитателей, настолько интимной, настолько непостижимой, что и смотреть-то долго нельзя без того, чтобы не отвернуться.

На картинке были они - его жена, Лизабет, и он сам.

И он убивал ее.

На глазах тысячи людей в темном шатре посреди поросшей лесом земли он убивал свою собственную жену.

Его огромные, украшенные цветочным орнаментом руки лежали на ее горле, лицо ее темнело, а он душил и душил ее и никак не мог остановиться.

Все было натурально. Пока все присутствующие с раскрытыми ртами наблюдали за происходящим, она умерла, а он почувствовал себя плохо. Вот-вот рухнет со своего возвышения прямо на землю.

Все закружилось у него перед глазами. Шатер был похож на исполинскую летучую мышь, гротескно взмахивающую крыльями.

Последнее, что он услышал, были рыдания женщины где-то в дальнем углу шатра.

Женщина эта была не кто иная, как Лизабет, его жена.

Ночью постель его была влажной от пота. Стих, растворился в воздухе ярмарочный шум, и жена его, лежа в своей кровати, сейчас тоже успокоилась. Он пощупал свою грудь. Пальцы его коснулись гладкого пластыря. Они заставили его положить пластырь на место.

Ему стало плохо. Он упал в обморок, а когда пришел в сознание, хозяин накричал на него.

- Почему ты не сказал, что было на этой картинке?

- Но я и сам не знал, не знал, - отретил Разрисованный.

- О, Боже праведный, - сказал хозяин. - Ты же всех перепугал до смерти: и Лиззи, и меня. Где ты только сумел откопать эту чертову татуировку?

Он содрогнулся, вспомнив о картинке.

Над ним склонилась жена.

- Прости меня, Лизабет, - сказал он чуть слышно слабым голосом. Веки его отяжелели. Он был не в состоянии открыть глаза. - Я ничего не знал.

- Ты сделал это специально? - сказала она. - С целью запугать меня?

- Прости, пожалуйста.

- Или ты избавишься от этого или я уйду, - ответила она сердито.

- Но, Лизабет...

- Ты слышал, что я сказала. Либо ты отделаешься от этой дурацкой картинки, либо я ухожу из шоу.

- Да, Фил, - подтвердил хозяин. - Она верно говорит. Именно так обстоят дела.

- Вы понесли убытки? Или люди потребовали возврата денег?

- Дело не в деньгах, Фил. Раз уж об этом стало известно во всей округе, люди теперь будут идти толпами, чтобы посмотреть на все собственными глазами. А ведь наше шоу пользовалось хорошей репутацией. Избавься ты от этой татуировки! Сознайся, Фил, ты собирался пошутить таким образом?

Он повернулся на бок в теплой и влажной от пота постели. Нет, это не шутка. Это вовсе не шутка. Он тоже испытал ужас от неожиданности, как и все присутствующие. Какая уж тут шутка! Ах, эта маленькая старая колдунья! Что она с ним сделала? И как у нее это получилось? Она просто нарисовала картинку? Но, нет. Ведь она сказала, что рисунок еще не завершен, и что он сам с помощью своих мыслей и своего пота закончит его. Ну что ж, он справился с этой работой.

Но в чем же, если на то пошло, заключался ее смысл? Он не намеревался никого убивать. И в мыслях такого не было. И зачем ему убивать Лизабет? Он совсем этого не хотел. Так зачем же эта глупая картинка должна оставаться на нем? Она жгла его всего, как огнем.

Он медленно, мягко провел по ней пальцами, осторожно касаясь вибрирующего мелкой дрожью места, где была спрятана картинка. Он нажал посильнее и почувствовал, что температура в этом месте тела высокая.

Он просто осязал, как эта маленькая дьявольская картинка убивает его жену всю ночь напролет.

Я не хочу убивать ее, настойчиво заклинал он, поглядывая на кровать, где лежала жена. А затем, через несколько минут, он произнес громким шепотом:

- Или хочу?

- Что? - вздрогнула она спросонья.

- Ничего, - ответил он, помолчав. - Спи.

Мужчина склонился над ним. В руках у него был какой-то издающий легкое жужжание инструмент.

- Это будет стоить два фунта за дюйм. Счистить татуировку стоит дороже, чем нанести ее на кожу. Ну, сдирайте ваш пластырь.

Разрисованный повиновался.

Мужчина отпрянул от него.

- О, Боже! Не удивительно, что вы хотите от нее избавиться! Как отвратительно! Даже смотреть противно!

Он включил свой инструмент.

- Вы готовы? Это не больно.

Хозяин балагана стоял тут же, в шатре, наблюдая за происходящим со стороны. Через пять минут мужчина, проклиная все на свете, сменил головку на инструменте. Десять минут спустя он с шумом отодвинул стул и почесал в затылке. Через полчаса он поднялся, велел мистеру Уильяму Филиппусу Фелпсу одеваться и начал укладывать свой инструмент.

- Минуту, - попытался остановить его хозяин. - Вы еще не закончили работу.

- И не собираюсь этого делать, - ответил мужчина.

- Но ведь я прилично вам плачу. В чем дело?

- Ни в чем, кроме того, что эта чертова картинка и не думает исчезать. Должно быть, она проникла очень глубоко, до самых костей.

- Да вы с ума сошли.

- Мистер, я занимаюсь своим делом тридцать лет, но в жизни не видел ничего подобного. Не меньше дюйма в глубину, если не больше.