Я подошла к деревянному кресту и сняла его со стены. Он оказался тяжелее, чем выглядел — пять сантиметров в толщину, с простой резьбой средневекового монаха. Затем перевернула его, прижала пальцы к задней части и сдвинула панель в сторону.
Внутри оказалось пустое отверстие длиной в 30 сантиметров. Я вернула крест на место и позвала Саншайн:
— Идём за мной.
Мы зашли в гостевой дом. Как Саншайн и говорила, внутри никого не оказалось. Наверное, Нили отправился на поиски Ривера. Я зашла в спальню последнего и открыла верхний ящик комода. Крест был на том же месте, где я его и спрятала. Я перевернула его и нажала на заднюю панель подушечками пальцев.
Она открылась.
— Вот и нашли, — сказала Саншайн, когда из отверстия выпало два сложенных листа бумаги и упали к нашим ногам.
Я улыбнулась.
21-е июня 1947
Фредди…
Прошлая ночь была ошибкой.
Я влюбился в тебя с первого взгляда. Как только переехал в твой гостевой дом, как только ты щёлкнула пальцами и сняла одежду прямо передо мной. Бесстыжая и раскрепощённая, как танцовщицы в европейских клубах.
Я любил тебя рисовать. Любил выводить углём острый угол твоего локтя, любил рисовать розовый блеск твоей кожи на холсте, любил смешивать разные краски, чтобы подобрать идеальный оттенок для твоих голубых глаз. Любил, когда ты голая разваливалась на моём диване и нежилась, как котёнок под солнцем. Любил, как ты пила джин из фляжки, словно заправский матрос. Любил, что тебя никогда не интересовало, кто я такой и откуда взялся, потому что это не имело значения. Единственное, что было важно, это то, что ты видела перед собой. И тебе это нравилось. Нравился я. По крайней мере, мне так кажется.
Но у тебя есть муж. А у меня… у меня нет ничего. Ничего, кроме нескольких кистей и дикого желания рисовать.
Сейчас я собираю свои вещи. К тому времени как ты проснешься, к тому времени как достойный, мужественный Лукас вернётся, меня уже не будет. Я возвращаюсь в город. Я оставил тебе две картины. Они были твоими любимыми.
— Джон
Я знала. Знала ещё до того, как прочту следующее письмо.
27-е февраля 1950
Фредди,
Давно мы не общались. Этим летом будет три года. Ты могла рассказать мне об этом раньше. Тебе стоило рассказать об этом раньше. Но я тебя прощаю. Полагаю, ты боялась, что я вернусь и создам кучу проблем… буду выть на луну или устраивать дуэли. Но ты должна была догадаться, что я не такой. В отличие от моих коллег, мой характер никогда не славился пылкостью и артистичностью.
Недавно я женился на девушке из Эхо. Энн Мэри Томпсон… да, та симпатичная блондинка, которая когда-то работала у тебя горничной. Мы встретились пару месяцев назад на танцах в Нью-Йорке. Она шикарно танцует, Фредди. Ты и представить не можешь. Она почти так же хороша, как ты.
Через несколько недель мы переедем в Эхо. Как я и сказал, я не собираюсь устраивать неприятностей. Сделаем вид, что мы незнакомы.
Но я был бы счастлив периодически видеться с мальчиком. Хотя бы мельком.
— Джон
П.С. Ты назвала его в мою честь. Это очень мило с твоей стороны.
— Это значит то, что я думаю?
Мы с Саншайн вернулись в мою спальню. Теперь мы сидели у меня на кровати и передавали друг другу письма, перечитывая их снова и снова.
— Похоже на то, — ответила я сдавленным голосом и прочистила горло.
— Твоего папу зовут Джон, — Саншайн внимательно наблюдала за мной, пытаясь понять, что я буду делать. Например, начну метаться по комнате и разбрасывать вещи в разные стороны. Хотя она прекрасно знала, что я не стану вести себя подобным образом.
— Да, я знаю, как зовут моего отца.
— И этот «Джон» был художником, и твой папа художник, и вы с Люком художники…
— Да, я знаю. И что?
Девушка всплеснула руками.
— Ох уж эти аристократы!
Я покосилась на неё и, полагаю, что-то в выражении моего лица заставило её молча встать и направиться к выходу. Но затем она остановилась. Её лицо было… грустным… и задумчивым, и очень на неё непохожим.
— Ви… думаю, тебе стоит поискать остальные письма.
Она окинула меня долгим взглядом, и я кивнула.
Подруга ушла.
Фредди тоже любила так на меня смотреть. Задумчиво. Грустно. Особенно когда волновалась из-за того, что Люк побил меня, или когда я говорила, что ненавижу его, или когда наши родители уезжали на слишком долго.
Я пошла в бальный зал. Села под портретом дедушки Лукаса. Сидела так до самого заката, размышляя о всяком и чувствуя, словно вот-вот расплачусь, если дам себе волю.
Но я этого не сделала.
Глава 21
В тот вечер на городской площади показывали очередной фильм.
Люк и Джек продолжали рисовать в сарае. Я хотела поговорить с ними о письмах, но никак не могла набраться храбрости. Кроме того, их было больше. Я в этом не сомневалась.
Но где?
Где я видела ещё один чёрный крест?
Ривера нигде не было, и внутри меня снова начало зарождаться неприятное ощущение. Я не знала, что оно значило, и почему вообще появилось, потому пыталась его игнорировать.
Саншайн пригласила нас на ужин к себе домой. Её родители приготовили жареного цыплёнка с молодым картофелем в сметане. Люк и Джек отправились к ним, но я осталась в Ситизене. У меня не было сил на светские беседы. Зато было настроение, чтобы посидеть на ступеньках в дом и посмотреть на море. Именно за этим занятием меня и обнаружил Нили.
— Хочешь сходить на старый фильм? — спросила я.
— Да. Очень даже.
Я собрала нам вещи для пикника, прямо как Ривер, когда мы ходили на «Касабланку». Но на сей раз всё было иначе. Сейчас в общей картине появился Дьявол, привидение, убитый мужчина и двадцать три трупа в захолустном городке под названием Ратлснейк-Олби.
Когда мы проходили мимо туннеля, я подумала о том, чтобы рассказать Нили его историю. О том, что Ривер показал Саншайн, пока они были там вместе. Но, в конце концов, решила промолчать. Нили всё равно либо бы рассмеялся, либо набил бы кому-то морду. Я даже не знала, что хуже
— Значит, Ривер сбежал не в первый раз? — спросила я через пару минут в молчании.
— Ага, — Нили забрал у меня корзинку для пикника.
— И ты всегда отправляешься на его поиски?
— Ага.
— А затем вы ссоритесь, он исчезает на время, и вы возвращаетесь домой.
— Обычно так и бывает, — он покосился на меня. — Ривер не останется, Вайолет. Не знаю, чего он тебе наговорил, но он никогда не остаётся на одном месте надолго. Даже дома.
Я попыталась придать себе равнодушный вид. Я же ненавижу Ривера! Мне должно быть всё равно.
— Ты его первая девушка, если тебя это утешит, — сказал парень, заметив выражение моего лица. Он остановился, взял мою ладонь и перевернул её. Затем наклонился и поцеловал её. Я ахнула от удивления. Он сделал это так легко и естественно, как люди улыбались солнцу.
А я-то думала, что это Ривер — дамский угодник.
Нили рассмеялся.
— Я никогда прежде не видел, чтобы Ривер с кем-то спал. Несомненно, он пичкал тебя ложью. Он всегда так делает. У моего брата… проблемы. Но, насколько мне известно, ты — первая девушка, на которую он обратил внимание. Наверное, это хорошо. Поэтому… спасибо.
— Ты поцеловал мою ладонь, чтобы выразить благодарность?
— Ага.
Последние несколько дней я провела с парнем, обладающим сиянием, которое он не мог перестать использовать, и склонностью к убийствам в качестве правосудия. Но всю оставшуюся дорогу к городу меня не покидала лишь одна мысль — я до сих пор чувствовала поцелуй Нили на своей ладони