«Еще бы,- думал Силантьев,- кругом столько рыбы - ведь она только-только пошла на нерест. Нелегко прокормить такого гиганта. Но здесь ему пищи вдоволь, особенно в устье рек, где рыба кишмя кишит».

Медведь тоже почувствовал человека. Он повернул голову в его сторону. Глаза их встретились.

Силантьев уловил в глазах зверя скорее огонек удивления, чем злости. Откуда, дескать, ты здесь появился, человек? И что тебе надо? Смотри, как вода подступает. Как бы не пришлось нам плыть вдвоем.

Медведь не двигался. Не шелохнулся и пограничник.

Его карабин лежал в стороне, но солдат даже и не думал тянуться к оружию.

«Видимо, общая беда сближает всех»,-подумал Силантьев.

Медведь больше не обращал на него никакого внимания. Посапывая и вздыхая, он смотрел в кипящий водоворот прилива. Он вдыхал йодистый запах водорослей. Он ждал так же, как ждал Силантьев, когда наконец уйдет вода.

В памяти пограничника проплывали самые удивительные случаи встреч бойцов с медведем.

На одной из застав рано утром бойцы увидели невероятное зрелище. По волейбольной площадке, выровненной бойцами возле казармы, ходил огромный медведь. Движения его были совсем необычными. Казалось, на ощупь искал он место, куда поставить лапу, и, когда бойцы к нему присмотрелись, они вдруг увидели: вместо медвежьей головы перед ними красовалась большая железная банка. Медведь изредка бил по ней когтистой лапой, словно ударял в бубен.

Пограничники узнали банку. В ней когда-то хранился мед, привезенный с континента. А когда мед подъели, банку частично заполнили смазкой для чистки оружия. Но, видимо, сила медового запаха победила. Медведь всунул голову в банку, но так и не смог снять ее.

Молодого зверя поймали, скрутили и поместили в прочную деревянную клетку, сооруженную на задворках заставы. Здесь он и прожил вместе с пограничниками, пока его вновь не отпустили в лес.

Медвежьи истории… Они бытуют среди пограничников. Силантьев вспомнил рассказ о том, как на одной из застав прижился крохотный медвежонок. Он сдружился с бойцами, по особенно с поваром, к которому питал, видимо, какое-то особое чувство. Да и повар любил медвежонка, балуя его объедками солдатского стола.

Когда повара демобилизовали, повзрослевший медведь заскучал, стал нелюдимым, редко появлялся возле кухни. Он не признавал нового повара. Видимо, не пища, а подлинная дружба сблизила когда-то человека со зверем. Так продолжалось недолго. Заскучавший подросший гигант, видимо, со своего медвежьего горя разворотил печь на кухне, разбросав кирпичи и камни в сторону, и ушел в горы. С тех пор медведя не видели.

Все эти воспоминания проплывали в памяти Силантьева, сидевшего почти рядом с медведем на пожухлой траве каменною карниза, о подножие которого глухо разбивались волны осатаневшего морского прилива.

Так просидели они несколько часов - человек и зверь, попавшие в беду. Ни тот, ни другой не проявляли никаких враждебных чувств. Медведь изредка искоса посматривал на человека, а человек, вглядываясь в горизонт, тоже бросал короткий, как вспышка, взгляд в сторону зверя.

«Психологическая сходимость характеров,- со злой улыбкой подумал Силантьев,- Говорят, что космонавтов перед полетом проверяют на эту сходимость. Многодневный контакт на крохотной площади… И правильно делают, что проверяют»,- почти вслух произнес Силантьев.

Он даже не заметил, когда начался отлив. Затих сам собой шум волн, разбивавшихся о скалу. Потом из воды вынырнули мокрые камни с темно-зелеными космами прилипших водорослей. Потом показалась укатанная галька автомобильной дороги. Вода уходила быстрее, чем подступала во время прилива.

Силантьев надел карабин на шею, сбросил вниз заплечный мешок, глухо ударившийся о камни, и медленно начал спускаться.

Зашевелился и медведь. Но он не торопился, словно уступая дорогу человеку. И человек, воспользовавшись своим преимуществом, отдохнувший, сильный и ловкий, быстро достиг подножия скал. Надев карабин на плечо и забросив мешок за спину, Силантьев, не оглядываясь, пошел вперед.

Он оглянулся, пройдя метров сто. Из узкой щели между скал показалось бурое тело медведя. Зверь не торопясь спустился и тоже посмотрел вслед уходящему человеку. Стоя на задних лапах, словно стараясь быть повыше, животное долго смотрело вслед Силантьеву. Потом медведь повернулся и ушел в противоположную сторону.

«Да, не зря шутят пограничники: если бы не человек и обезьяна, медведь обязательно выбился бы в люди»,-подумал Силантьев.

- Вы слышал» когда-нибудь о женьшене? - спросил меня подполковник Дементьев.- Пожалуй, это самое удивительное растение из всех, знакомых человеку…

Николай Филиппович много лет служил на Дальнем Востоке, знал огромное количество разного рода историй. Насторожившись, я приготовился слушать.

- Корень женьшеня похож на человека,- продолжал Дементьев.- Да, да, на маленького, сухонького человека. У него есть ручки и ножки, но только закапчиваются они не пальцами, а тонкими нитями корней. Есть корни мужские и женские. Женский женьшень напоминает русалку. Вместо ног у него длинный хвост, также закапчивающийся ворсинками корней. И ищут женьшень не в горах и степях, не на склонах сопок, а у нас, в уссурийской тайге, обычно в глубинных падях, заросших лиственным лесом. Женьшень любит влагу. Любит тень. Потому-то и прячется он под чужие листья. А своих листочков у женьшеня немного. За двадцать лет вырастает три листа. А за пятьдесят - листов пять, не больше. Листки женьшеня ничем не примечательны. Стрельчатые, покрытые прожилками, они невыразительны. Изредка женьшень цветет, да и цветы его тоже ничем не привлекают внимание. Из цветка образуется небольшая оранжевая ягодка с семечком. Вот он и дал свое потомство.

Подполковник Дементьев рассказывает не торопясь, видя, с какой заинтересованностью я слушаю его.

- Главное - это корень. Он растет медленно, словно набирая силу из толщи земной. Когда-то в уссурийской та иге была профессия искателей женьшеня. Крупные корни его стоили баснословно дорого. Богачи покупали женьшень буквально на вес золота: на одну чашу весов клали корень, на другую - золотые монеты.

Я прерываю его:

- Говорят, женьшень - лекарство от всех болезней.

- Боюсь, что преувеличивают. Но легенды не рождаются на пустом месте. Известно, что корень женьшеня, растертый в порошок, или настойка из него оказывают поразительно благотворное влияние на больного. Слабый приобретает новые силы. Старики становятся молодыми. Раны мгновенно заживают. Ну, а в наш бурный век женьшень особенно полезен для укрепления нервной системы. Во всяком случае, в рацион космонавтов, отправляющихся в длительное путешествие, также внесен раствор женьшеня.

- Но если женьшень столь полезен, почему же его не выращивают искусственно?

- Это сложный вопрос. Нет растения более чувствительного и нежного, чем женьшень. Говорят, если прикоснуться к его листу, то растение как бы засыпает на несколько лет - перестает расти и цвести. Искатели женьшеня даже сам корень вырывают из земли особым способом. У них существуют костяные лопатки, которыми они медленно-медленно разрыхляют землю вокруг корпя, чтобы не повредить ни один волосок его. На протяжении нескольких часов идет эта сложная работа, которую можно сравнить лишь с трудом археолога, раскапывающего древнее сокровище. Но и когда корень уже извлечен из земли, с ним тоже поступают по-особенному. У настоящего искателя женьшеня есть специальный короб из бересты, куда он прячет свою находку. Нельзя допустить, чтобы корень быстро высыхал или, наоборот, содержался во влажной атмосфере… Вы спрашиваете меня,- продолжает подполковник,- почему же не высаживают женьшень искусственно? Высаживают. И уже давно делаются попытки получить женьшень на грядках. Но установлено - искусственный женьшень теряет часть своих чудодейственных свойств. Он растет как бы приглушенный. На плантациях Дальнего Востока, на склонах Кавказских гор сегодня существуют питомники женьшеня. Однако значение их пока что невелико.