Сейчас он шел не торопясь. Мягкий песок делал неслышными его шаги. Идти было тяжело. Сапоги глубоко проваливались в зыбучий, нагретый дневным жаром песок. Чтобы идти было легче, Колежнюк спустился к самой воде - на тот полутораметровый участок заливаемой суши, где песок слежался и стал прочный, как асфальт.

Осенняя вода слегка фосфоресцировала. Какие-то инфузории отдавали последнюю вспышку жизни разогретой осенним солнцем влаге.

И вдруг острый взгляд пограничника, скользивший по краю пляжа, натолкнулся на легкую, построенную из фанеры будку. Это была раздевалка, куда торопливо забегали ребята и девушки, чтобы скинуть купальный костюм и переодеться в сухое платье. Колежнюк неторопливо открыл заскрипевшую дверь раздевалки. Ему показалось, что в углу, на вешалке, что-то висит. Он зажег электрический фонарь. Конический пучок света вырвал из темноты очертания мужского костюма. Пара легких сандалий аккуратненько стояла под небрежно повешенным костюмом.

«Где же его владелец?» - невольно подумал Колежнюк.

Осмотрев костюм, он не обнаружил в нем документов. Дешевая зажигалка, пачка недокуренных папирос и вчерашняя газета в кармане.

Рассуждать было некогда. В море находился человек.

Колежнюк быстро прикинул: вероятнее всего, человек уходил в море затемно. В это время последние купальщики и любители ночной прохлады обычно покидают пляж. Если владелец костюма - нарушитель границы, он должен уйти в воду именно в это время. Лишь тогда он не вызовет никаких подозрений. Разделся со всеми, со всеми ушел в воду…

Если он один, вряд ли кто хватится его в эти поздние часы.

Пограничник почти бегом покинул раздевалку - надо успеть к ближайшему телефонному пункту.

Сперва дать знать о случившемся, а потом - на катере в море…

Голубые колонны прожекторного света рухнули на морскую гладь, посеребрив скользящие гребешки растревоженной рябью воды. Словно на огромном негативе, над поверхностью моря высветлилась прямая, словно по линейке проведенная, голубая дорожка. Прожекторы шарили по воде синими пальцами света. Их лучи сталкивались и пересекались в бессильном поиске. Над поверхностью воды нельзя было заметить ни одного постороннего предмета.

Перегнувшись за борт катера, Колежнюк настороженно всматривался в серебрящийся стык тьмы и света. Только здесь, на этой узкой линеечке, могла промелькнуть голова нарушителя.

«А что, если он в акваланге? - подумал Колежнюк.- Тогда все пропало; - не найдешь».

Пограничный катер, сбавив газ, медленно плюхнулся на воду, теряя скорость. Лучше затихнуть, затаиться. На больших скоростях все равно ничего не увидишь.

И вдруг Колежнюк увидел - а может быть, ему это показалось: там, вдалеке, озаренная прожекторным лучом, над искрящейся рябью воды мелькнула голова человека. Свет коснулся ее, лишь на мгновение высветлив далекие черты человеческого лица. И опять ничего - только вода и свет.

«Ну вот, сейчас прожектористы заскользят дальше,- подумал Колежнюк.- Упустим… Обязательно уйдет…»

Катер резко повернул в сторону света.

Но пограничники у прожектора, вероятно, тоже что-то заметили. Луч замер на воде. Колонна света, искрясь и вздрагивая, начала медленно покатываться по черной кромке воды.

Сомнении не было - на воде был человек. Попав в прожекторный луч, он снова нырнул, пытаясь под водой уйти из голубого плена. Луч покачивался вперед и назад. И вновь голова появилась на поверхности. И опять ушла под воду.

Катер ринулся в сторону света. Глухо гудел мотор. Крохотные волны морской ряби, словно ладонями, били по его днищу. Колежнюк начал быстро сбрасывать одежду. Повлажневшая от волнения гимнастерка прилипла на спине, и он резко рванул ее. Ткань треснула.

«Ничего, зашью в казарме потом»,- подумал Колежнюк.

- Сбрасывай скорость,- коротко бросил он мотористу.

Где-то совсем рядом должен был находиться пловец. Он был опытен. Не подымая брызг, чуть высовываясь из воды, он быстро глотал воздух и скрывался в морской толще. Делая стремительные броски под водою в разные стороны, нарушитель хотел во что бы то ни стало вырваться из полосы света, но она словно прилипла к нему, неотступно следуя неслышно скользящим движением за его появлением. Вновь вынырнул - и вновь в перекрестье двух прожекторных колонн.

«Здорово работают ребята»,- благодарно подумал о прожектористах Колежнюк.

Он стремительно вскочил на борт катера. Тело его на мгновение повисло в пространстве и, вздымая серебряные брызги, забороздило воду.

Пограничнику нечего было скрываться от света. Теперь он уже сам вел свет за собою, сильными движениями рук подымая каскады брызг.

«Нет, не уйдешь,- подумал Колежнюк.- Теперь ужо поздно…»

Ослепленный электрическим светом прожекторных лучей, он каким-то непонятным чувством, почти интуицией, догадывался, где появится голова ныряльщика после очередного погружения под воду.

Через несколько минут все было кончено. На решетчатом полу катера лежал задыхающийся от напряжения атлетически сложенный парень. Руки его пытались отстегнуть пряжку пояса с большим пластмассовым карманом.

«Не успел отделаться в воде от улик», - подумал Колежнюк, натягивая треснувшую гимнастерку. С мокрых волос его стекала солоноватая вода. Он чувствовал ее губами, раскрасневшийся и возбужденный.

Через полчаса в кабинете начальника заставы, ожидая автомашину из отряда, лейтенант Кравцов, начальник заставы, отдал распоряжение одеть нарушителя. Колежнюк принес ему тот же самый костюм, что висел в фанерной раздевалке на остывающем от дневной жары опустевшем пляже.

Стоит на границе, на берегу реки Прут, танк «Т-34».

Хорошая машина. А как воевала она в годы Великой Отечественной войны!

И не зря поставили танк на гранитный пьедестал, высоко вздыбив броневую башню с длинным стволом уже бездействующего орудия. Танк - памятник.

Командовал этим танком в годы Великой Отечественной войны капитан Ольшанников. А вынули бронированную машину из голубых вод реки специально, чтобы поставить ее на гранит и сделать танк вечным памятником героизму советских людей.

Приходят пионеры положить цветы к подножию возле стальных гусениц боевой машины. Приходят пограничники, чтобы отдать дань тем, кто первыми пришли освобождать границу Роди-ны после мрачных годов оккупации. Приезжал сюда и капитан Ольшанников, прослышавший о том, что его танк, первым прорвавшийся к водам Прута и затонувший в глубинах реки, стал бессмертным памятником.

Кто же узнал об атом впервые - и о том, что танк прорвался к границе первым, и о том, что жив командир боевой машины, не потонул вместе с тайком? Кто стал инициатором создания памятника?

Жила в небольшом селении Скуляны, что в Молдавии, скромная девушка. Звали ее Валя Савельева. Она родилась спустя много лет после окончания Великой Отечественной войны. Не видела она пи огня сражений, ни дыма горящих деревень. Но война была для девочки Вали не только историей, перекрытой десятилетиями мирной жизни, она была злой силой, и сейчас еще подававшей признаки жизни. Она врывалась в жизнь девочки бесчисленными братскими могилами. В них были захоронены безымянные герои. И чаще всего после нескольких простых русских фамилий на плитах из чугуна или гранита значилось: «И с ними вместе еще 257 неопознанных героев».

Трагедия войны смотрела в глаза девочке простым и требовательным взглядом незнакомого человека с портрета, висящего на стене в горнице соседей. Это был последний взгляд человека, ушедшего на фронт, чтобы никогда не вернуться, оставшись в воспоминаниях любимых и родственников вечно молодым - именно таким, каким запечатлел его фотограф в предвоенные Дни.