Значит, есть время, чтобы подготовиться. Уйти самому и Элли увести, вот цель. Идти нужно в лесные хутора. Лучшего места не найти… До дрожи отчетливо припомнилось раскаленное небо, бьющее сквозь светофильтры пронзительным полуденным огнем, и волчья стая, деловито семенящая по деревенской улочке. С Элли особых проблем не было. Она попала к своим, к просветленным, -- по фазе сдвинутым, попросту говоря. А Богун ушел дальше, изменив внешность и стараясь не общаться с поводырями, которые и сами не страдали болтливостью. Любопытство здесь не приветствовалось.

На въезде в Глухомань осенило его видение.

Ряд высоченных белых башен всплыл над лесом, до которого еще ехать и ехать. Машина тащится вдоль сияющего поля, по полю бегут золотые волны, а за нами, будто инверсионный след, тянется хвост серебристо сверкающей пыли. Дорога сворачивает влево, здесь начинается село или хутор, прямо от дороги по обе стороны -- могучая трава, в ней -- прямоугольники, лоскуты, засеянные огромными, ослепительно горящими красными маками. Дальше, за перекрестком, -- широкая грунтовая площадка, на которой соединяются дороги и тропки. Это Пятиуглы, отсюда начинается глухой черный лес, колдовская чащоба. Несколько просек, радиально расходящихся, ведут туда, -- да еще стометровая аллея, упирающаяся в основание ближайшей башни; близ ней гигантскими, на тополя похожими букетами вздрагивают в небе чуткие цветы. Ни души, ни ветерка, автомобиль катит по ухабистому асфальту. Человек, сидящий за рулем, молчит и хмурится. Он чувствует что-то, и, как бывает во сне, его предчувствие проецируется на меня, но не успевает оформиться.

Путь преграждают вооруженные люди.

– - Усыпленные! -- ворчит водитель. -- Что, попробуем в объезд?

Он предугадывает мой ответ, и поэтому не ждет его. Я не отвечаю. Я смотрю в небо над башней. Чья-то фигура там, в струях света, в огнедышащей лазури. Женщина разгуливает по небесам. Скользит, наклонившись вперед, и края ее одежд взметают белую облачную пену.

Он уже развернул машину, но я меняю решение.

– - Остаемся, -- говорю я, глядя вверх. -- Чую: назначено. От судьбы не убежишь.

Он кивает. Автоматные стволы смотрят на нас. Ни беспокойства во мне, ни сожаления. От судьбы не убежишь. Воспроизводство одних и тех же эпизодов -- ключевое условие моей сделки с лесом. Повторение -- мать учения.

– - Русалочка? -- шепчет водитель, тоже глядя в небо. -- Ты уходишь? Что случилось, скажи?

Я первым выхожу из машины. Небесная женщина тает в облаках.

Где это было? Что мелькнуло огоньком? чей лик…

Обнадежит ли Творца конечный результат?

Здесь тоже прогресс: пергамент вечной Книги сменила база данных со сверхбыстрым доступом. Безбумажная технология! Вместо вестников, скачущих по Магистрали, вторгаются в нашу жизнь простые и недвусмысленные подсказки, со скоростью света приходящие из астральных сетей. Неважно, во сне или наяву ощутим мы зов; важно услышать.

Можно также вообразить конструктор, из которого собирают миры. Детишки возятся с чудесной игрушкой, мешают друг другу и, поскольку не перевелись еще мальчиши-плохиши, иногда разрушают сотворенное соседом. Но Конструктор Сущностей обладает особенным свойством: его элементы сами участвуют в этой всеобщей забаве. Слово имеют. Право имеют…

– - Быть всеобщим лекарем -- нелестная обязанность, -- ворчит Малый Кит, разглядывая фотоснимок. -- Как-то не так дела идут. Совершенно не то получается, что прогност-компы обещают. Итоги усилий ничтожны, зато во множестве плодятся побочные эффекты. Да и вообще быть протейцем -- нелепо! Чужая это планета, даже для родных чужая…

Кит не умел молчать. Хранить секреты -- умел, да и как не уметь, работа у него вредная, особенная работа, саперная: сболтнешь что-нибудь -- и провалишь дело, а то и человека погубишь.

И слушать других умел Малый Кит, -- вникая в жесты, в мимику, не перебивая, на лету схватывая смысл сказанного и недосказанного: еще один профессиональный навык, ведь аналитик ГБ -- это и дипломат, и социолог, и собиратель слухов, и умелый интриган.

Зато когда его молчание переставало быть необходимостью, Кит сразу становился громогласным. Или -- как сейчас, когда слушателей-подслушателей не было и не предвиделось -- глухо ворчащим всякие речи себе под нос.

– - Поневоле задумаешься об императиве невмешательства, исповедуемом следопытами! -- сообщил он изображению на экране. -- Увы, это не для меня. Попробуй научись не вмешиваться в то, что у нас творится и что ежедневно видишь вокруг себя! Для этого нужно перемениться до крайности. Спящим стать. Им, Спящим, бытие до лампочки. В гробу они видали бытие!

С другой стороны, не только Спящие считают нашу реальность иллюзией. Все эти следопыты, мытари, горцы, лотосоманы-орхидеисты, хранители бабочек… иллюзорный мир! он дает множество поводов считать его слегка чокнутым. Таким, как надзорник позорный этот… по двум совместным делам проходит, -- как его? Хмырь, пробужденный к жизни неравнодушной Татинкой?..

Ведун… то есть, Богун, -- вспомнил Кит. Неплохой парень, в общем. Но для наших дел непригодный. Психическая конституция не та. Испугался, сбежал, девчонку спрятал -- и спятил. Не от тех бежал он. Лович узнает -- живьем съест. Лович сейчас в лесу. И Богун сейчас в лесу. Нехорошо. Джеб тоже в лесу сиднем сидит. Вынюхивает. Джеб -- это тебе не Богун. Дикий вепрь, вот кто Джеб. Нам бы не соперничать с ними, а взять и вместе крепко поразмыслить, продумать ситуацию с нуля. Татинка, Рунин… Рунин -- вот кто должен знать. Татианна тоже должна знать. Как она тогда по телефонам бегала, вызванивала, за океан депеши отсылала: мол, пропадет без вас совсем, без дочки любимой и супруги законной. И меня заставила принять участие, благо компаратор мой стационарный уже вовсю ворочал реальностями, не смущаясь их бездонной емкостью. Опять же Рунин помог…

Черт, как я мог о нем забыть, об этом удивительном типчике, он ведь совсем недавно контактировал с Джебом! Как и для чего контактировал -- вопрос не из приятных. Он же под лесом, под Глухоманью ходит, как и надзорник этот спятивший… Но что, все-таки, случилось с ним?

Начнем с начала. В начале имело место распоряжение, спущенное с властных высот. Киту предписывалось подключиться к акции, проводимой ОМОНом; ОМОН занимался своим делом -- розыском чуждых элементов; Генная Безопасность выявляла контакты психомутантов с потусторонними лицами… любопытное новообразование, раньше оно означало нечто иное… с некими безличными фигурами, которых и людьми-то не назовешь, ввиду отсутствия у оных прошлого. Фантомы они. В широком смысле фантомы. В смысле -- неизвестно откуда произошли и что из себя представляют. Отрабатывалась версия детонаторов -- воздействий или кодов, тайных психовирусов, способных запускать в человеке глубинные процессы трансформации. Вскоре к Киту начали поступать рапорты. Электронная папка, помеченная титлом "Ходячие мины", быстро заполнялась сведениями о встречах поднадзорных с лесовиками и дикарями, о странных загульных пикниках с обязательным ритуальным шабашем на закате, превращающем добропорядочных горожан в чертей натуральных, о выездных гастролях мафи, после которых -- новые веяния! -- не оставалось трупов, но росло число безвестно пропавших и, в той же пропорции, вновь выявленных Спящих. В особую папку с грифом "Детонатор" помещались факты и непроверенные данные о странных предметах, искажающих ментальные поля; в спешном порядке был разработан приборчик, позволяющий на значительном расстоянии засечь активность Зеркала Судьбы или Вещего шара. В общем, начало казалось удачным. Информация обрабатывалась, факты складывались в картину, и две спецслужбы решили приступить к совместным акциям пресечения.

– - Акции пресечения активно пресеклись субъектами пресечения… -- бормотал аналитик ГБ. -- Посему пресечение должно быть в корне пресечено…

Фотография вновь привлекла его внимание. Он вызвал на экран список лиц, задействованных в операции "Слепой художник". Начал было читать. Поморщился, вздохнул и обратился к Диалогеру.