После этого инцидента разговор за столом увял и лишь изредка молодые люди обменивались скупыми бессодержательными репликами. Когда, наконец, подали десерт, Жоанна, не любившая сладкого, молча поднялась со своего места.
- Ты уже уходишь? - спросила ее Маргарита.
- Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для чужих ушей.
- А разве ты чужая? - не так чтобы очень настойчиво, скорее ради проформы, запротестовала принцесса. - Оставайся. Мы люди честные, откровенные, нам нечего от тебя скрывать.
- Однако я пойду.
Маргарита небрежно передернула плечами.
- Воля твоя, сестренка. И пожалуйста - про Рикарда никому ни слова. Передай Александру, что если он станет болтать...
- Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он послушается.
- Вот и хорошо.
Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу.
- Представьте, кузен! Этот бешеный идиот...
- Сиречь виконт Иверо? - усмехнулся Филипп, по достоинству оценив такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. - И что же с ним приключилось?
- Он едва не покончил с собой.
- Да что вы говорите?!
- Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной башни. Она у нас самая высокая, а внизу - вымощенный булыжником двор, так что почти наверняка он разбился бы насмерть.
- Но он не выбросился, как я понимаю.
- Только благодаря кузену Бискайскому. Порой у него бывает бессонница - вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню. Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зазубрин и дышал свежим воздухом, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, кузен Бискайский вовремя сообразил, что к чему, и в самый последний момент помешал ему совершить эту глупость.
- М-да, невеселая история, - констатировал Филипп и пристально посмотрел Маргарите в глаза. - А как вы считаете, кузина, что могло толкнуть его к самоубийству?
- Наверное, долги, - смущенно ответила она. - Так он сказал кузену Бискайскому.
- Ой ли! - усомнился Филипп. - И в самом-то деле?
- Он задолжал памплонским евреям свыше восьмидесяти тысяч, - будто оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее при этом сделались пунцовыми.
- Восемьдесят тысяч! - ошарашено произнес Филипп. - Ничего себе! Да ведь это, пожалуй, в три - три с половиной раза превышает годовой доход графства Иверо. И как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?
- Мало ли как! Этот остолоп на все способен.
Бланка сокрушенно покачала головой.
- Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки... - Она вздохнула. - Да разве в деньгах дело?..
- Помолчи, Бланка! - вскипела Маргарита. - Мне и без твоих комментариев тошно.
- А меня тошнит от твоей черствости! - огрызнулась Бланка. - И от твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не встречала. Ты любишь только себя, до всех других тебе нет никакого дела. Ради тебя Рикард готов был на все, а ты... ты попросту использовала его, играла с ним, как кошка с мышью, пока он тебе не надоел, а затем без колебаний и сожаления вышвырнула его прочь, едва лишь у тебя появился новый кумир. - Тут Бланка выстрелила глазами в Филиппа, и в ее взгляде тому почудилась ревность. - Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой же человек, как и ты, а быть может, гораздо лучше тебя, и его боль не менее реальна, чем твоя. По мне, если кто и виноват в том, что случилось и что едва не случилось, так это ты со своею жестокостью.
- Нет, вы только поглядите, какая защитница нашлась! - с издевкой произнесла Маргарита. - Так что же ты здесь сидишь и попусту треплешь языком? Ступай-ка лучше к Рикарду, помоги Елене утешить его и заодно присмотри за нею самой - как бы она не перестаралась в своем рвении.
Дело явно шло к тому, что перебранка между принцессами грозила вылиться в крепкую ссору. Поэтому Филипп, не долго думая, стукнул кулаком по столу и громко сказал:
- Ну, все, дамочки, хватит! Что вы, как дети, в самом деле! - Он положил руку Маргарите на колено, что в корне изменило ход ее мыслей, придав им совершенно иное направление, и обратился уже непосредственно к кастильской принцессе: - Бланка, вам ведь хорошо известно, что я, как, собственно, и вы тоже, не люблю, когда в моем присутствии роются в чьем-то грязном белье. Я прекрасно понимаю, в чем действительная причина вашего раздражения, равно как и нервозности Маргариты. Мы здесь не на официальном обеде, где большой вес имеют всяческие условности и строгие предписания этикета, но в дружеском кругу. Так что давайте обойдемся без хождений вокруг да около и поговорим начистоту.
- Вот именно, - отозвалась Маргарита. - Поговорим, наконец, о Матильде.
Бланка кивнула.
- Это будет лучше, чем продолжать обмен взаимными упреками. Может быть, вы начнете, Филипп?
- Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы принести свои извинения...
- И только? - осведомилась Маргарита.
- Нет, но это - прежде всего. Я очень сожалею о случившемся и признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания. Однако, по моему убеждению, следует учесть и некоторые смягчающие его вину обстоятельства.
- А таковые присутствуют?
- Конечно, присутствуют. Я ни в коей мере не собираюсь оправдывать моего дворянина, но вместе с тем настаиваю на справедливом к нему отношении.
- А разве он заслуживает справедливого отношения? - не унималась Маргарита.
- Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе рассчитывать на справедливый суд, - назидательно произнес Филипп, украдкой поглаживая ее ногу. - Тем более, что я не считаю господина де Шеверни преступником.
- Ах так! - не удержался от негодующего восклицания Монтини. - А кто же он тогда?
Филипп смерил его ледяным взглядом.
- К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не сделает большой чести. - Он повернулся к Бланке: - Вас можно на пару слов, кузина? Наедине. Вы не возражаете, Маргарита?