– Так это и есть аналог Миссисипи, – несколько удивлённо ответил я. – Только в этом мире такого слова никто не слышал, потому что здесь никогда не было индейцев.

– Правда? – вяло сказал Брендон. – А я и не знал.

– Дело в том, – принялся объяснять я, – что здесь аналог Берингова пролива очень широк, и азиатские племена не смогли преодолеть его. Так что Лайонесс до прихода европейцев оставался незаселённым.

Брендон хмыкнул.

– Ты не понял меня, Артур. Видишь ли, я с самого начала вбил себе в голову, что Лайонесс – это Британия, а Лохланн находится где-то в Шотландии. – Он снял со своей головы клетчатый берет с балабоном, скептически посмотрел на него, затем снова надел. – Сработал старый стереотип: Артур, король бриттов.

– А где твои уши были… – начал я, но потом сообразил, что когда я рассказывал Бренде и Пенелопе о географии Земли Артура, уши Брендона были на Земле Хиросимы, где он обзванивал знакомых психоаналитиков, перепоручая их заботам своих пациентов. – Но как же так? Разве тебе не известно, что большинство исследователей легенд раннего артуровского цикла давно пришли к выводу, что Лайонесс не что иное, как аналог североамериканского континента?

– Я никогда не интересовался этим вопросом, – ответил брат. – Может быть, потому что в своё время Бренда была помешана на преданиях о нашем прадеде. Мы с ней стараемся быть разными. – Он сделал паузу и с горечью добавил:

– Хотя ни черта у нас не получается.

За сравнительно короткое время, прошедшее с момента нашей встречи, я уже успел убедиться, что тесная эмоциональная связь между Брендоном и Брендой тяготит их обоих, но вместе с тем они были бы глубоко несчастны, если бы эти узы, соединявшие их с момента рождения, внезапно разорвались. Боюсь, что в таком случае они просто сошли бы с ума от внутреннего одиночества – того самого одиночества, которое является нормальным состоянием для всех людей, кроме таких уникумов, как мои близняшки. Я одновременно жалел их и завидовал им.

– Стало быть, – после недолгого молчания отозвался Брендон. – Лайонесс, это аналог Америки?

– Северной, – уточнил я. – А здешний аналог Южной Америки называется Атлантидой и заселён преимущественно выходцами из Греции и Италии, которые считают себя единым народом – атлантами, хотя говорят на двух языках – латинском и греческом.

– Так значит, они наши соплеменники по материнской линии?

– Вроде того.

– Лайонесс дружит с ними или воюет?

– И то, и другое. Лайонесс и Атлантида перманентно находятся в состоянии вооружённого перемирия. Полномасштабной войне чувствительно мешает отсутствие Панамского перешейка, так что оба континента разделены тысячей миль морского пространства. Другое дело, наши северные соседи – Готланд и Галлис…

– Вот-вот, – сказал Брендон. – Тут я снова попался. Я полагал, что Галлис и Готланд аналоги Франции и Скандинавии.

От неожиданности я закашлялся. Это уже было слишком.

– И тебя нисколько не удивило, что на севере Шотландия граничит со Скандинавией, а к востоку от Скандинавии находится Франция? Что с тобой, Брендон? Мы уже неделю как живём здесь, а ты ещё не сообразил, что в твоём представлении об этом мире что-то не так.

Брат вздохнул.

– Мне было не до того, Артур.

– Да ну! – язвительно произнёс я. – Чем же ты так занят? Спишь по двенадцать часов в сутки, а всё остальное время бездельничаешь…

– Как раз этим я и занят, – невозмутимо ответил Брендон. – Я полностью поглощён бездельем; если угодно, можешь назвать это отдыхом. Очень интенсивным отдыхом.

– Вернее, очень своеобразным.

Брендон безразлично пожал плечами.

– Как хочешь, так и называй. Ты старше меня, Артур, но ты не представляешь, каково это – прожить десять лет в постоянном напряжении. Наша мама… Нет-нет, я её очень люблю; но по-моему она слишком заботлива, чересчур заботлива. Она так заботилась о моём благе, что не давала мне ни минуты покоя. А моё благо она трактовала однозначно – ты понимаешь как. Теперь же я позволил себе расслабиться. Я ничего не делаю, ни о чём не думаю… – Он умолк.

– Наверное, это трудно, – сказал я, – целыми днями ни о чём не думать.

Щёки Брендона слегка порозовели.

– Ну, в общем-то я думаю, – немного смущённо произнёс он. – Но о вещах приятных и отвлечённых.

На этом наш разговор увял. Брат вновь принялся созерцать проплывающий мимо берег, а я вернулся к составлению списка, окончательный вариант которого должен был содержать около сотни имён. Пока что их было чуть больше дюжины, да и то относительно некоторых у меня имелись сомнения.

– Значит, – спустя несколько минут отозвался Брендон. – Галлис и Готланд не Франция и Скандинавия.

Я закрыл блокнот – все равно никакие умные мысли мне сейчас в голову не приходили – и сунул его в карман.

– Конечно, нет. Ведь это Западное полушарие. Лайонесс был открыт валлийцами незадолго до Рождества Христова, затем начал активно колонизироваться. Позже в этот процесс вовлеклись другие британские племена, а также кельты из Галлии, скандинавы и германцы всех мастей. Во времена короля Артура в Лайонессе насчитывалось свыше десятка государств, а два самых крупных из них – Готланд и собственно Лайонесс – вели непримиримую борьбу за сферы влияния. Враждовали между собой и сами кельты. Заслуга нашего прадеда состоит в том, что он объединил всех выходцев из Британии в единое государство, и это позволило Лайонессу сдержать экспансию германцев и норманнов на юг.

– А потом свои же кельты свергли его с престола, – меланхолично заметил Брендон. – И чуть не прикончили.

– Ну и слава богу, – сказал я. – И за то, что свергли, и за то, что не прикончили. Благодаря этому он попал в Экватор и основал Дом Света. В конце концов только из-за коварства Гилломана Лейнстера мы с тобой появились на свет. А что до Лайонесса, то он остался могущественным государством, разве что верховную власть в нём захватили скотты.

Брендон опять снял свой берет и посмотрел на него.

– Хорошо хоть, что юбки вышли из моды, – глубокомысленно изрёк он.

– В Лохланне и в соседних графствах кое-кто ещё носит их.