– Прости, я не знала, что ты уже вернулся, – сказала она. Как-то само собой получилось, что мы перешли на ты, хотя раньше для наших отношений была характерна излишняя официальность. – Иначе я не пришла бы сюда.

– Ты ищешь Дейрдру? Её здесь нет.

– Я знаю, – кивнула Дана. – Сейчас Дейрдра даёт пир в честь иностранных послов, явившихся засвидетельствовать почтение будущей королеве Лайонесса. – Она грустно улыбнулась. – Совсем недавно я давала такой же пир.

– Мне жаль, что так получилось, – виновато сказал я. – Извини.

Дана энергично мотнула головой.

– Я на тебя не в обиде, Кевин… Или Артур? Как теперь тебя называть?

Я пожал плечами.

– Как хочешь. Мне это безразлично.

– И всё-таки ты Артур. Король Артур. – Дана села в кресло рядом с кроватью и расправила на коленях платье. – Знаешь, это звучит так необычно.

– Понимаю, – сказал я. – Когда я родился и отец решил назвать меня Артуром, многие родственники были против. У них это имя ассоциировалось только с одним человеком – с великим королём, основателем нашего Дома.

– А в нашем роду этого имени боялись. Как огня, как дурной приметы, как сглаза. Когда кто-нибудь из валлийских лордов называл своего сына Артуром, мы, Лейнстеры, воспринимали это как вызов, как демонстративное неповиновение королевской власти, чуть ли не посягательство на престол.

Мы замолчали. Дана блуждала взглядом по комнате, а я смотрел на неё, любуясь её правильными чертами лица, её роскошными вьющимися волосами, её стройной изящной фигурой. Нам обоим было неловко, но странное дело – даже эта неловкость доставляла мне удовольствие.

– Дейрдра очень обрадуется, когда узнает, что ты вернулся, – наконец отозвалась Дана.

– Она уже знает.

Дана почему-то покраснела.

– Так ты виделся с ней?

– Ещё нет. Но думаю, что Морган сообщил ей.

– А я думаю, что нет. Похоже, он просто позабыл об этом в сегодняшней суматохе. Иначе Дейрдра предупредила бы меня.

Я хотел спросить почему, но потом, сопоставив факты, сам догадался, в чём дело.

– Вы спите вместе?

– Да, уже две недели.

– А с какой стати?

– Ну, видишь ли, злые языки начали утверждать, что Дейрдра снова взялась за старое и в твоё отсутствие крутит роман с Морганом Фергюсоном. Вот она и попросила меня ночевать с ней.

– Но почему тебя? Ведь вас не назовёшь сердечными подругами. Или вы в последнее время сдружились?

– Скорее напротив, – ответила Дана. – И именно по этой причине Дейрдра обратилась ко мне. Теперь сплетники прикусили свои языки, потому как всем ясно, что я бы не стала покрывать её похождения.

– Понятненько, – сказал я и присел на край кровати. – Но другого я понять не могу. Почему вы с Дейрдрой, прости за выражение, как кошка с собакой? Ведь у вас так много общего.

– О да, – с горечью подтвердила Дана. – У нас много общего. Слишком много. Сначала был Колин, который души в Дейрдре не чаял, а я бегала за ним, как дурочка. Потом появился ты…

Моё бедное исстрадавшееся сердце снова заныло, истекая кровью. Когда-то в отрочестве я мечтал стать сердцеедом-обольстителем, грезил о том, как женщины наперебой будут вешаться мне на шею. Впоследствии я действительно хорошо погулял, правда, недолго, ибо в один прекрасный день с удивлением обнаружил, что Диана, моя маленькая тётушка, как я её называл, вдруг стала взрослой женщиной, и я влюбился в неё без памяти. А потом… Потом всё пошло кувырком. Я потерял память и потерял Диану, а мои детские мечты, как гротеск, воплотились в образе трёх девушек, готовых из-за меня выцарапать друг дружке глаза.

– Дана, – мягко произнёс я. – Всё это наваждение. Оно пройдёт, поверь мне. Это какой-то побочный эффект от взаимодействия камней в процессе открытия Врат к Источнику.

– Да, я понимаю, – сказала она. – Моё первое наваждение уже прошло. А второе… Дело не в том, Артур!

– А в чём же?

Дана уставилась взглядом в противоположную стену и долго молчала, сплетая и расплетая пальцы рук. Наконец она заговорила:

– Знаешь, Артур, я действительно любила Колина. По-детски, не по-детски, это неважно. Главное, что я любила его. А потом появился ты… Ты мне сразу понравился, очень понравился, но не более того. Ты нравился мне так же, как, например, нравится мне Морган Фергюсон и некоторые другие мои знакомые. То, что девушке нравятся многие молодые люди, ещё ничего не значит; в этом нет ничего предосудительного. Но когда ты вошёл во Врата, со мной что-то произошло, во мне что-то сломалось. И беда не в том, что теперь меня влечёт к тебе; в конце концов, ты прав – это преходящее. Куда хуже то, что после этого события все мои чувства к Колину умерли, он стал мне безразличен. Я потеряла любовь, а взамен получила некий суррогат любви, дешёвую смесь похоти и дружеской симпатии… Только, пожалуйста, не обижайся.

– Я не обижаюсь, Дана. Я понимаю тебя. («Ах, если бы ты знала, как я тебя понимаю!» – мысленно добавил я). Наоборот, это я должен просить у тебя прощения за то, что сделал с тобой, что отнял у тебя любовь к достойному человеку…

– Нет, – твёрдо сказала Дана, вставая с кресла. – Не вини себя в том, чего ты не совершал. Ты ничего не отнимал у меня, ты просто подвергнул мои чувства суровому испытанию, которого они не выдержали. – Она подошла ко мне и взяла меня за руку. – Я даже благодарна тебе за это. Обычно испытание для любви начинается в браке, когда уже поздно что-либо менять, идти на попятную, – и слава богу, что я избежала такой участи. Теперь я свободна и не жалею об утраченной короне, которую почти что держала в руках.

– Совсем не жалеешь?

– Совсем… Ну, разве что немного досадно.

– А если я предложу тебе корону? – вдруг вырвалось у меня.

Это было так неожиданно для нас обоих, что мы несколько секунд потрясённо смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова.

Первой опомнилась Дана.

– Я откажусь, – ответила она. – И не только потому, что тебя провозгласили королём, подразумевая, что ты непременно женишься на Дейрдре. Для меня важнее то, что по-настоящему ты любишь её. Так ведь?

Я молча кивнул в ответ, всё ещё не в состоянии поверить до конца, что я мог сказать то, что сказал.