Худшее — это сильная рука на моём затылке, когда я подхожу достаточно близко к Тиму, и он хватает меня. Он использует эту мёртвую хватку, чтобы направлять меня остальную часть пути к дому. Я молюсь, чтобы Мэддокс уже уехал. Молюсь, чтобы он не остался и не увидел это.

Глава 11

Мэддокс

«Чёрт возьми, это не твоя проблема.

Она не твоя грёбаная проблема.

Разбирайся со своими сраными проблемами и уезжай, придурок».

Эта раздражающая борьба идёт в моей голове, пока я сжимаю руль так, что белеют суставы. Я еду по улице этого Плезантвильского кошмара, и моя обычно налитая свинцом нога сейчас едва давит на газ. В моём районе, если едешь так медленно, ты либо собираешься стрелять, либо ищешь давалку. Этого точно, блядь, не случится, потому что ты редко осознанно принимаешь решение выбрать правильное время, чтобы открыть огонь по всем фронтам.

— Чёрт! — сильный удар о руль не делает ничего, чтобы унять моё раздражение. Говорю себе, что не хочу иметь ничего общего с этой пташкой, но похоже, это, блядь, бессмысленно, поскольку я резко останавливаюсь и разворачиваюсь обратно в сторону её дома.

На Эйли Беннет так и написано «приставучая девственница», и после Грейс я не ищу повторений. Было бы умно с моей стороны ехать дальше по дороге, пересечь шоссе и оттащить свою задницу обратно в трущобы. Подкурить косяк, трахнуть Бриа и забыть об испуганном мышонке и страхе, который я увидел в её оленьих глазах разного цвета. Этот страх закоренелый. Это тот страх, который берёт начало в каком-то довольно сложном дерьме, и то, что я видел на её руках, — она пыталась убить монстров у себя внутри, делая порезы извне, — подтверждает это. Кто-то создал этих монстров там. И я поставил бы своё левое яйцо на то, что это был её старик. То, как он схватил её, посылает старые предупредительные сигналы, знакомые мне с детства.

Но, если честно, меня ведь не должно ебать это. Иисус, я даже не знаю эту девушку. Что, блядь, она собирается сделать для меня? Какого чёрта я получу, если, блядь, вмешаюсь? Ни единой чёртовой вещи, вот что. Она явно не тот тип девушек, которые предоставят свою киску, не нагрузив эмоциональным дерьмом в придачу. Всё это пролетает в моей голове, и я знаю, что вмешательство является одной из самых глупых вещей, которые я мог бы сделать, но пытаться убедить себя сделать иначе прямо сейчас бессмысленно.

Я подъезжаю к парадному входу её дома, паркую машину и выскакиваю. Начиная отсюда, я действую на автопилоте, потому что если позволю себе думать об этом больше, то более чем вероятно, пошлю всё это нахуй и уйду. Я захожу на крыльцо. Стою перед её дверью, когда слышу грохот. Я не настолько глуп, чтобы находить оправдание тому, что это может быть за звук. Я уже знаю. Поднимаю кулак и стучу в дверь.

Глава 12

Эйли

Я забываю о Мэддоксе, его прикосновениях и своём сексуальном желании, когда меня толкают в фойе. Дверь с хлопком закрывается, в то время как я спотыкаюсь об сине-коричневый ковёр с рисунком в прихожей. Выронив сумки из рук, я удерживаюсь на ногах, но Тим так сильно дёргает меня за руку назад, что складывается ощущение, что он вырвал её из сустава. Я кричу, слёзы застилают глаза, когда он толкает меня к стене.

— Ты, чёрт побери, теперь лжёшь нам? — он наваливается на меня, большая масса из гнева и злого умысла заперта в теле этого мужчины. Его рука покоится на моём горле, пальцы сжимаются на моей шее, когда он заставляет меня посмотреть на него. Его пропитанное джином дыхание опаляет моё лицо, словно дым из выхлопной трубы, в то время как чёрные, стеклянные глаза прожигают меня насквозь. — Где ты, блядь, была?

Едва заметный всхлип вырывается из моего рта, когда мой мозг пытается придумать ответ.

— С… с Мэллори…

Тыльной стороной ладони он бьёт меня по щеке до того, как я успеваю закончить свою ложь. Удар настолько сильный, что моя голова дёргается в другую сторону и врезается в стену. Головокружение накрывает меня, но это ничто по сравнению с раздражающим пламенем, обжигающим мою щёку.

— Ты уже трахаешься с парнями? Позволяешь им пихать в себя их отвратительные члены? Ты всё ещё грёбаная девственница? — он задаёт вопросы очень близко и очень спокойно возле моего уха. Он не смеет говорить это громче, чем яростным шёпотом. Он тянет за воротник моей рубашки и дёргает вниз, достаточно сильно, чтобы разорвать.

— Тим? — тихо и огорчённо зовёт Рейчел, стараясь остановить его.

— Солжёшь мне ещё раз, и я вырву этот язык из твоего грязного лживого рта! — его слюна брызгает мне на лицо, когда он ударяет меня со всей яростью.

— Я не лгу… — я не знаю, почему продолжаю настаивать на лжи. Возможно, это извращённая потребность увидеть, насколько далеко я могу его толкнуть. Сколько вреда он сможет нанести? Ударит ли он меня, если я скажу, что хочу, чтобы Мэддокс сделал со мной все те больные и извращённые вещи, которые он ожидал сделать со мной с того момента, как они меня удочерили? Убьёт ли он меня, если я скажу, что лучше лишилась бы девственности с парнем, которого едва знаю, чем когда-либо позволю ему забрать у меня это насильно? Он думает, что владеет мной. Думает, что я его собственность. В его противном, свихнувшемуся уме, я принадлежу ему. Тим думает, что моё влагалище принадлежит ему, потому что он прикоснулся к нему первым, раньше, чем я узнала, что оно у меня есть. Задолго до того, как я узнала, что «тайные прикосновения» не должны быть между мужчиной и ребёнком.

— Машина Мэллори сломалась после занятий. К счастью, твой отец отвёз её домой. Она рассказала ему, что ждала тебя на поле после тренировки, но ты так и не пришла, — поясняет Рейчел, её голос по-прежнему тихий, будто если она повысит его, это разозлит монстра, стоящего между нами. — Где ты была, дорогая? Мы не пытаемся заставить тебя почувствовать себя плохо, но твой отец и я волновались, — если Рейчел и была свидетелем пощёчины и всего, что произошло после этого, то она просто не обращает на это никакого внимания. Зачем ей это делать, если она сама жертва? Зачем делать себя мишенью ярости монстра? Предполагаю, что легче засунуть голову в песок и делать вид, что ничего не происходит.

В секунду молчания, которая окутывает нас густой пеленой, я пытаюсь найти ответ на её вопрос. Ответ, который не вызовет ещё больший гнев Тима. Одно дело думать о противостоянии ему, и совершенно другое — сделать это. От разговора меня спасает неожиданный стук в дверь. Следует очень короткая пауза, в которой Рейчел и Тим переглядываются, а затем Рейчел, так как она ближе к двери, делает три шага и открывает её.

Моё сердце глухо стучит в груди от восторга и страха при виде его красивого лица. Мэддокс стоит в дверном проёме, как какой-то исконный плохой мальчик, со своими татуировками и размерами. На его лице то же пренебрежительное выражение, которое, кажется, соответствует его непроизвольной улыбке.

— Да? — голос Рейчел не очень тёплый и приветливый, и я уверена, что глубокая линия морщин недовольства появляется, когда она сводит брови вместе.

— Привет. Простите, что побеспокоил вас. Я одноклассник Эйли. Мы вместе работали над проектом в библиотеке ранее. Я решил подбросить её, и думаю, это выпало, когда он выходила из моего грузовика. Могу я отдать это ей?

Передавая что-то Рейчел, — что именно мне рассмотреть со своего места не удаётся, — он использует весь свой огромный рост, чтобы посмотреть поверх её головы. Наши глаза встречаются всего на несколько мимолетных секунд, прежде чем Тим становится передо мной, полностью блокируя мне вид.

— Иди наверх. — Большая часть меня хочет проигнорировать его приказ и обойти его, но я этого не делаю. Подскакивая, я прихожу в действие только, когда он рявкает в моём направлении: — Живо!