Когда она появляется чуть позже из шкафа, платье, которое на ней надето, граничит между сексуальным и развратным. Тёмно-красное обегающее мини с небольшим корсетом служит далеко не тонким намёком. Но тонкий намёк — не то, что ей нужно. Заканчиваясь всего на несколько дюймов выше середины бедра, платье прилегает к ней, словно вторая кожа, не оставляя абсолютно ничего для воображения. Оно настолько обтягивающее, что сжимает и поднимает её грудь почти к шее, достаточно открывая декольте.

Она пробегает руками по своим накрученным волосам, крутясь несколько раз перед зеркалом, чтобы полюбоваться на себя перед тем, как обратиться ко мне.

— Ну?

Действительно хорошо.

— Очень горячо.

Её глаза сияют.

— Я выгляжу горячо, да?

— Muy caliente².

Она дарит мне кривую ухмылку, прежде чем повернуться обратно к зеркалу. Похоже, отражение даёт ей гораздо больше, чем мой краткий испанский комментарий, поскольку она продолжает корчить рожицы и снова и снова запускать пальцы в волосы. У неё уходит ещё пятнадцать минут, чтобы повторно нанести макияж.

— Ты должна, по крайней мере, позволить мне накрасить тебя этой соблазнительной красной помадой, — она подходит ко мне, держа вышеупомянутую помаду. — Обещаю, что она будет смотреться очень хорошо.

Со вздохом, я соглашаюсь.

— Только не очень много.

— Тшшш. Просто доверься мне, — она осторожно подносит помаду к моему рту, прежде чем отстраниться с сияющей улыбкой на лице. — Чёрт, а я хороша. Как знала, что это твой цвет. Вот, взгляни.

Покачав головой, я отвечаю:

— Поверю на слово. Готова?

— Ага, давай выбираться отсюда, — говорит она, надевая пару дорогих чёрных туфель на шпильках с красной подошвой.

Глава 15

Эйли

Белый Мерседес, припаркованный на круглой подъездной дорожке, — ранний подарок ей на день рождения от отца, о нынешнем месте нахождения которого теперь никто не знает. Автомобиль доставили около недели назад, чтобы смягчить удар от его отсутствия. Этот самый последний экстравагантный подарок от Грегори Петерса. Адвоката крупной компании, который прошёл через громкий бракоразводный процесс с матерью Мэллори после того, как обнаружили, что у него интрижка с клиентом. Само собой разумеется, Дарла Петерс не осталась без денег, но глубокие психологические проблемы заставили её стать отшельницей, от чего, по словам Мэллори, она горстями пьёт таблетки и утопает в алкоголе дни напролёт. По большей мере она игнорирует Мэллори, позволяя ей делать всё, что она хочет. Если подумать об этом, это отчасти грустно, и я знаю, что Мэллори на самом деле больнее, чем она это показывает, но, по её словам, у неё есть лучшее из двух миров. Она живёт без родительских запретов и ненужного багажа, который идёт вместе с этим, и в то же время так удобно пользуется папочкиной кредитной картой, когда нуждается в этом.

— Как тебе так быстро починили автомобиль? — спрашиваю я, скользя на пассажирское сиденье после того, как она разблокирует двери.

— Твой отец потянул за несколько ниточек и попросил своего механика, чтобы тот покопался в ней для меня.

Мэллори въехала в другой автомобиль на следующий день после того, как получила Мерседес. Она ужасный водитель. И в типичной манере Тима, он помогает другим людям, но отказывался починить цепь для моего велосипеда, когда та порвалась два раза в прошлом году. Поправив зеркало заднего вида, она вставляет ключ в зажигание и заводит машину, а затем летит вниз по улице. Она выворачивает на шоссе и выжимает газ от ноля до семидесяти за шесть секунд. Я привыкла к такому вождению за те два года, что она водит машину. Но это не значит, что я не хватаюсь за внутреннюю ручку двери, словно за свою жизнь, или что я не оглядываюсь нервно назад, думая, что в любую минуту скрытая полицейская машина выедет из-за дерева, чтобы остановить нас. К месту назначение мы прибываем достаточно быстро. Через несколько поворотов, мы сворачиваем на 127 шоссе и едем вниз мимо заводов и станций автотехобслуживания, располагающихся вдоль дороги и речки Корвин, которые кишат мусором и сточными водами.

Сбавив громкость, я смотрю на неё.

— Где именно проходит эта вечеринка? — я хмурю брови, когда она сворачивает на едва освещаемую грунтовую дорогу. — Я думала, что мы направляемся в чей-то дом.

— Неа.

Я жду, когда она предоставит хоть какую-то дополнительную информацию, но она этого не делает. Возвращаю взгляд к виду за окном, когда она подъезжает к большому зданию из красного кирпича с разбитыми окнами, перед которым в грязи припарковано небольшое количество машин. В основном здесь подростки, как и мы, в белых масках кроликов, которые заходят внутрь тёмного здания. Хотя, быстро окинув взглядом людей, замечаю, что также есть несколько человек постарше, которым на вид больше двадцати одного года.

— Это вечеринка в Зазеркалье. Тема «Алиса в стране чудес», думаю, — говорит она, приходя к тому же выводу, что и я. Она не даёт мне времени рассмотреть наше окружение или позволить мне поговорить с ней о безопасности и необходимости держаться вместе, когда открывает дверцу машины и выскакивает, словно нетерпеливый щенок.

— Мэллори, подожди! — бежать на каблуках — самое ужасное, что я могу сделать, но у меня нет особого выбора в данный момент. Я настигаю её уже у входа в тёмное здание. В частично освещённом проходе коридора, полностью обрисованном граффити, стоит огромный мужчина. Мы платим за вход, и он вручает нам точно такие же маски белых кроликов, которые носят все остальные. Мы проходим дальше внутрь с небольшой группой перед нами. Когда они открывают сильно поцарапанную, помятую, ржавую металлическую дверь, мы шагаем внутрь и сразу же окунаемся в другой мир. Этот мир, состоящий из гипнотического неонового освещения, пронзает темноту сильным мерцанием, в то время как басы взрываются через сабвуферы. Это мир эйфорического хаоса, где похоть и секс сходятся в одной точке, создавая оргии разврата. Мои глаза мечутся повсюду, не в силах сосредоточиться на чём-то одном. Я чувствую себя чересчур одетой, и даже платье Мэллори кажется скромным по сравнению с тем, во что одета масса полностью пропотевших подростков, на которых фактически ничего нет.

Все танцуют, раскачиваясь под сопровождающую их песню EDM, сотрясающую пол. Я держусь поближе к Мэллори из страха заблудиться в толпе, продолжая поглощать взглядом всё вокруг. Воздух затхлый, переполненный и переплетённый с множеством запахов, которые накрывают с головой. Какой-то парень становится у нас на пути в такой же маске кролика, которые носят все остальные. Тот факт, что на нём нет рубашки, позволяет увидеть большие крылья бабочки на его спине. Радужная балетная пачка скрывает всё, что должно быть скрыто, а высокие кожаные ботфорты подчёркивают его тонкие ноги. На шее у него светящиеся неоновые бусы, в то время как радужные карикатуры очаровательно светятся в темноте, украшая его торс.

— Эй, сучка, ты почти вовремя добралась сюда! — вторгаясь в пространство Мэллори, он подходит достаточно близко, чтобы можно было перекричать музыку, и стягивает маску на голову, открывая ухмылку на своём лице. Генри Кингстон до ужаса грубый, надоедливый и очень ехидный дружок Мэллори, которого она подцепила на драмкружке в прошлом году. Я не очень хорошо к нему отношусь, а именно потому, что когда он и Мэллори собираются вместе, это редко заканчивается хорошо. На Генри всегда можно положиться в том, что он сделает и без того плохие решения Мэллори ещё хуже.

Мэллори отстраняется от меня, с визгом прыгая в его объятия.

— Я хотела выбрать идеальный наряд! Как тебе? — она отходит и вертится.

— Неистово, сучка! Обожаю каблуки!

Он напряжённо смотрит в мою сторону с фальшивой улыбкой.

— И ты тоже здесь!

Кривя свои губы, я говорю:

— Ага.

— У меня есть конфетки! — вот и конец нашего разговора, когда он фокусирует своё внимание на Мэллори, стягивая маленький, чёрный мешочек со своего левого запястья. Открыв его, он смотрит на взволнованное лицо Мэллори. — Это самое чистейшее дерьмо из всего, что ты когда-либо пробовала.