— Где твои ключи? Я отвезу тебя домой.

Она отстраняется, хмурясь.

— Нет… неа, я не собираюсь домой. Есть ещё одна вечеринка. Я поеду туда с этими ребятами, — она качается, разворачиваясь и указывая большим пальцем в сторону двоих парней, которые последовали за ней. Они, конечно же, старше. Скорее всего, им под двадцать, но они моложе той толпы стариков, которую предпочитает Мэллори. Оба длинноволосые, неопрятные на вид и с множеством татуировок на коже. Они выглядят как парни, которых вы можете встретить в баре, обслуживающем исключительно преступников из байкерских банд. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что они хотят от неё. Или, возможно, они уже получили это и готовы к большему. Ни один из них не выглядит порядочно. — Я знаю, что ты не захочешь пойти, поэтому встретимся позже, ладно?

Я не вижу, как подходит Мэддокс, но чувствую его в тот самый момент, когда он оказывается близко, останавливаясь прямо за мной.

— Эй, йоу, Макс. Мужик, что не так?

Тот, что стоит сбоку от Мэллори выходит вперёд, как и Мэддокс. Они привычно пожимают руки ладонью к ладони и ударяют кулаками, словно каждый парень, казалось, знает, как это делается. Сейчас он стоит рядом со мной, но его поза будто говорит о том, что он пытается защитить меня от этих двух парней.

— Ни черта, — отвечает он ему коротко и ясно. Я заметила, что он делает это, когда чем-то расстроен. Он не отводит взгляда от этих двух парней, только слегка указывает головой в мою сторону, чтобы показать, что он говорит со мной. — Мы уходим.

— Мэллори, пойдём, — мне ненавистно выходить из тени защиты Мэддокса, но мне приходится сделать это, чтобы дотянуться до руки Мэллори.

— Нет! — кричит она, отталкивая меня, и спотыкаясь, отступает назад. — Я сказала тебе, что пойду на вечеринку с этими ребятами. Я не хочу, чтобы ты со мной нянчилась. Я в порядке.

Как бы я хотела, чтобы она не осложняла всё настолько сильно.

— Ты можешь повеселиться с ними в другое время. Прямо сейчас ты должна поехать домой со мной и протрезветь.

— К чёрту это, Эйли, прямо сейчас ты полностью портишь мне настроение. Слушай, я знаю, что иногда до тебя туго доходит, поэтому я скажу это медленно. Я. В порядке. Оставь. Меня. В покое.

— Мэллори.

— Это твоя сучка, Макс? — спрашивает другой с непристойной ухмылкой. Он прожигает меня своим взглядом, небрежно закидывая руку на плечо Мэллори. — Если ты так сильно беспокоишься о своей подружке, можешь присоединиться к нам. Я уверен, Макс не станет возражать поделиться тобой. Он уже делал это раньше. Я прав, Макс? Мы делим эту киску?

С уверенной лёгкостью, он скользит рукой под мои волосы и сжимает мой затылок, плавно прижимая меня к себе.

— Не её, — его голос тихий. Холодный. Эти два коротких слова пропитаны явным доминированием. — Увидимся, — сохраняя свою хватку на мне, когда мы разворачиваемся, чтобы уйти, он скользит большой ладонью дальше и полностью оборачивает руку вокруг моих плеч.

Глядя через плечо, я говорю:

— Но… Мэллори.

— Твоя подруга — шлюха, — говорит он прямо. — Она трахается в ночных забегаловках. Ты ничего не сможешь сделать для неё, если конечно не хочешь присоединиться к ней? — он останавливается возле своего грузовика и демонстративно смотрит на меня. — Хочешь преподнести лёгкую киску, которую можно было бы съесть?

Я нервно провожу языком по нижней губе.

— Нет, — бормочу я, опуская голову, когда щёки начинают краснеть. — Не им.

«О Боже, о Боже, о Боже!

Пожалуйста, хоть бы эти слова прозвучали лишь в моей голове.

Боже, пожалуйста!»

Когда он касается пальцами моего подбородка и медленно поднимает голову, я ужасно боюсь посмотреть ему в лицо и увидеть там насмешку. Но когда я всё-таки поднимаю взгляд, то вижу в его полуприкрытых глазах сильное опаляющее пламя желания.

— Если ты предлагаешь свою киску мне, будь чертовски уверена, что с этим не последует никакого эмоционального багажа, — продолжая держать мой подбородок, он немного наклоняет мою голову, а затем приближается и касается своими тёплыми губами моего уха. — Я возьму твою киску, Эйли, с удовольствием, — взрыв дрожи проходит по каждому дюйму моей кожи, словно языки пламени, обжигаю меня между бёдер и расплавляя мою пульсирующую плоть. — Но мне не нужно твоё сердце. Ты можешь оставить его себе, — добавляет он.

Я резко падаю с высоты горячего желания прямиком в яму холодного отчаянья. Он так умело проводит меня от одного спектра эмоций к другому, что мне интересно, откуда он унаследовал эту способность. Когда я успела дать ему власть делать мне больно?

— Хорошо. — Я пытаюсь выглядеть безразлично, но уверена, терплю крах, поэтому сдержанно продолжаю: — В любом случае, это не то, что я бы тебе предложила.

Любопытство сочится в его небезгрешном взгляде, прежде чем уголок рта приподнимается в ухмылке.

— Давай так и оставим.

Глава 16

Мэддокс

Я читаю её, как книгу. Она думает, что скрывает свои эмоции, но они сменяют друг друга на её красивом личике, словно немое кино. Мне стоит восхищаться ею хотя бы за попытку, даже если её большие, выразительные глаза делают это невозможным для неё. Но если честно, всё именно так и будет. Я достаточно глуп, чтобы думать, что смогу покувыркаться с ней в постели больше одного раза. И я бы мог найти кого-то, кто дополнит трио, но я не могу превратить это во что-то, что будет походить на отношения.

Внутри своего грузовика я не могу отвести от неё взгляд. Я словно вижу её в первый раз, и мой мозг и член не совсем понимают, как справиться с данной ситуацией. Я знаю, что она милая, красивая, но даже в таком беспомощно милом и невинном образе Эйли пробуждает в парне защитный инстинкт. Появляется желание обнять её и сражаться с монстрами ради неё. Но прямо сейчас она далека от уязвимой, или милой, или невинной. Прямо сейчас она чертовски сексуальна. Эйли в этой одежде взывает к моей более первобытной, более тёмной части моих инстинктов, которая хочет её на коленях передо мной, сжимающую и ласкающую мой член до тех пор, пока я не испущу семя на её великолепное красивое личико. Пробуждает желание пометить её, заклеймить самым первобытным способом.

Юбка, топ и эти чёртовы чулки — один только взгляд на них влияет на мой член. Единственное, что сдерживают меня от скольжения рукой под её юбку — это знание того, что если прикоснусь к ней, — я просто чертовски уверен, — то не смогу остановиться, пока она не начнёт скакать на моём члене.

— Осторожно!

— Чёрт! — я давлю на тормоз, и быстрый рефлекс — единственное, что удерживает нас от тарана в машину перед нами. Столкновения не произошло, но наши тела резко наклоняются вперёд от резкого торможения грузовика, а затем мы откидываемся назад на сиденья, когда машина полностью останавливается.

— Ты в порядке?

Эйли кивает, её глаза расширены от страха, когда она смотрит на меня, и всё, что я хочу сделать, это схватить её лицо и нахрен поцеловать эти пухлые, тёмно-красные губы.

— Всё хорошо, — словно акула, учуявшая запах крови, я слежу за перемещением этого маленького розовенького язычка, который показывается на долю секунды, скользя по губам, а затем снова скрывается у неё во рту. Я бы всё отдал, чтобы попробовать его вкус. Её вкус. — Что насчёт тебя? С тобой всё хорошо? — спрашивает она.

«Отнюдь нет. Я хочу перетащить тебя через подлокотник своего грузовика, отодвинуть твои трусики в сторону и опустить тебя на свой твёрдый, словно камень, член. Хочу быть внутри этой тугой киски, прямо, блядь, сейчас».

Я прочищаю горло.

— В порядке.

Фигня. Я ёрзаю на своём сиденье и скольжу рукой по своему дружку, чтобы немного поправить его. Сила воли и упрямство — единственное, что удерживает мою ногу на педали газа и заставляет продолжить нашу поездку.