ГЛАВА 7

Прошло меньше часа, а Елена уже стояла в городском морге. Перед её глазами находилось душераздирающее свидетельство того, почему Игнатиус пролил невинную кровь. Девочку, лежащую на секционном столе, звали Бэтси — немного старомодное имя для кого-то столь юного, но, возможно, ей оно нравилось. Этого теперь никогда не узнать. Ведь горло Бэтси разорвало чудовище, окрасив постель девочки в жестокий багровый цвет. Они нашли тело, брошенное в лесу, недалеко от пруда, всего в нескольких шагах от того места, которое заставило Елену замешкаться во время слежки.

— Она не оставалась ночевать в школе, приходила только на уроки, — сказал Дмитрий, стоя с другой стороны тела. — Девочка жаловалась на боль в животе, так что учитель отправила её в лазарет. Но у лучшей подруги Бэтси есть своя комната в школе, и, похоже, она не послушалась и тайком пробралась к подруге. В суматохе все решили, что медсестра отослала её домой.

— Эвелин, — произнесла Елена, всматриваясь в маленькое личико сердцевидной формы, окружённое такими тёмными каштановыми волосами, что их можно было принять за чёрные. Согласно отчёту, глаза Бэтси своим цветом напоминали графит до того, как смерть заволокла их тусклой пеленой. — Она похожа на мою младшую сестру.

И кровать, пропитанная кровью Бэтси, также принадлежала Эвелин. Вот почему Бэтси умерла.

— Мне нужно позвонить. — Она сжала руку в кулак, несмотря на желание прикоснуться к бледной коже Бэтси в тщетной надежде — но это тело больше не хранило тепло, жизнь ушла из него. Её украли навсегда. Дмитрий закрыл тело Бэтси простыней, и на его лице Елена увидела такую нежность, что к горлу подкатил ком.

— Я распоряжусь, чтобы за твоими сёстрами установили тайное наблюдение, — произнёс он тоном, лишённым эмоций настолько, что Елена сразу поняла — это всего лишь маска.

Она кивнула, вышла в освещённый холодным резким светом коридор и прислонилась к стене. Предательская дрожь всё никак не исчезала.

— Мне жаль, — прошептала она девочке, которая никогда больше не засмеётся, не заплачет, не будет резвиться с друзьями… и другой девочке, которая скоро узнает, что её лучшая подруга мертва.

Елена выпрямилась и взяла в руки телефон, чтобы позвонить по номеру, которого не набирала с тех пор, как вышла из комы.

— Здравствуй, Джеффри.

Он ответил красноречивым молчанием. Ему не нравилось, когда она называла его по имени — но он потерял все права на обращение как к члену семьи в тот день, когда назвал Елену «выродком», пятном в идеальной родословной Деверо.

— Элеонора, — ответил её отец ледяным тоном. — Предполагаю, неприятность, произошедшая сегодня в школе для девочек, как-то связанная с тобой?

Чувство вины заставило ощутить себя так, словно все внутренности связали в узел.

— Возможно, целью была Эвелин. — Елена оперлась ладонью о стену с потрескавшейся краской и продолжила: — Её подругу, Бэтси, убили. И тебе должно быть известно, насколько они похожи… были похожи.

— Да.

— Эвелин должна знать. Журналисты скоро прознают имена.

— Я скажу её матери, чтобы поговорила с ней. — Короткая пауза. — Девочки будут учиться на дому, пока ты не устранишь тот беспорядок, который устроила, на сей раз.

Он ударил по больному, но Елене нечего было ответить. Поскольку Джеффри прав. Две младшие дочери семьи Деверо оказались под угрозой из-за неё.

— Возможно это к лучшему, — она не знала, что ещё сказать, как разговаривать с этим мужчиной, который когда-то был ей отцом, а теперь стал незнакомцем, причиняющим лишь боль.

Когда Елена очнулась от комы, вспомнила позабытые фрагменты из детства, вспомнила, как любила отца. Джеффри держал её за руку после того, как её старших сестёр убили, в той пропитанной кровью кухне, отвёл её в подвал, несмотря на резкие возражения, чтобы она смогла ещё раз увидеть Ари и Бэль. Ей нужно было удостовериться, что её сестры действительно почили с миром, что монстр не превратил их в себе подобных. В тот день её отец плакал. Мужчина с каменным сердцем заливался слезами. Тогда он был другим. Так же как и она была другой.

— Исходя из твоего молчания, — проговорил Джеффри с раздражением, — я могу сделать вывод, что директор Гильдии не передала тебе моё сообщение.

Джеффри никогда не нравилась Сара, поскольку она была частью «грязной» работы Елены. Она сжала телефон так крепко, что почувствовала, как в руке хрустят кости.

— У меня не было возможности встретиться с Сарой. — Они собирались выпить вместе кофе, поболтать. Елена с нетерпением ждала, когда сможет поцеловать крестницу Зои и увидеть, насколько та подросла.

— Ну, конечно. Ты ведь была в школе. — Твёрдым и несгибаемым, словно гранит голосом ответил Джеффри. — Мне нужно поговорить с тобой лично. Жду тебя здесь завтра утром. Если не придёшь — потеряешь право голоса в решении одного вопроса.

— Какого вопроса?　

Им с Джеффри было не о чем говорить друг с другом на протяжении десяти лет до вторжения Урама в город. И даже сейчас те несколько слов, которыми они перебрасывались, больше напоминали идеально острое оружие, заточенное для нанесения максимального ущерба.

— Единственное, что тебе нужно знать — это семейное дело. — Он повесил трубку, и хоть Елена расстроилась, и слёзы — глупые, нежелательные, навернулись на глаза, она знала, что послушается приказа отца и придёт в офис. Поскольку даже если семья, о которой он говорил, распалась, она включала в себя не только Аметист и Эвелин, но и младшую дочь Маргарет — Бэт. Никто из этих троих не должен пострадать от бесконечной войны между Джеффри и Еленой.

Рафаэль провёл два часа в Башне вместе с Джейсоном, обсуждая сведения, из-за которых чернокрылый ангел вернулся в город, и теперь беззвучно приземлился в лесу, отделяющим его имение о дома, который использовала Микаэла на его территории. Он направлялся к маленькому бассейну, который его садовник превратил в грот в тени лиан и больших деревьев, и гадал, видела ли Елена что-то большее, нежели он.

Рафаэль знал, что он заносчив. Этого не избежать, учитывая, сколько лет он прожил и какой силой обладал. Но он никогда не был глупым. Поэтому прислушался к словам своей охотницы и тщательно усилил ментальные щиты до того, как взглянул на безмятежную потемневшую водную гладь.

— Ли Дзюань, — произнёс он, «посылая» слова через весь мир.

Существовала вероятность, что у него не получится связаться с ней, поскольку он не собирался отсылать настоящее послание. Слишком высокую цену пришлось бы заплатить. Погрузившись в Тишину, он превращался в чудовище, движимое лишь смертельно опасной ледяной силой без капли сочувствия. Именно в таком состоянии он так сильно испугал Елену, что она в него выстрелила. И шрам на крыле остался шокирующим напоминанием, чтобы больше никогда не ступать на этот путь. Если его попытка действительно не увенчается успехом, ему придётся отправить Ли Дзюань послание, написанное от руки. Старейшие из архангелов отказывались от современных удобств, таких как телефон. И всё же, через мгновение на поверхности появилась рябь — намного быстрее, чем он ожидал. Рафаэль знал, что Ли Дзюань развивается с невероятной скоростью, но столь быстрый ответ в сочетании с использованным им незначительным количеством собственной силы говорил о такой огромной мощи, что остальным членам Совета и не снилась.

— Рафаэль. — Она предстала перед ним в плоти, как только её образ сформировался на водной глади. Её лицо, как и всегда, не выдавало никаких признаков возраста. Лишь белые волосы и перламутровое сияние светлых, молочных глаз, выдавало её истинную сущность и то, во что она превращалась. — В конце концов, ты вернулся ко мне.

Он никак не отреагировал, лишь сказал:

— Думаешь, что сможешь сделать из меня своего питомца, Ли Дзюань?

Заливистый девчачий смех, словно перезвон колокольчиков, казался неправильным.

— Неплохая идея. Думаю, ты стал бы невероятно проблемным зверьком.

Рафаэль склонил голову в согласии.

— Ты дома? — Дворец Ли Дзюань находился в сердце Китая, в глубине гор, на территории, которую он никогда не пересекал, а вот Джейсону удалось пробраться внутрь ещё до «эволюции» Ли Дзюань. Когда разведчик Рафаэля вернулся из своей секретной миссии, часть его лица была содрана.

— Да, — ответила архангел, и её волосы взметнулись от порыва ветра, который больше ничего не задевал поблизости. Она продолжила: — Я выяснила, что некие плотские удовольствия мне все ещё не чужды, а где лучше им предаваться, если не у себя дома?

Рафаэль знал, что она не имеет в виду секс. На протяжении тысячелетий Ли Дзюань не интересовалась ничем сексуальным… в общепринятом смысле.

— Твои игрушки остаются в живых после подобных развлечений?

Архангел подняла палец, и Рафаэль отчётливо увидел, как она им помахала.

— Если я отвечу на твой вопрос, Рафаэль, ты назовёшь меня чудовищем.

— Ты бы восприняла это за комплимент.

Ли Дзюань вновь рассмеялась, и её жуткие, почти лишённые цвета глаза от прилива силы полностью побелели, затянув пеленой и зрачки и радужки.

— Древний пробуждается ото сна.

Рафаэль не удивился, что она угадала причину, по которой он вышел на связь. Несмотря на то, что она превратилась в чудовище из кошмаров, он никогда не сомневался в её умственных способностях.

— Да.

— Ты знаешь, сколько лет было твоей матери, когда она пропала? — спросила Ли Дзюань без предупреждения.

В голове Рафаэля всплыл образ женщины с дивными синими глазами, голосом, от которого рыдали небеса, и безумием таким подлинным и глубоким, что его можно было принять за здравый рассудок.

— Лишь на тысячелетие больше, чем тебе.

Губы Ли Дзюань выгнулись в странной улыбке, словно он её развеселил.

— Ох уж эта Калианна. Она была тщеславной. Ей нравилось говорить это людям, ведь так её возраст был почти таким же, как и у супруга.