ГЛАВА 23

Елена бросила взгляд на Колибри, когда ангел вошла в гостиную под руку с Иллиумом и перестала дышать. Микаэла красива, вероятно, самая прекрасная женщина, которой Елене доводилось видеть, но эта женщина… само сияние. Лишь таким словом возможно её описать. Глаза цвета сверкающего шампанского, волосы чистейшего чёрного оттенка с золотым отливом, кожа, поцелованная солнцем… и крылья дикого, неожиданного цвета индиго, каждое перо с полосами мерцающего золота, такого бледного, что казалось солнечными бликами.

Когда она улыбнулась и на секунду закрыла глаза, Елена увидела, что ресницы у неё черные с золотыми кончиками.

— Привет, — поздоровалась ангел. — Они зовут меня Колибри, но ты можешь звать меня Шарин.

Елена сжала, протянутую Шарин, руку, не в силах отказать. Такая маленькая и аккуратная, так подходящая к миниатюрному росту и весу Колибри.

— Я Елена.

— Ох, знаю. — Её смех походил на чистые алмазные искры, сверкающие в воздухе. — Мой малыш мне всё о тебе рассказал.

Посмотрев на Иллиума, она ожидала натолкнуться на игривый взгляд, но синекрылый ангел смотрел на свою мать с немой грустью, от которой веселье Елены сошло на нет.

— Твой малыш, — сказала она, наконец, — очень красив.

— Да, мне стоит быть осторожней — девочки будут толпами бегать за ним, когда он немного подрастёт. — После этого Колибри посмотрела за спину Елены. — Рафаэль. — Улыбаясь с такой любовью, что у Елены защемило сердце, она шагнула в объятия Рафаэля. — Как поживает мой второй мальчик? Не по крови, но всё же мой сын.

Елена зачарованно наблюдала, как Рафаэль опустил голову и позволил Шарин поправить сначала его волосы, а потом рубашку. Она никогда не видела, чтобы он склонял голову перед другими существами, но к Колибри он относился с величайшим уважением… и заботой. Такая осторожность говорила об обращении с чем-то сломанным.

Когда Елена снова взглянула на Иллиума, не смогла вынести того, что увидела на прекрасном лице. Сократив между ними расстояние, она взяла его под мускулистую руку — как и в Убежище, торс ангела был обнажён. Вот только сегодня на его груди нарисована огромная птица в полёте.

— Потрясающе. — Беглого осмотра хватило, чтобы понять — птица стилизованная версия Иллиума.

— Моя мать, — торжественно, чего она никогда не слышала, заявил он, — научила Эйдана рисовать и лепить. Выступать в роли её полотна считается большой честью среди ангелов.

Елена заметила, как Шарин положила руку на грудь Рафаэля, разглаживая несуществующую морщинку.

— Мы не виделись уже много дней, — сказала она. — Пять или шесть вроде.

Елена нахмурилась. Она знала, что Рафаэль не встречался с Колибри больше года, и всё же в словах Шарин не было юмора, ни одного упрёка за прошедшее время. Внезапно то, что ранее Шарин назвала Иллиума малышом, отбросило страшную тень на Колибри.

— Да, — протянул Рафаэль с улыбкой. — Я знал, что ты навестишь меня ещё до наступления седьмого дня.

Шарин рассмеялась, и её смех походил на тёплые капли дождя на коже Елены.

— Она…

— Знаю. — Иллиум напрягся. — Элли…

— Т-с-с. — Она подалась к нему, прикасаясь своими крыльями к его. — Она любит тебя, любит Рафаэля, и лишь это важно.

— Да. — Улыбаясь матери, которая обернулась и протянула к нему руку, он подошёл и помог ей сесть.

Ужин был волшебным. Елена знала, что Рафаэль отточил голос так, что тот стал похож на тактильную ласку, но Шарин подняла этот уровень на искусный уровень. Слушать её было всё равно, что быть окружённым тысячью потоков ощущений, все они сверкали блеском. И истории, которые она рассказывала — о юности Рафаэля и Иллиума, такие чудесные истории о храбрости и глупости — все они рассказывались с материнской гордостью за своих сыновей.

«Шарин не родила Рафаэля, — думала Елена, стоя на их балконе позже тем же вечером и наблюдая, как Колибри взлетает вместе с Иллиумом, — но всё равно заботилась о нём».

— Она напоминает какой-то великолепный тепличный цветок.

— Цветок, который помяли, — добавил Рафаэль, положив руки ей на плечи, притянув к своей груди и обнимая одной рукой. — Что касается остального, стоит спросить Иллиума.

Положив руку ему на предплечье, она покачала головой.

— Не могу, ненавижу видеть, как ему больно. — Она считала, что знает величайшую трагедию жизни голубокрылого ангела. Он любил смертную, потерял её из-за ангельского закона и человеческой жизни. Но боль, которую она видела сегодня — старше и глубже… грубее, старая и ужасная.

— Как долго она пробудет в городе?

— Она уедет в течение часа… ей трудно быть вдали от дома.

Пока они стояли молча, в небе полыхнула искра огня. Потом ещё раз, и ещё. Начался звездопад.

На следующий день вся магия испарилась. Даже весеннее солнце, обещанное потрясающим рассветом, поглотил леденящий душу ужас, когда разрушилось спокойствие. Летя вниз, затем вверх к подножию Манхеттенского моста, Елена зацепилась пальцами за массивную металлическую конструкцию и уставилась на пять тел, свисавших с тросов. Их заметили на рассвете с одного из судов, плывущее в порт Ист-Ривер… Вероятно, свидетель до сих пор блюёт содержимое кишок.

Елена сама усилено сглатывала, когда тела качнулись на верёвках. Так аккуратно качаются. Одна босая нога, другая в блестящей туфле на высоком каблуке.

— Тени нет, — сказала она, сопротивляясь ужасу. — Здесь нет теней. — Было ещё слишком рано, и за эту милость она благодарна. — Раз, два, три. — У неё пальцы отказывались разжиматься.

Ещё один порыв вера. И вновь тела качнулись. Живот свело, а к горлу подкатила желчь.

— Привет. Видишь что-нибудь полезное? — Раздался голос Сантьяго в радиоприёмнике, заткнутого в ухо.

— Нет, — выдавила она сквозь стиснутые зубы. — Подберусь поближе. — И сделает свою работу. Она не позволит прошлому украсть у неё будущее.

Сделав глубокий вдох, она разжала пальцы и опустилась ниже, чтобы по спирали пролететь над водой, прежде чем приблизиться к телам. Паря над беспокойными волнами, она решительно смотрела на место под мостом, за что собиралась зацепиться и повиснуть.

— Было бы легче, будь я человеком, — пробормотала она.

— Да?

Она дёрнулась, забыв, что Сантьяго всё слышит.

— Снаряжение полезно, — проговорила она, — но крылья не влезут в него.

— Надо переделать их для тебя.

Судя по его тону, он не шутил.

— Спасибо. — За то, что принял крылья так же просто, как принял бы новое пальто.

«Вот».

Крепко схватившись за металл, она держалась одной рукой, перекинув ногу через балку. Когда удалось стабилизироваться, она присмотрелась к коричневой верёвке, обмотанной вокруг балки, каждое тело свисало с моста одинаково, верёвки одинаковой длины.

— Кто-то не торопился.

Причина смерти не только сломанные шеи — большинство вампиров старше десяти лет могли пережить такое, если только едва не произошло обезглавливание. Инстинкты охотницы шептали, что этим вампирам чуть больше пятидесяти лет. Нет, дело в том, что им вырвали сердца, и от крови футболки прилипли к торсам. В таком возрасте два таких сильных удара хватило для смерти даже без отделения головы от тела.

— Видимо насмотрелись фильма с этим, как его там, парень в красно-синем костюме с пауком.

— Не нравится геройское кино, Сантьяго?

— Я мужчина и смотрю футбол с хоккеем, как и положено.

Хотя Елена понимала его сухой юмор, подумала о вампирах, которых видела ползающих по стенам со скоростью пауков, и знала, что ответ должен прозаичнее супергероя комиксов… и, возможно, ужасающее, если верить намеку на аромат, который Елена чувствовала в воздухе.

«Насыщенный. Чувственный. Экзотический».

Намёк на лес после дождя.

Прижимая крылья тесно к спине в попытке избежать ржавого металла, она переместилась вдоль балки, оказавшись прямо над первым вампиром. С этой позиции всё было не так уж плохо, подумала Елена, потому что никогда не лазила на чердак, когда её мать…

Захлопнув дверь перед воспоминаниями, она сделала глубокий, ровный вдох, втягивая ароматы соли и воды — своей постоянной величины, но передумала, потому что с этим в организм попал удивительно чистый аромат фирменных чёрных орхидей Калианны.

«Душистая трава, срезанная в летний день».

Это один из самых нежных запахов, из всех, что Елене доводилось ощущать на вампире, и он принадлежал тому, кто висел на этой верёвке. Это означало, что запах убийцы был либо слабее, либо отсутствовал вовсе.

Понимая, что нужно подобраться ближе к жертве, она изогнулась, ухитрившись вывернуться в висячее положение, и обеими руками зацепилась за металлическую балку для поддержки, широко расправив крылья для равновесия. Тело находилось всего в нескольких дюймах ниже… но она не доставала. Стиснув зубы, она переместилась и вцепилась в металл пальцами. До сих пор не дотягивалась.

— Здесь я ничего не могу поделать, — сказала она, наконец, чувствуя, как нарастает раздражение. — Мне придётся пойти по последнему следу запаха, когда тела будут… Чёрт!

— Елена! Поговори со мной!

Сердце застучало втрое чаще. Елена протянула руку и ухитрилась лишь слегка коснуться лба вампира кончиками пальцев. Пластичный, холодный… Вот только…

— Господи. — Она определённо это заметила — у него трепетали веки, будто вампир пытался открыть глаза. — Он жив! Спасателей сюда!

— Дьявол! Уже бегу!

Сантьяго быстро действовал, но она знала, что время уйдёт. Если этот вампир — Господи, а может быть, и все вампиры — в подобии сознания, то сейчас испытывали невероятные муки.

Разжав руки, она нырнула под мост, а потом взмыла в воздух, вертя головой во все стороны.

— Элли, кого-то ищешь?

Испугавшись, она упала на пару футов, прежде чем вернула равновесие. Иллиум завис рядом, когда она снова поднялась и ухватилась за край моста, чтобы оставаться на месте и поговорить с ним.

— По крайней мере, один из них жив. Можешь их снять? — Он единственный знакомый ей ангел, который мог маневрировать в стеснённых условиях.