Они оба на мгновение отвлеклись на вспышку молнии, ударившей посреди ясного летнего неба. Возможно, это всего лишь освещение на одном из зданий вышло из строя, или же за домами сгущались тучи, незаметные им, но у Софии по коже побежали мурашки.

Грег Бёрнс вновь завел двигатель. Софии показалось, что мужчина, возможно, просто в депрессии. Подобное несложно будет сообщить Аманде, хотя поверит она или нет - это уже совсем другая история.

Грег вырулил на скоростную автостраду, но вместо того, чтобы направиться домой, он свернул на незнакомый Софии выезд. Она последовала за ним по съезду, вниз по дороге и, пропустив перед собой несколько машин, въехала на парковку у больницы.

Она оплатила парковочное место и притаилась, пока не нашла его седан. Затем принялась ждать, и живот ее скручивался узлами. Этого и искала Аманда. Если бы у Софии полчаса назад спросили, хочет ли она сказать Аманде, что Грег изменяет, она была бы в восторге. Но вместо этого ожидание предстоящих событий преследовало ее, осело как камень в животе, и она не знала, что делать. Больше часа она просидела в машине. Она проголодалась, но игнорировала это. Ей хотелось пить, но и это тоже проигнорировала.

Примерно в четыре часа пополудни Грег вновь появился и забрался в машину. Однако он не тронулся с места, и напряжение Софии все росло и росло.

У тебя достаточно сведений для Аманды, сказала она себе.Это не твое дело. Вообще не твое.

Казалось, всю свою жизнь София провела, держась в стороне. Ее мать как-то раз сказала, что ее темные глаза ничего не упускают. Если хочешь знать что-нибудь, всегда можно спросить у Софии. Она не из тех, кто утешают людей. Она не из тех, кто принимает на себя ответственность.

София знала, что ей лучше уехать, но вместо этого она вздохнула и выбралась из машины. Она видела, как удивился Грег, когда она подошла и встала возле его машины. Его глаза покраснели. Как и Аманда, он был мужчиной средних лет с копной неуправляемых волос, которые оставались такими с подростковых лет. Легко было заметить, как они с Амандой подходят друг другу, и почему она так страдала и растерялась, подозревая, что он спит с другой женщиной.

София постучала по стеклу. Поначалу он не понимал, зачем она здесь. Затем, обеспокоившись и слегка насторожившись, он наполовину опустил окон.

- Могу я вам помочь?

На мгновение София сомневалась, как именно она хочет действовать дальше. Одно дело видеть зарождение и развитие трагедии. И совершенно другое - пытаться найти способ это остановить. Она никогда прежде этого не делала. В какой-то момент она даже подумала о том, чтобы уйти. Она видела, как его взгляд начинает бродить вокруг, будто Грег и забыл, что кто-то стоит рядом с его машиной. Но София подумала об Аманде и решительно покачала головой.

- Вы должны сказать ей.

- Что?

- Вы должны сказать ей. Она заслуживает знать.

Слезы навернулись на его глаза, и София не могла сказать, были ли это слезы злости или печали.

- Все хорошо, - выдавил Грег. - Это не смертельно, они говорят, что заметили вовремя. Они говорят... они говорят, что я возможно буду в порядке, но она... у нее сердце больное, она волнуется, она испугается...

- Она должна знать, - строго сказала София, понимая, что ее голос звучит все громче. - Вы любите ее, и она должна знать, сэр.

- Я... я не могу...

- Можете. Потому что она узнает сама, и тогда уже никогда не сможет вам доверять.

Слова, казалось, ударили по мужчине не слабее физического удара, и он повесил голову. Долгое время он молчал.

- Кто вы? - спросил Грег. - Какое вам дело?

- Скажем... давайте скажем, что я друг. Просто скажите ей.

Он долгое время смотрел ей в глаза и наконец кивнул.

Софии хотелось бы иметь возможность сказать ему, что все будет хорошо. Что они с Амандой будут вместе, что бы ни случилось. Но она не могла. Вместо этого она вернулась в машину и сидела там, пока он не уехал.

Ее мысли вернулись к Доминику. Она с отчетливой ясностью помнила его руки на своем теле, очаровательную мальчишескую улыбку на его лице и то, как его дыхание ощущалось на ее шее.

- Я хочу тебя, - прошептала София, и на другом конце города, к бескрайнему изумлению Доминика, кварц в его руках засиял намного ярче, чем прежде, и тут же вновь погас.

Следующие несколько дней стали кошмаром. С работой все было хорошо, пусть и проблемно, и худшее, что случалось с Софией - это хлопанье дверью перед ее носом, когда она разыскивала наследников умершего человека. Нет, настоящим кошмаром стал Брент.

Он уважал ее нежелание говорить о том, чтобы перебраться в его дом, но его неодобрение как мокрое полотенце висело над Софией и всей ее работой. Всякий раз, находясь в офисе, она съеживалась под его пронзительным взглядом. Поднимая взгляд, она не раз замечала его в дверном проеме, просто наблюдающего за ней. Все дошло до того, что София начала выдумывать предлоги, чтобы делать свою работу в дороге или в библиотеке. Когда наконец наступила пятница, она радовалась провести пару дней вдали от него.

Мне он очень нравится, но черт подери, иногда он просто жуткий.

Пятница была столь же прекрасной, как и остальная неделя, но легкий холодок в воздухе указывал на приближение дождя. Широко улыбаясь, София вошла в небольшой парк за рекой, где проходил бесплатный джазовый концерт. Ей не нужно было становиться невидимой, чтобы на нее не обращали внимание. В ее обычной черной юбке и серой маечке она была максимально не примечательной. Она слушала музыку, любовалась обнимающимися парочками и улыбалась семьям, расположившимся на одеялах на зеленой траве. Была во всем этом какая-то беззаботная красота, и она находилась в пределах досягаемости.

София как раз пыталась решить, стоит ли пойти домой и сделать сэндвич, или же совершить налет на один из передвижных прилавков с уличной едой на краю парка, как кто-то вдруг произнес ее имя.

Удивившись, София повернулась... и уставилась прямо в изумленное лицо Доминика.

- София...

В его голосе совершенно точно звучало слишком много тоски для человека, который знал ее несколько часов. В его взгляде совершенно точно было слишком много ласки и нежности. Она знала, что это правда, но в то же время осознавала, как ее собственное тело покачнулось ему навстречу, как она почувствовала себя, когда он протянул руку, как будто собирался коснуться ее и убедиться, что она настоящая.

К ее разочарованию, однако и к облегчению, он убрал руку и вместо этого засунул в карман. Вокруг них бурлила толпа, раздавались приглушенные звуки джаза. Как будто в мире не существовало ничего, кроме их двоих.

- Это ты, - услышала София свое бормотание.

Доминик улыбнулся, как будто испытывая облегчение от того, что она его вспомнила. Для такого красивого мужчины странно было быть таким скромным, но он был.

- Я... София... что я сделал?

Глаза Софии невольно раскрылись шире от того, сколько боли и тревоги звучало в его голосе. Теперь, присмотревшись получше, она видела, что он выглядит осунувшимся и уставшим. В угасающем свете раннего вечера она видела лавандовые круги под его глазами и напряженные плечи.

- Что ты имеешь в виду? - неуверенно переспросила София.

- Когда я уходил, тебя не было. Я... я хотел бы знать, вдруг я сделал что-то, что обидело тебя или причинило боль.

- Нет! Серьезно, нет, я не... дело не в этом, Доминик.

Он просиял улыбкой, но ненадолго. Его лицо вновь выражало тоску.

- Значит, это всего лишь отсутствие интереса? Это удивило бы меня, но я могу понять...

- Это и не отсутствие интереса.

Голова Софии шла кругом. Мужчина, который преследовал ее в мыслях всю неделю, внезапно оказался прямо перед ней. Он был настолько великолепен, насколько она вообще могла вообразить, и это выражение на его лице разрывало ее сердце надвое.