Отец Эммануэль, управляющий Бродячей Церкви, появившейся на окраине Белого Города, не был святым. Его шарнирные протезы вместо рук говорили о том, что в прошлой жизни он был нечист на руку, возможно, был вором или убийцей. Сейчас же он вел смеренную жизнь в своем храме, помогал нуждающимся, рассказывал детям сказки, был даже слух, что он и есть Тетя Мышь, мифический указатель верного пути, или ее приемник. Когда отец Эммануэль говорил на отвлеченные темы, его голос был печален и сер, совершенно обычный голос, который можно спутать с любым другим, но когда он начинал читать проповеди или рассказывать притчи, талант оратора и блеск в глазах зажигали в сердцах людей тайную надежду и веру в светлое будущее великой Империи. Многие говорили, что таких людей не хватает правительству Иии, но обет данный им не рушим, и Эммануэль не посягнет на власть.

Когда в церковь зашла девушка лет десяти, отец Эммануэль молился в своей келье, он прекрасно слышал загребающий шаг и тяжелое дыхание. Будто умирающий зверь шла та девушка. Девочка упала прямо у креста и начала молиться, сначала шепотом, как принято молиться святым и Великому Светлому, но по мере смены имен, произносимых ей, ее голос становился громче, в конце она практически кричала в некуда, ее молитва Великому Темному глухо ударялась об стены церкви. Вдруг на имени пятнадцатого демона она, покачнувшись, закашлялась и разрыдалась. Эммануэль внимательно ее слушал, и, решив, что нужно упрекнуть девушку в ее неправедности, он вышел в главный зал с книгой в руках и спросил:

– Думаете ли вы, кому молитесь, юная леди? Не боитесь ли последствий? Великий Светлый все слышит, и суд его будет страшен, если вы его разозлите, – Эммануэль взглянул на лицо девушки и понял, что она не боится гнева свыше. Совершенно белые волосы с одной черной прядью, испачканные кровью, были растрепаны и неровно острижены. Под одним глазом был громадный синяк, нос был разбит, а с губ стекала кровь.

– Отец, я боюсь не богов, пока они мне ничего не сделали, я боюсь людей, они гораздо страшнее. Видите ли, я пришла за помощью… – девушка закашлялась и сплюнула кровь. – Прошу прощения, отче… Мое имя – Деймос Эл. Я слышала, что вы можете видеть хранителей, – девушка попыталась встать, но удалось ей это сделать только с помощью Эммануэля. – Вы, наверное, понимаете, что я не с рождения имею отметины на лице и белые волосы. Это началось десять лет назад, когда я потерялась…

Эммануэль не верил своим глазам – девушка, стоящая перед ним, была приемной дочерью его наставника и друга преподобного Лава Эл. Священник видел ее впервые, опекун никогда не показывал приемыша, но теперь девушка стоит перед ним. Эммануэль внимательно осмотрел Деймос, она и вправду имела точечные узоры у глаз, с каждым ее словом они меняли цвет и место, создавая самые причудливые узоры, такое может быть, только если человек является источником огромной силы. Эммануэль был шокирован, что как получилось, что приемная дочь Верховного Патриарха не может залечить свои же раны, он же не мог не учить ее магии, а она, в свое время, не проявляться.

Святой отец убрал длинную черную прядь с лица и, дотронувшись до избитого лица, спросил:

– Десять лет назад вас взял к себе преподобный Лав? Что было до этого?.. До того как вы потерялись… – Эммануэль старался говорить как можно мягче, чтобы не напугать девушку.

– Да, именно. До этого я ничего не помню, ни лиц родителей, кем они были, их имен, помню только, как мужчина и женщина в черных одеяниях привели меня к дверям Белого Храма и сказали преподобному Лаву Эл, что я осталась одна, и ему жизненно необходимо меня защищать. Он поклялся, что так все и будет, я буду ему дочерью. И он выполнял эту клятву до последнего, как вы знаете, год назад он погиб и больше некому меня защищать. Меня отправили жить в школу-интернат для магов, а так как я не способна даже на простейшие заклинания, надо мной начали издеваться, – Деймос стояла, опустив голову, и, казалось, плакала. Ее белая одежда была похожа на лохмотья и только вышитая на груди роза осталась нетронутой, Эммануэль даже подумал, что какими бы подонками не были нападавшие, но раз они не тронули герб, значит – еще помнят о чести. Герб семьи – последнее, что может потерять человек на Иие, его берегут как зеницу ока, и никто не осмеливался разорвать его, пока человек не отречется от своей фамилии, в противном случае обидчика предадут суду и самого лишат честного имени.

– Вы смиренно терпите все свои напасти, как и просит этого наша вера. Это похвально. Но почему вы считаете, что не можете колдовать? Ваша сила велика, я уверен, что также вы очень умны. Итак, что вам мешает? – зеленные глаза Эммануэля не смотрели на Деймос, когда он это говорил, они искали за ее спиной Двоих. Святой отец даже снял очки, чтобы лучше видеть, и он узрел. В самом конце зала на лавке сидели ангел и демон. Пепельно-русые волосы мужчины венчали уродливые витые рога и корона, у хранителя были ярко-алые светящиеся печальные глаза. Демон внимательно смотрел на святого отца, и, чуть помедлив, приложил длинный палец с желтым когтем к губам. Девушка-ангел же отречено осматривала интерьер храма, складывалось ощущение, что ей было плевать на все происходящее. У нее были длинные вьющиеся волосы и большие выразительные глаза. От вида девушки у Эммануэля промелькнула мысль, что именно так выглядела его мать, ее лицо было единственной вещью из прошлого, которую помнил священник.

– Святой отец, я никогда не могла колдовать. Иногда мне кажется, что это из-за того, что у меня нет хранителей. Отец Эммануэль, куда вы смотрите? – Деймос обернулась, чтобы посмотреть, за чем так увлеченно наблюдает собеседник, но она увидела лишь скамьи, черные стены и канделябры с огарками. Возможно, она надеялась увидеть хранителей, но ее мечта разбилась о старый камень и плесень.

– Деймос, надеюсь, я могу вас так называть, у вас есть хранители, – Эммануэль поднял глаза, демон уже стоял за спиной своей подопечной. Вблизи он выглядел многим страшнее, хоть на вид ему и было лет двадцать, у него уже была мертвецки серая кожа и впалые щеки. Печаль из его глаз исчезла, теперь в них была лишь злоба, он что-то бормотал священнику.

В это время демон хотел убить Эммануэля. Агарес понимал, что для этого нужно будет показаться еще раз, и тогда Деймос поймет, что он ее хранитель, а демон считал это недопустимым, к тому же, чтобы дотянуться до шеи священника придется сразиться с громилой стоящей поодаль. Хранитель святого отца был в два раза выше и крупнее Агареса, его глаза скрывала высокая маска, а то, что было не скрыто, – ужасно. У ангела отсутствовал нос и был разрезан рот, из-под маски выглядывали и другие шрамы, но даже этого хватало, чтобы понять, что лицо его было изуродовано. Узнав мужчину, Агарес тут же проглотил всю свою ненависть к священнику, демон понял, что с эти ангелом ему никогда не справиться, перед ним стоял Аваддон, ангел бездны.

– Почему ты замолчал, демон? Твои проклятия были вполне милы, мне особенно понравилось про язвы и вечный огонь! – ангел медленно наступал, его темные крылья волочились по полу. – Не молчи, грешник, или мой облик настолько страшен, что сам герцог Восточный проглотил язык?

– Боюсь, что за мои проклятия твой подопечный выгонит девочку, а я этого не хочу. Эти отморозки, которые ее избили еще там, я продолжу, когда они уйдут. – Демон старался выглядеть гордо и всем видом показывал, что ему безразличен Аваддон, он небрежно поправил свой черный камзол, серебряные пуговицы на манжетах брякнули о знамя на груди демона. – Ты мне лучше вот, что скажи, ангел. Ваши женщины всегда устраивают истерики? Одна пернатая фройляйн уже вынесла мне весь мозг. Думаю, ты знаешь ее. Линаэла, дочь Михаила.

Аваддон молча прошел мимо демона, считая и самого собеседника, и его вопросы низкими и мерзкими; Агарес вздохнул спокойно, бури для него ничего не предвещает. Ангел развалился на скамье, разложив свои громадные крылья во весь размах, он встряхнул ими и уложил так, чтобы было удобнее сидеть. Демон сел рядом, вытащил из кармана бридж сигареты и зажигалку и закурил. Аваддона поразила эта наглость, он уже собирался возмутиться, но почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он увидел девушку-ангела, Линаэлу. У нее и во истину было материнское лицо: круглое, с небольшим носиком и красивыми пухлыми губами, красивые голубые глаза, в которых отражались звезды, тоже достались ей от земного родителя. Тем не менее, характер девушке достался от отца, властная и строгая рука чувствовалась во всех ее действиях, она не могла ослушаться приказа Великого Светлого и любила его всем сердцем, точно как и Михаил.