"Полые люди" - так, перекликаясь с Хаксли, назвал это поколение поэт Т.С. Элиот.

Война и ее последствия отняли у героев Хаксли уверенность в завтрашнем дне, подорвали веру в общественные идеалы и институты, обнажили непрочность человеческих связей.

Уже в ранних романах Хаксли поразительно остро ощущение разобщенности. Его героев ничто не объединяет - ни фронтовое товарищество, ни совместно перенесенные лишения, невзгоды, гибель общих друзей. Даже в любви они, пожалуй, просто знакомые, сведенные волею всесильного случая.

Как ни парадоксально, не воевавший Хаксли, пожалуй, был первым из писателей Англии, кто уловил и отразил это чувство "потерянности" целого поколения. Ведь роман Олдингтона "Смерть героя", горький и правдивый рассказ о войне и послевоенном времени, появился лишь в 1929 году.

"Невозможно представить себе 20-е годы без Хаксли. Он приложил руку к созданию духовной атмосферы тех лет, и он же готовил перелом, наступивший в конце десятилетия", - писал известный английский критик Уолтер Аллен {Аллен У. Традиция и мечта. - М., 1970. С. 86.}. "Создание духовной атмосферы" 20-х годов и обусловило специфическое место Хаксли в английской литературной ситуации тех лет.

В 20-х годах в английской литературе наметилось довольно отчетливое размежевание направлений и сил. С одной стороны, продолжали активно работать такие знаменитые писатели-реалисты, как Дж. Голсуорси, Г. Уэллс, Б. Шоу. С другой - возрастало влияние представителей "потока сознания" - Джеймса Джойса и Вирджинии Вулф. Олдоса Хаксли не причислишь к литературе этого направления, он слишком занят социальными проблемами бытия. Его произведения - нравоописательные сатиры, лежащие в русле британской реалистической традиции XVIII-XIX веков. Хаксли высмеивает ничтожность и порочность британского высшего и среднего классов, издевается над лицемерием и аморализмом "света" и "полусвета". Точно так же поступал и начавший литературную деятельность в конце 20-х годов его младший современник Ивлин Во, в лице которого Британия получила еще одного остроумного и злого критика своих нравов.

Первый роман Хаксли "Желтый Кром" (1921) (до этого им было опубликовано четыре сборника стихов и книга рассказов) - пожалуй, самая светлая его книга. Смутная юношеская грусть и язвительная ирония, от которой не скрыться человеческим странностям и чудачествам, - вот две равноправные стихии, создающие чуть-чуть условную атмосферу этого романа и его неповторимую интонацию.

В "Желтом Кроме" есть уже все приметы того типа романа, который получил название "интеллектуального" и одним из отцов которого не без основания считается Хаксли. Однако более точным представляется другое определение "роман идей". Этим термином, кстати, пользовался и сам писатель, хорошо знавший сильные и слабые стороны своего дарования.

"Роман идей. Характер каждого персонажа должен выясняться, насколько это возможно, из высказываемых им идей. В той мере, в какой теории являются разумным обоснованием чувств, инстинктов и настроений человека, это достижимо. Главный недостаток идейного романа: в нем приходится писать о людях с идеями, то есть об одной сотой процента всего человечества. Поэтому настоящие, прирожденные романисты таких книг не пишут. Но ведь я никогда не считал себя прирожденным романистом.

Большой недостаток романа идей - в его искусственности. Это неизбежно: люди, высказывающие точно сформулированные суждения, не совсем реальны, они слегка чудовищны. А долго жить с чудовищами утомительно".

Это мысли из записной книжки Филипа Куорлза, одного из центральных персонажей романа "Контрапункт", писателя, взгляды и ощущения которого, безусловно, близки Хаксли.

Необычность, гротескность, действительно некоторая "чудовищность" персонажей заметны уже в "Желтом Кроме".

Смысл творческих достижений Хаксли-сатирика не столько в создании запоминающихся и остроумных шаржей, сколько в художественном столкновении разных, часто совершенно противоположных позиций и концепций, парадоксальных методов и систем мышления. В ранних книгах писателя ирония была грозным оружием, при помощи которого он развенчивал идеи и мнения, представлявшиеся ему ложными и никчемными.

Если рассмотреть персонажей "Желтого Крома" под этим углом зрения, то окажется, что почти все они показаны в ироническом ключе. Таков прежде всего центральный персонаж Деннис Стоун. Он романтичен и в то же время возмутительно банален, полон рефлексии и одновременно завидует уверенному в себе художнику Гомбо, влюблен в красавицу Энн и страшится этой любви, жаждет познания и творческой реализации, но ничего не знает о мире и копается в сфере чистых идей и книжных представлений. Автор относится к юноше хотя и не без сочувствия, но с явной долей иронии. Языческий, естественный, как дыхание, гедонизм Энн высвечивает всю неприспособленность Денниса к реальной жизни, неспособность к какому бы то ни было шагу, поступку, даже в плане сугубо личных отношений.

В одном из, казалось бы, "проходных" разговоров Энн и Денниса завязывается конфликт, которому в дальнейшем суждено стать постоянным, острейшим и так до конца не разрешенным для Хаксли, - конфликт между интеллектом и плотью, духовным и телесным началами в человеческой натуре. Деннис - носитель начала рефлектирующе-духовного, Энн - воплощение цельности и гармонии плоти. Но в "Желтом Кроме" между ними еще нет неразрешимого противоречия. Более того, писатель даже скорее на стороне Энн, ее прекрасной и непостижимой женственности.

Ему симпатичен и художник Гомбо, прошедший увлечение кубизмом и вернувшийся к реалистической манере письма. Недаром описанная Хаксли картина, над которой работает Гомбо, на самом деле представляет собой фреску "Видение Савла" кисти великого Караваджо. Передать картину словами - большое искусство, которым в полной мере владел Хаксли, не только тонкий критик живописи, но и сам одаренный художник.

Живое, полнокровное искусство в "Желтом Кроме", как и в других ранних романах, остается вечной, непреходящей ценностью. Писатель верит в его могущество и бессмертие. В каком-то смысле оно служит своеобразным эталоном, в сравнении с которым еще мельче и ничтожнее кажутся обитатели Крома, тем или иным способом отгораживающиеся от могучего потока реальной жизни.