Роман построен исходя из классических образцов XVIII века. Он состоит из ряда эпизодов, соединенных между собой лишь общим местом действия, поэтому в него легко и органично вплетаются вставные новеллы. Такая вольная композиция позволяет автору свободно вводить или убирать со сцены любого персонажа по мере необходимости. В "Желтом Кроме" нет развития характеров, они статичны, нет психологической глубины, зато есть щедрая россыпь теорий и мыслей, богатство остро поставленных вопросов, которые будут волновать не только Олдоса Хаксли, но и многих других писателей XX века. Причем каждый персонаж книги, как нетрудно заметить, выражает некую персонифицированную идею, но эта идея никогда не остается лишь иллюстрацией. Она оживлена, одухотворена прикосновением язвительного пера, и потому личность, ее воплощающая, индивидуальна и неповторима.
История создания романа несколько скандальна. И усадьба, и персонажи во многом списаны с натуры. Прообразом Крома была усадьба Гарсингтон близ Оксфорда, принадлежавшая Филипу Мореллу и его жене, леди Оттолин, известной меценатке. Леди Оттолин собирала вокруг себя самых знаменитых деятелей английской культурной и общественной жизни, таких, как Т.С. Элиот, В. Вулф, Б. Рассел, Д.Г. Лоуренс, К. Мэнсфилд и другие. Частенько гостил в Гарсингтоне и юный Хаксли, где, кстати, и познакомился со своей будущей женой. Дружившие много лет Лоуренс и Хаксли своеобразно отплатили Мореллам за гостеприимство: первый изобразил леди Оттолин в романе "Влюбленные женщины", а второй поместил хозяев и гостей в свой "Желтый Кром". В Скоугане узнали Нормана Дугласа и Герберта Уэллса, в Присцилле - леди Оттолин. Айвор Ломбард - несомненно, друг Хаксли, с которым он познакомился в Гарсингтоне, по словам самого писателя, "неподражаемый Ивен Морган, поэт, художник, музыкант, аристократ и миллионер... удивительный сказочный принц современной жизни" (впоследствии виконт Тредегар). Деннис - это, естественно, сам Хаксли; Дора Каррингтон узнала себя в образе Мэри Брейсгердл и пришла к выводу, что "от этой книги человеку положительно становится дурно".
Существует портрет Хаксли 20-х годов, где он изображен стоящим за прозрачными занавесями, которые он слегка раздвинул, и смотрит на зрителя, то есть на всех "леди Оттолин", одним глазом - спокойно-изучающе сквозь толстые стекла очков. Хаксли подметил много такого, чего леди Оттолин Морелл так и не смогла простить...
Сатирическая "сверхзадача" появляется в следующем романе Хаксли "Шутовской хоровод" (1923). Она четко сформулирована в эпиграфе из Кристофера Марло: "Мои герои, как сатиры козлоногие, пройдут перед вами в хороводе шутовском". Точно очерчен и круг героев этой книги - британская интеллигенция 20-х годов.
Тема "утраченных иллюзий", основная в романе, связана не только с трагическими последствиями войны. Обществу, в котором живут персонажи романа, не нужны честные, порядочные, образованные люди. В нем процветают жулики и негодяи.
Несмотря на преобладание в "Шутовском хороводе" обличительного пафоса, его содержание отрицанием не исчерпывается. В "Желтом Кроме" единственно истинной ценностью было искусство, и преимущественно искусство прошлого. В "Шутовском хороводе" эту тему "золотого века" искусства и гармонии подхватывает архитектор Гамбрил-старший, влюбленный в старинную архитектуру, в строгость ее форм и взвешенность пропорций. Дело всей его жизни игрушечный макет идеального Лондона, которому никогда не суждено превратиться в реальность, ибо Гамбрила-старшего более всего занимает красота планировки и застройки, а не практическая необходимость и целесообразность. Вновь искусство приходит у Хаксли в неразрешимое противоречие с жизнью, с современностью. Старый Гамбрил, эстет и мизантроп, признается в том, что не любит людей. Но мизантропия его несколько парадоксального свойства: он не колеблясь жертвует своим сокровищем макетом, чтобы достать необходимую сумму для спасения чести старого товарища, сын которого растратил казенные деньги.
На рубеже 20-30-х годов, на фоне мирового экономического кризиса Хаксли создает самые свои знаменитые романы - "Контрапункт" (1928) и "О дивный новый мир" (1932). Первый завершает период реалистической сатиры в творчестве писателя, второй начинает период мрачных "пророчеств". В "Контрапункте" Хаксли еще сатирик, наблюдательный и меткий. Он беспощаден даже к самому себе: у далеко не идеальных персонажей романа Филипа Куорлза и Уолтера Бидлэйка немало автобиографических черт.
Да и у многих других героев романа есть реальные прототипы. Роковая женщина Люси Тэнтемаунт, равно как и ее предшественница из "Шутовского хоровода" Майра Вивиш, - это, без сомнения, знаменитая Нэнси Кунард, знаковая фигура лондонской богемы 20-х годов. Ее непродолжительный роман с Хаксли был для писателя мучительным и оставил в его душе трагический след.
Любопытно, что подобные образы "эмансипированных дам" появляются и в произведениях Ремарка, Хемингуэя и других писателей "потерянного поколения". У большинства из этих героинь любимые мужчины погибли на фронтах Первой мировой войны. Кстати, возлюбленный Нэнси Кунард действительно был убит на фронте. Тип женщины-вамп, появившийся в литературе 20-30-х годов XX века, манит и привлекает героев-мужчин, но одновременно они испытывают страх перед свободной от общепринятых норм возлюбленной, видя в ней силу, разрушающую традиционные устои.
Под пером Хаксли личная драма писателя становится одной из характерных примет времени. Его удивительная чуткость ко всему происходящему и умение "одушевить" самые, казалось бы, абстрактные материи постоянно питали читателя идеями и типами, которые с легкой руки Хаксли выдвигались в центр горячих споров и, можно даже сказать, входили в моду. Так, безусловно растущей популярности его близкого друга и коллеги по перу Д.Г. Лоуренса способствовал образ писателя и художника Марка Рэмпиона, призывающего вернуться к природе, прославляющего здоровую чувственность "естественного", то есть не порабощенного машинной цивилизацией человека, в котором современники без особого труда узнавали будущего автора "Любовника леди Чаттерлей".