Реми ждала, когда Джульен заговорит, рассмеется или вздохнет, или как-то поздравит себя с лишением девственности, еще и с женщиной постарше. Этого бы она ожидала от любого парня, который долго и упорно боролся за жизнь, чтобы пережить такую ночь. Но он не был обычным парнем.

– Ты единственный человек на земле, которого будут ненавидеть мои родители за это. Женщины. Мужчины. Им плевать, пока я счастлив, и он или она не ты. А это ты, – сказал Джульен с грустным смехом. – У нас будут огромные проблемы из-за этого, не так ли?

В этот страстный час, он должен был думать о сексе и страсти, о завоевании и всем произошедшем, и, несомненно, тому, что произойдет снова, а не о ней, о них, о будущем и какую цену им придется заплатить за сотворенное. Их семьи, скорее всего, наживались кучей денег, разжигая вражду в прессе, а Реми и Джульен только что одним действием объединили две семьи.

– С кем? – спросила она.

– Нашими... – он начал и остановился. Она услышала его смех, ощутила, как слегка трясется кровать из-за него, а затем ощутила, как прогибается кровать, когда он лег рядом с ней и положил ладонь на ее все еще трепещущий живот.

– Ни с кем, – ответил он. – Ни с единой душой.

Глава

6

Рай для дураков

Реми проснулась с первым лучом света и обнаружила, что Джульен уже сидит возле окна. В его руках что-то находилось – книга или журнал. Она не могла сказать точно. Она рассматривала его силуэт в солнечном свете. В сиянии утра девушка могла рассмотреть каждый миллиметр длинного розового шрама на его груди. Ничего не пугало Реми – ни пауки, ни змеи, ни прыгающие лошади. Но мысль, что она едва не потеряла Джульена, прежде чем найти его снова – ужасала ее. Она произнесла тихую молитву благодарности за то, что он пережил бой с раком, и теперь это утро и каждое последующее, которое она планировала с ним провести, возможным.

– Уже утро? – спросила она, натягивая простынь на грудь и садясь.

– К сожалению, – ответил он. В одних белых боксерах он подошел к кровати и нагнулся для поцелуя. – Доброе утро.

– Утреннее дыхание, – предупредила она.

– Все равно, – сказал он и поцеловал ее крепко и глубоко, затем отстранился и улыбнулся ей. – Я проснулся без своей глупой девственности, висящей над головой. Думаешь, небольшое утреннее дыхание будет тревожить меня?

– Твоя девственность нависала над твоей головой? – переспросила Реми. – А я думала наши плевы – это что-то странное.

Джульен рассмеялся и притянул ее в свои объятия. Реми вздохнула, очень довольная, несмотря на возникающее в глубине души беспокойство. Она не могла перенести мысли о том, как уйдет от Джульена, и все же девушка могла оставаться в Париже, пока все дома не станут слишком подозрительными.

– Спасибо за ночь, – поблагодарил парень, целуя ее шею и плечи.

– Это я должна благодарить. Это было потрясающе, – ответила она. – Может, это и был твой первый раз, но это был мой самый лучший опыт.

– Самый лучший? Мы говорим о сексе или о скачках?

Она мягко усмехнулась.

– Прости. Трудно оторваться от дел.

– Ты действительно управляющая Арден, не так ли? – Джульен растянулся рядом с ней на кровати. Его рука проникла под простыню и погладила ее бедро.

– Да. По крайней мере, я думала так до всего этого бардака. Мама и папа проворачивают свои делишки за моей спиной. Я просто в бешенстве от этого.

– Я не осуждаю тебя, – ответил он. – Я тоже взбешен. Не знаю, насколько все может ухудшиться, но знаю, когда профессиональный спорт связан с азартными играми и подставными скачками, это может обернуться...

– Катастрофой, – закончила она. – Пита Роуз¹³ дисквалифицировали из бейсбола. Лэнс Армстронг¹⁴ лишили медали и джерси. Реджи Буш¹⁵ вернул Хайсмана.

– Ты знаешь о спорте гораздо больше меня.

– Ты не типичный парень, не так ли, Джульен? – спросила Реми.

– В госпитале, медсестры зависали в моей палате подольше, если у меня были включены мыльные оперы. И сестры навещали меня, и именно их и хотели смотреть. Их и «Анатомию страсти». Я был против последнего всеми руками и ногами. У меня было достаточно больничной драмы в жизни.

Реми почти улыбнулась, но поняла, что Джульен не шутил.

– Должно быть, тебе было одиноко, – заметила она. – Постоянно находиться в госпитале.

– Мама и папа надрывались на ферме. Сестры были в колледже. Я не виню их. Они любили меня и навещали при каждой возможности. Но я все равно часто бывал один. Мой мозг был лучшей компанией.

Реми обернула ноги вокруг него.

– Если бы я знала, что ты был в госпитале, то навещала бы тебя каждый день, – заявила девушка на полном серьезе. – Я бы зависала с тобой и смотрела спорт, и убедилась, что ты никогда не смотрел «Главный госпиталь». Мне плевать, что бы на это сказали родители, я была бы там ради тебя.

– Ты была там. Вроде как, – ответил он, и Реми заметила бледный румянец на его щеках.

Он поднялся с постели и подошел к окну. Когда он вернулся к кровати, то держал в руках журнал.

– Это журнал «Лошадь и пес», Джульен, – заметила она. – Странное у тебя порно. Позволь подписать тебя на «Плейбой». Или познакомить с интернетом.

Джульен улыбнулся и перелистнул потрепанные и смятые страницы.

– Мама принесла свои старые журналы, чтобы я читал их в госпитале. Помнишь этот выпуск?

Реми посмотрела на обложку. Она показалась ей знакомой.

– Да, я годами занималась выездкой. Когда мне было двадцать два, я завоевала медаль.

– И ты и твоя команда получили разворот здесь, – ответил Джульен. – Посмотри.

Он перелистнул на фотографию почти в центре журнала. – Кто эта потрясающе сексуальная детка в одежде для верховой езды? – спросил он, указывая на улыбающуюся блондинку в брюках из оленьей кожи, белой рубашке с золотой булавкой на галстуке, шоколадном пальто, перчатках из велюровой кожи и черных сапогах для верховой езды. Девушка убрала волосы в элегантную французскую косу и была без макияжа, кроме изысканного бледно-розового блеска для губ.

– Это я с прической из-под шлема.

– Ты так сексуально выглядишь на этой фотографии, что два года в каждой моей эротической фантазии участвовала девушка в униформе наездника.

– Серьезно? – усмехнулась Реми.

– Серьезно.

– Но на фото нет ни одного обнаженного участка кожи, – ответила она, вспоминая, как потела в этом пальто. – Здесь ничего нет, кроме моего лица.

– Все осталось для моего хорошего воображения. Реми... эти сапоги...

– Тебе нравятся сапоги, да? – спросила она, хохоча, словно вернулась в колледж, и в голове не было ничего кроме парней и лошадей.

– Я фантазировал об этих сапогах, – практически прорычал он эти слова.

– Значит, когда я появилась вчера в твоей гостиной...?

– Я был очень разочарован, что ты была не в них.

– У меня до сих пор есть эти сапоги, – прошептала девушка ему на ухо и прикусила мочку. Джульен тихо застонал. – У меня столько пар сапог.

– Во Франции есть лошади, – заявил парень, нависая над ней. – На случай, если хочешь покататься.

– Я немного покаталась вчера, – заметила она.

Джульен усмехнулся и уткнулся в ее шею.

– Больше, чем немного.

– Хочешь попробовать утром? – Она расслабилась под ним.

– Мы можем повторить? – спросил он.

– Все что хочешь, – ответила она и поцеловала его. – И, может быть, позже... я надену для тебя сапоги.

Джульен был так нетерпелив, что даже не снял боксеры, а просто высвободил эрекцию через прорезь и расположился между ее бедер. Используя руки, Реми раскрыла себя для него. Джульен проник с легкостью, она все еще была влажной после ночи. Девушка ахнула от удовольствия и приподняла бедра, принимая каждый его миллиметр.

Утром его толчки были медленными, робкими и неуверенными. Она думала, что он хотел продлить их соитие и избежать быстрого оргазма. Он был молод, новичок в сексе и, без сомнения, переживал, как бы не опозориться из-за неопытности, и она обожала это.

– Твой член ощущается великолепно. – Реми провела руками по его взъерошенным утренним волосам. – На случай, если тебе интересно.

– Интересно, – заверил он, слегка натянутым голосом.

– И тело мне твое тоже нравится. – Руки Реми скользили по его спине, такой подтянутой и гладкой коже. – Все в тебе меня заводит.

– Все? – спросил он между поцелуями.

– Все, – повторила она, когда он приподнялся и расположил руки по обе стороны от ее плеч. Она еще шире развела бедра, схватив себя руками под коленками руками.

– Ты хочешь, чтобы я кончил, не так ли? – Джульен зажмурился.

– О, нет. Тебе не разрешено кончать. Пока нет.

– Я почти умер однажды, Реми. Ты пытаешься снова убить меня?

– Только весело, – успокоила она.

– Французы называют оргазмы «маленькой смертью».

– Никакой смерти для тебя, – ответила она, а он продолжал медленно проникать в нее. – Пока я не разрешу.

– Я хочу, чтобы ты тоже кончила. Что мне сделать?

Реми игриво улыбнулась ему.

– Просто продолжай. И наблюдай за шоу.

Он сел на колени и возобновил свои жесткие, настойчивые толчки. Реми опустила руку между ног и нашла клитор.

– О, мой Бог, – выдохнул он.

– Просто сосредоточься на том, что чувствуешь, – посоветовала девушка и закрыла глаза. – Я сосредоточусь на том, что чувствую.

– Что ты чувствуешь?

– Тебя внутри себя, – ответила она, ее глаза по-прежнему были закрыты. – Вена на головке твоего члена очень выражена. Я чувствую, как она трется о кое-какое очень приятное местечко.

– Серьезно? – Он в равной степени был доволен и очарован.

– Серьезно. И это очень приятные ощущения. Я чувствую себя сексуальной, когда возбуждаюсь.

– Ты сексуальная.

Она снова усмехнулась.

– В другом смысле сексуальная. Груди ощущаются огромными. Они кажутся огромными? Во время секса они чувствуются громадными.

Джульен обхватил руками ее груди.

– Они идеального размера для моих ладоней.

– Тогда не отпускай. Мне нравятся твои руки на моих грудях.

– Я никогда не уберу их, – заявил Джульен.

– Хорошо.

– Реми? – На мгновение он остановился, и пауза в удовольствии выдернула ее в реальность.