Тесс всегда казалось, что ее дом мог бы стать прекрасным местом действия для какого-нибудь фильма о периоде Великой депрессии 1930-х годов. Здесь она всегда чувствовала себя счастливой и хотела бы в этом доме растить своего ребенка. Или детей. Когда-нибудь.

— Какую комнату ты отведешь под детскую? спросил Уилл, возвращая ее к суровой реальности.

Она вздохнула и помешала соус для спагетти.

Потом накрыла крышкой и оставила его на огне еще на двадцать минут.

Уилл переоделся. Вместо рабочего комбинезона, в котором он чинил машину, он надел чистые джинсы и рубашку-поло с вышитым логотипом «Автосервис Дэрроу». Она заметила, как потрясающе красив он сегодня, и ей пришлось закусить губу, чтобы ничем не проявить своего восхищения.

Тесс тоже переоделась, остановив свой выбор на легком светло-желтом платье, в котором ей удобно и нежарко. Хотя в доме Монэхэнов работал кондиционер, но его включали, только когда жара становилась невыносимой. Теплый ветерок, напоенный ароматом роз, проникал в открытое кухонное окно, приподнимая кружевные занавески, украшавшие окна еще до рождения Тесс.

— Я думаю, — начала девушка, — что лучше всего для детской подойдет комната, в которой спали Финн и Шон. Она вторая по величине, и окна выходят в сад. Там светло, но прямые лучи солнца туда не проникают, значит, не будет жарко. И там тихо. Идеальная комната для детской.

Уилл кивнул.

— Нужно только покрасить. Голубые стены начали выцветать, а если будет девочка, можно перекрасить их в розовый.

— Да, нужно, — согласилась Тесс. — Но времени еще достаточно, Более чем достаточно, если подумать, что ребенок там появится не раньше чем лет через пять. К тому же, учитывая, что Тесс любила мужчину, который никогда не будет с ней, ребенок вообще может не появиться. Во всяком случае, ее ребенок.

Уилл пожал плечами:

— Я мог бы освободить пару дней на следующей неделе и покрасить комнату. Стены в первый день.

Плинтус и оконные рамы во второй. Только тебе нельзя будет присутствовать здесь, чтобы не вдыхать запах краски. В твоем положении это вредно.

Тесс подавила стон разочарования.

— Совсем необязательно, Уилл, — заверила она. — Лето — один из самых напряженных периодов для работы, я не хочу, чтобы ты жертвовал им ради меня. Но все равно спасибо, — добавила она вежливо.

Но он отмахнулся.

— Теперь, когда закончились школьные занятия, у меня есть Бенджи Новак и Ким Дэвидсон, они помогают нам с Марком в гараже целый день. Пара выходных в неделю не составит для меня проблемы.

— Спасибо, — снова сказала она.

Он не стал спорить, что очень обрадовало Тесс.

Видимо, решил избегать споров с ней. Хм…

В этом доме будет замечательно растить ребенка, подумала она. Она хотела бы превратить его в дом, куда бы все хотели возвращаться, год за годом, по праздникам. Ей хотелось выкупить дом у родителей и жить в нем со своим мужем, приглашая всех родственников на праздники или устраивая вечеринки для друзей. Она хотела бы увидеть себя девяностолетней старушкой, ждущей вместе с мужем, когда дети и внуки вернутся домой на Рождество.

И чтобы у ее мужа было лицо одного знакомого мужчины. Лицо Уилла Дэрроу…

Сегодня на одно очень короткое, безумное мгновенье, когда Уилл взглянул на нее в гараже, она почти поверила, что… Тесс стало жарко. Она вспомнила, как Уилл смотрел на нее. И она не могла ошибиться.

В то короткое безумное мгновение Уилл Дэрроу хотел ее. Она готова была поклясться. Между ними словно протянулась невидимая нить, пульсировавшая от желания. Тесс не могла подобрать слова, чтобы описать свои ощущения, но до сих пор чувствовала дрожь, которая охватила ее в то мгновение.

Но Уилл здесь не потому, что он хочет ее, осадила себя Тесс, а потому, что считает, что ей и ее ребенку нужна помощь. Несмотря на жаркие взгляды, которые бросал на нее Уилл, в ее дом сегодня вечером он пришел в роли старшего брата, хотя у Тесс и так уже пять старших братьев, живущих в одном с ней городе.

Для него она всегда останется маленькой Тесси Монэхэн. И спагетти на ужин ничего не изменят.

— Как насчет вина? — спросила она.

Его глаза широко раскрылись.

— Вина? — повторил он. — Не знаю, Тесс. Женщинам в твоем положении…

— Один стакан мне не повредит, — сказала она.

Тем более что я не беременна! — хотела она добавить.

— Но…

— Вино прекрасно подойдет к спагетти, — добавила она. — Обещаю, я только пригублю, ладно?

— Но…

Прежде чем он успеет возразить снова, Тесс достала «мерло» из корзинки с бутылками в углу кухни и штопор из ящика. Когда она приступила к открыванию бутылки, Уилл посмотрел на нее с осуждением. Очевидно, он действительно беспокоился за нее. Он так смотрел на нее, что рука Тесс не поднялась открыть бутылку. Она сдалась.

— Ну ладно, — сказала она, убирая бутылку. Я выпью стакан молока. Кстати, в холодильнике есть немного пива, если хочешь.

— Не возражаю, — улыбнулся Уилл. — Спасибо.

Тесс покачала головой, не веря только что сказанным ею словам. Она согласилась выпить молока, потому что оно полезно ребенку, которого нет.

Скоро она начнет вязать пинетки и листать книги вроде «Как подобрать имя будущему ребенку».

Интересно, может, она испытывает на себе психическое состояние, описанное столькими специалистами, — состояние, в которое впадает человек, начинающий делать то, что другие предписывают ему делать?

Она старалась не думать ни о чем, наливая стакан молока и размышляя над именем Джулиан для малыша.

Уилл шесть раз назвал себя дураком, разгружая грузовик через два дня после ужина с Тесс. Он сам до сих пор поверить не мог, что ужин прошел так мирно. Он отличался от всех ужинов, которые у него когда-либо происходили с женщинами.

Обычно, когда у Уилла было свидание, он чувствовал себя скованно. Отношения между мужчиной и женщиной казались ему чересчур сложными, поэтому он не знал, как себя вести.

Некоторые из его знакомых парней, Шон Монэхэн например, знали, как обращаться с женщинами, они могли заговорить зубы любой из них и убедить ее сделать все, что он захочет. Но Уилл Дэрроу не обладал таким талантом.

С Тесс же он чувствовал себя совершенно свободно. Ему не нужно ничего из себя изображать, не нужно соблюдать неписаные правила поведения на свиданиях. Потому что с ним находилась Тесс. И у них не было свидания. Даже если оно… ну… выглядело как свидание.

Особенно когда пришла пора уходить и Тесс включила свет на крыльце, потому что на улице стало темно — все-таки заполночь. Он сам не мог понять, как они так долго засиделись. Она открыла дверь Уиллу, и он вдруг понял, что не хочет уходить. Во всяком случае, не поцеловав ее на прощание.

Инстинкт подтолкнул его к поцелую на прощание. Но почему не к братскому, скользящему поцелую по ее щеке? Нет, проклятый инстинкт велел ему обнять Тесс и запечатлеть на ее губах такой поцелуй, который она долго не смогла бы забыть.

Она выглядела невероятно сексуальной в своем маленьком платье, открывавшем золотистую кожу, гораздо более открытом, чем платья, которые Уиллу приходилось видеть на ней.

Хотя платье выглядело вполне невинным и прекрасно подходило школьной учительнице, но что-то в нем было такое… такое…

Он вздохнул, вспоминая ее сливочные плечи, изгиб шеи, нежную кожу груди в вырезе платья, намек на ложбинку между грудями. Он произнес про себя то же самое, что сказал тогда:

— О, Господи, — и все-таки нашел в себе силы воспротивиться инстинкту и не поцеловать Тесс.

Уилл сделал то, что делал всегда, когда сталкивался со своими странными, будоражащими и интригующими чувствами к Тесс. Он протянул руку и медленно… медленно… потрепал волосы.

Уилл чуть не застонал, вспоминая свое движение. Он знал, что она ненавидит, когда он треплет ее по голове. Она больше не ребенок.

Тесс взрослая женщина. Но, проклятье, что он мог сделать? Поцеловать ее? Не мог же он поцеловать Тесс?

Ведь он был не на свидании, сказал себе Уилл. Он просто ужинал в доме Монэхэнов, а на таких ужинах Уилл присутствовал тысячу раз.