— Давай-ка, Рыжий, приходи в себя.

— Какого хрена… Эллис… за что?..

— Ты и сам отлично знаешь. Неужели ты и пяти минут спокойно постоять не можешь? Давай, Рыжий, выпрямляйся. Когда в свое время ты остался не у дел, я взял тебя на свой корабль. Да-да, дружок, двадцать лет назад, когда тебе было плохо, а я мог выбирать из сотни таких, как ты. А потом я снова помог тебе — после войны, когда ты опять оказался на мели и профукал все деньги, что успел заработать. Так что не забывай: ты все еще мой должник… Ну как, пришел в чувство?

Эллис пристально смотрел на астрогатора, пока тот, все еще держась руками за живот, не кивнул:

— Я… я в порядке.

— Вот и отлично. — Эллис указал глазами на роботов. — Эй, видишь эту суматоху с квазикодированием и переориентацией антенн? Хотелось бы знать, что ты об этом думаешь.

Боуэн чуть выпрямился, чтобы получше рассмотреть ремонтные бригады, копошащиеся на наружной поверхности купола.

— Сдается мне, каньцы побывали в заварушке — стабилизаторы по правому борту заново покрыты плексом, да и орудийная палуба, похоже, вся в заплатках — видно, ее основательно потрепали лучевые орудия. Причем неделю назад, не раньше.

— Вот и мне так кажется.

Должно быть, коммодор Вейль совсем близко, подумал Эллис, хладнокровно прикидывая шансы на то, что американская эскадра охотится за каньскими мародерами. Клянусь пси, насколько я знаю Вейля, он сейчас болтается где-нибудь неподалеку от нексуса у Дельты Южной Короны и ждет, когда эти навозные мухи усядутся на Осуми. А дождавшись, свалится на них как гром с ясного неба и размолотит в пух и прах прямо на космодроме, где они будут совершенно беспомощны. Да, наверняка план Вейля именно таков. Я слышал, что он хороший, бесстрашный стратег. Как бы я хотел сейчас оказаться на Сеуле, на широкой постели с Су Линь, или Эрико, или чудесной малышкой Наоэ! Неудобно получилось с этими шелковыми юката. Девушки подумают, что я совсем забыл о них и, будьте уверены, закатят мне скандал, а…

Боуэн внезапно взревел и принялся крыть на чем свет стоит проходящего мимо каньского инженера с портативным пультом управления в руках. Поток грязных ругательств ошеломил китайца, и от неожиданности он даже выронил пульт.

— Ради пси, приятель, — рявкнул Эллис. — Можешь ты хоть минуту постоять спокойно? И притом заткнув свою пасть! — Он понизил голос. — Клянусь пси, я заставлю тебя улыбаться, понял? Я не зря сдался этим придуркам и не позволю тебе все испортить.

Я сдался вчера, вспомнил Эллис. С разбитой, мучительно ноющей головой, на нетвердых ногах он вынужден впервые за десять лет выслушал возражения любящего крепкое словцо астрогатора. И впервые в жизни он, Эллис Стрейкер, счел себя обязанным кое-что ему объяснить.

— Пошлешь сигнал-сорок о безоговорочной капитуляции, — приказал он, понимая, насколько важно именно сейчас принять все необходимые меры к тому, чтобы потерять как можно меньше. Но этот приказ изумил Боуэна, и тот взбунтовался:

— Сдаваться, значит, собираетесь?

— Да. И к тому же сообщить каньцам оптимальные координаты посадки на Осуми.

— Какого хрена мы должны им помогать?!

— Эй, заткнись-ка и выполняй приказ.

— Но ведь мы готовы к бою!

Эллис бросил на него тяжелый взгляд.

— Чушь. Сам же знаешь, что бой сейчас — это для нас верная смерть.

— А своему сыну вы говорили совсем другое! Стало быть, вы врали!

Что-то шевельнулось в душе Эллиса и это что-то вынудило его заговорить с Боуэном так, как он никогда прежде с ним не разговаривал:

— Послушай, Рыжий, сукин ты сын: Хайден — зеленый мальчишка, который не в состоянии придумать ничего, кроме как очертя голову кинуться в раси или завязать перестрелку с чудовищем класса «Белый Тигр»… А вот я придумал нечто изумительное!

— Так почему же вы ему не сказали? Сами ж назначили его чертовым сентё! И вам отлично известно, что котелок у него варит как надо. Ваш сын уже давно не юнец!

— Я ведь говорил, что устрою ему боевое крещение, разве не так? Я сказал, что научу его, покажу, как его отец поступает с теми, кто встает поперек дороги. Да, верно, он может управлять нексус-кораблем, но это еще ничего не значит. Самое главное, чтобы он научился пользоваться своим талантом. И с его помощью выходить из любой ситуации. Только это имеет значение!

— Ага, и теперь вы, значит, довольны. Сначала он дает вам по башке и рвет когти с вашей долбаной амигдалой и долбаными заложниками в челноке без автопилота, с четвертью запаса топлива…

— Заткнулся бы ты, Рыжий, а?

— Значит, правду говорят, Эллис Стрейкер, что вы стали форменным поганым ублюдком, который не верит никому на свете?

— Я ведь, кажется, велел тебе заткнуть свой грязный рот, Боуэн!

Вместо того, чтобы заткнуться, Боуэн уставился на Стрейкера-старшего, напрочь забыв о должном уважении:

— Ваш сын спросил меня, не знаю ли я, что вы задумали, а я ответил, что понятия не имею. Но, Богом клянусь, насчет вас он был прав. Вы самый что ни на есть дьявол во плоти!

Эллис повернулся к астрогатору и, не переставая жевать сигару, ткнул в него пальцем.

— А теперь, идиот, послушай меня! Ты отлично знаешь, что каньцы твердо решили захватить Осуми. Неужели тебе не понятно, что если в Каноя-Сити и впредь, точно какая-нибудь там Царица Савская, будет восседать эта дура набитая, Азиза Поуп, то город сдадут без единого выстрела! И тогда я лишусь всего, что имею! Стало быть, меня это касается больше, чем кого-либо другого. — Он наконец вытащил сигару изо рта. — Пси тебя побери, Рыжий, тебе нужно было просто-напросто задержать Хайдена, как я велел, и все было бы в ажуре!

— Клянусь пси, я сделал все, что в моих силах!

Эллис, не в силах сдержаться, презрительно сплюнул.

— Ну да: позволил моему сыну отправиться на верную смерть!

— А как я мог остановить его? Да вы и сами не уверены, что он погиб. А если и погиб, то виноваты в этом вы, а не я.

— Ах ты, неблагодарная скотина…

Не закончив фразы, Эллис схватил Боуэна за грудки, но астрогатор не пошевелился: было ясно, что он ничуть не испугался. Спустя мгновение Боуэн ледяным тоном заявил Эллису почти прямо в лицо:

— Знаешь что, Эллис, я не скажу ничего ни плохого, ни хорошего ни о тебе, ни о твоем сыне. Но я знаю, что в какой-то момент любой человек может сломаться. И видит Бог, довел его до этого именно ты.

Эллис наконец отвел взгляд и отпустил Боуэна. Помолчал немного и вдруг со злостью повторил приказ:

— Послать сигнал-сорок, как я приказал! — После чего отправился вниз, чтобы привести в порядок разбросанные документы и собрать нелегальные хризоиды из взломанного сейфа до того, как на борту появятся китайцы: каньцам лучше не знать слишком много.

Позор! Не найти слов, чтобы ответить собственному астрогатору! Это огорчило и расстроило его, поскольку он знал, что, раз потеряв, уже никогда не вернуть уважения человека. Ужасно. Он подобрал с пола сборник каньских сигналов в красном переплете, сорвал переплет и одну за другой тщательно уничтожил все страницы. Потом растоптал голубое запоминающее устройство.

Коды он приобрел в прошлом году у Ким Вон Чунга, корейского капера, зная, что они когда-нибудь понадобятся. Было у него и самодельное запоминающее устройство, где хранилась вся необходимая информация для ведения переговоров с неприятельскими кораблями. Устройство это было изготовлено подпольным умельцем на Сеуле, и Эллис приобрел его в тот же день, что и три чудесные шелковые вещицы для своих сеульских подружек. Все покупки обошлось ему в две дюжины фляжек настоящего луисвильского виски, две дюжины бутылок высоко ценимого тайбейского «Белого Цветка» — женьшеневой настойки, да еще пришлось простить большой долг, образовавшийся после игры в маджонг. Если бы они наткнулись на каньский патруль, что было вполне вероятно, Эллис собирался предоставить им фальшивые данные о себе.

Мы могли бы поблефовать и запросто обвести вокруг пальца и Гу Цуна и «Чан-тай», с горечью подумал он, наблюдая, как из его разоренного сейфа поднимается к потолку тонкая струйка дыма. Проще простого. Вот как выглядел бы это блеф: