Само собой, виноваты в этом ее убогие гены. В Санаду такие пустые глаза как у нее только у бедняков, а ведь вопрос внешности тоже нельзя игнорировать. Куртизанка вроде нее никогда не произведет впечатления в Гу-Гоне. Слишком уж она… экзотична, что ли».

Он повернулся на бок, стараясь не зацепиться колпачками на пальцах за роскошные волосы куртизанки. «Как удивительно благоприятно складываются обстоятельства! Обладать тем, что возможно является последним Оружием Победы пережившим японо-американскую войну. Да еще как раз в то время, когда у нас самих возникли разногласия с Американо. Не исключено даже, что они выйдут из себя настолько, что денонсируют Ограничительный Договор и снова начнут производить Оружие Победы — такое вполне возможно! — только тогда оно превратится для нас в Оружие Поражения. В результате, нынешняя правящая клика во главе с вдовой вынуждена будет капитулировать, и их место займут совсем другие люди, которые отнесутся ко мне куда более благосклонно. Так что обладание этим оружием и для меня вправду большая удача.

Впрочем, действительно ли мне так уж хочется прямо сейчас включиться в борьбу за политическую власть? Неужели я и вправду готов променять жизнь военного на совсем другую жизнь при дворе вдовы? Разве я не сверхъестественно удачлив? Ведь умение проскальзывать сквозь Глаз Дракона не дано и одному человеку из тысячи миллионов. Мне будет не хватать остроты ощущений и возбуждения, которое испытывает счастливый космонавт. Как командир корабля я волен отправляться куда захочу, делать что угодно с кем угодно и никому нет дела до того, какие у меня любовницы — а если и есть, то никто никогда не осмелится заявить об этом вслух. В моих руках практически неограниченная власть над всеми нашими владениями за границей Нулевого Градуса — в той части космоса, которую американцы называют Нейтральной Зоной — и я ни перед кем, кроме самой вдовы, не обязан держать ответа, кроме как перед самой вдовой!

В стоящей на тумбочке рядом с кроватью фарфоровой чашей черно-пурпурная катаплазма вдруг зашевелилась и как пиявка стала тыкаться в разные стороны. На стене над задрапированной в шелк кроватью красовалась величественная доска украшенная орлиной головой, символом власти бывшего Контролера. Адмирал некоторое время с неодобрением рассматривал бледную птичью голову с крючковатым клювом и пустыми глазами.

«Сейчас в полутьме этот орлиный профиль здорово напоминает профиль Ю Сюйеня, — подумал он, — разве что за темными контактными линзами настоящего Ю Сюйеня скрывается ум человека не меньше любого даймё из Ямато искушенного в политических интригах. Но на сей раз ему попался достойный противник. Он видимо забыл, что у меня в распоряжении имеются корабли, а следовательно и власть, не говоря уже об Оружии Победы. Он все еще никак не может понять, что мне наплевать на его величественные планы создать собственную империю в Ямато.

Он протянул руку и отрегулировал освещение так, что теперь голова орла виделась чуть по-другому. Эффект получился гротескным. «Ну и мрачный же вид будет у Ю Сюйеня когда он узнает, что сделка по поводу судьбы Каноя-Сити уже заключена, — подумал адмирал. — Небось вообще побледнеет как полотно, когда прибудет сюда и обнаружит, что мой флот отбыл, а его несчастным войскам самим придется придумывать как вернуться на Сацуму!»

«Что же будет с американцами, когда прибудет Ю Сюйень? — мельком подумал он. — Несомненно, им придется на себе испытать всю глубину его разочарования. Это плохо. Да еще как плохо!»

Гу Цун снова откинулся на спину, рассеянно положив руку на обнаженный зад девушки. «Все очень просто: Ю Сюйень, министр по делам территорий, председатель совета директоров „Чайна Продактс“ и губернатор Анклава Сацума — хотя сам он и называет себя генерал-губернатором! — твердо верит в то, что значительно превосходит меня и в любой момент может подозвать меня к ноге, как слишком далеко отбежавшего пса. Более того, он считает, что может одержать надо мной вверх при помощи своих приспешников, которые постараются заморозить здешнюю ситуацию до тех пор, пока он не прибудет лично и не возьмет дело в свои руки. Только я этого ни за что не допущу. Я подобен ветру. Я отправляюсь куда захочу и делаю что захочу… когда захочу! Таков всегда был мой идеал. Я верю в войну — и верю в то, что война приносит свои плоды!»

— Йень ю йи си!

Он резко шлепнул девушку по заду, очень довольный собой. Она восторженно пискнула и робко взглянула на него, а затем снова начала ласкать его. Он прислушивался, все его чувства мгновенно обострились: раскат грома подсказал ему, что погода по-прежнему ухудшается. Под окнами на центральной площади началась какая-то суета. Судя по звукам на площади собирались силы безопасности на своих транспортерах. Офицеры неразборчиво выкрикивали приказы и взволнованно гомонили солдаты. «Как же эти военные любят поднимать шум из-за пси-бурь и любого малейшего нарушения Небесного Равновесия! Невежды! Глупцы! Рабы предрассудков! Любому ясно, что войска, которые на короткое время выведены из заморозки только для того, чтобы принять участие в битве и с честью выдержавшие это испытание, могли бы найти себе более подходящие поводы для беспокойства на время своей недолгой свободы».

Он принялся внимательно рассматривать тыльную сторону своей ладони. «Но, конечно, следует признать, что к основным пси-проявлениям не так-то легко привыкнуть. Квадратуры в двух нексус-системах всегда имеют важнейшее значение — причем со стратегической точки зрения — особенно накануне их отлета отсюда. Обсуждение суммы выкупа с американцами из МеТраКора было пустой тратой времени. Эти слабые и бездарные члены Совета оказались просто не в состоянии предложить никаких реальных условий, и я уже был готов приступить к намеченной Ю Сюйенем работе по уничтожению города, начав ее с купола Каноя-Сити, когда этот американский торгаш Эллис Стрейкер вдруг сделал свое десятитраншевое предложение. И теперь у меня такое впечатление, что с тех пор, как согласился встретиться с ним, я так и не прекращал какого-то раздражающего торга!

Да, это был настоящий танец скорпионов! С сомкнутыми клешнями, мы ходили кругами, то и дело уклоняясь друг от друга, а наши хвосты со смертоносными жалами изгибались и то и дело наносили удары! Сначала десять траншей превратились в жалкие пять! Но, после обмена ударами, пять выросли до шести, затем последовали угрозы и спокойные отказы, и сумма возросла до семи. Затем многозначительное молчание — и вот их уже восемь. Через некоторое время, после отступлений и маневров, с огромным трудом — девять. И наконец я поднял руку и, поднеся ее к самому лицу Стрейкера, потер большим пальцем об указательный, как бы выдвигая решительный ультиматум: десять траншей, презренная змея! Или я потеряю терпение! И больше никаких разговоров!

Да, он показал этому купчишке, что такое настоящий торг!»

На следующий день Гу Цун послал своего самого доверенного слугу А Куэя в известняковые пещеры Синдзю Хораана на встречу со слугой Стрейкера. А Куэю было поручено удостовериться в наличии оговоренного количества сверхтяжелого металла. Подземные проходы Жемчужной Пещеры тянулись под Анклавом на многие мили. А Куэю завязали глаза и отвели в какое-то потаенное место, которое так и не смогли определить сенсоры, но вернулся он оттуда буквально с выпученными глазами. Там действительно оказались десять траншей ауриума, уложенные в штабель прямо на оплавленном каменном полу двадцатилетней давности подземного храма. А Куэю даже тщательно пересчитал слитки, несмотря на свою боязнь замкнутого пространства.

Гу Цун устроился поудобнее и заложил руки за голову. «Что же там за шум такой? Почему это, во имя Августейшей Яшмовой Персоны, так взбудоражены солдаты? Наверняка их обеспокоила буря. Должно быть, они хоть и смутно, но все же представляли себе связь между атмосферными явлениями и свирепостью Глаза Дракона».

— О, о, о…

Она прошлась губами по его телу. Он рассеянно рассматривал драпировку, а в это время волосы девушки нежно щекотали кожу на его животе. Через отверстия в куполе в город налетели москиты с лагуны и сейчас зудели где-то высоко над головой. Затем адмирал опустил глаза и увидел пурпурный комок, который девушка умело наложила чуть пониже его пупка.