— Ну что скажешь, старина? — обратился к нему Моран.
Маттис подошел, присел на препараторский столик:
— Тот, кто убил или украл старика, — глухо ответил он, — явно был в этом заинтересован.
Моран кивнул — чтобы сделать сей глубокий вывод, не нужно большой прозорливости.
— Какие еще мысли тебя обуревают?
— Мыслей много. Хотелось бы поделиться ими с тобой. Как дальше будем существовать?
— Как и вся планета: надеждой на благополучный перелет.
— Я серьезно.
— И я не шучу. — Моран сел напротив, повертел в руках пробирку, поставил ее на место и добавил: — Работу нужно продолжать. Дед не простит нам, если мы стожим руки.
— Ну да, твоя идея обогащения газового топлива… Не забывай, старик отнесся к ней скептически.
— У тебя есть контрпредложение? — Он постарался спросить как можно более равнодушно.
— Конечно, надо жить на что-то, а кто же нам будет платить за работу? Старик? С того света? Крюгер мог бы многое купить. В том числе и твой полуфабрикат.
— Что еще? — Моран насторожился.
— Деморфин, например. Если, конечно, Крюгеру растолковать, что это средство повышения производительности труда. И потом, мы просто можем брать заказы у Крюгера, лаборатория оснащена достаточно.
— Ты говоришь так, словно уверен, что Крюгер согласится. Ты что, близок с ним?
— Да как тебе сказать? Но я знаю, что он может быть заинтересован в нас.
Эта фраза заставила Морана свернуть беседу и, сославшись на срочное дело, уйти из лаборатории.
Он пошел в полицейское управление. Он вдруг понял, что Маттис продал Крюгеру старого профессора.
— Итак, Грим, проверка родственников профессора Бенца ничего не дала следствию. Примите мои сожаления. — Начальник криминальной полиции постучал карандашом по полированной крышке стола.
Господин Вернер знал, что Анри Грим, один из лучших его сотрудников, редко заходил в тупик, но теперь его раздражало спокойствие Грима.
— Что же вы намерены делать дальше? Хотя бы установлена слежка за Клаузеном?
— Идет розыск Клаузена.
— Долго, что еще?
— Пока мои агенты заняты в лаборатории профессора. Вернер пожал плечами:
— Не думаю, чтобы они могли найти там что-то, кроме научной абракадабры. Это не наше дело. Вы попусту тратите время, мой маленький Анри.
Хотя Грим был высок ростом, Вернеру доставляло удовольствие вворачивать это обращение в разговоре с ним.
— Время, — продолжал он, — работает не на нас. Что вы станете делать, если профессора вообще убрали?
— Это пустая версия. Тем, кто заинтересован в Бенце, он нужен живым. Не забывайте, он великий ученый. Вряд ли найдутся силы, которым он попросту мешает. Насколько мне известно, противников перелета не существует. Я не думаю поэтому, что похищение может быть совершено частными лицами. Бенц — это наука, производство… Считаю необходимым заняться концерном Крюгера.
— Почему? С тем же успехом вы можете заняться любым другим предприятием.
— Насколько мне известно, работы профессора имеют прямое отношение к продукции именно концерна Крюгера.
— Неужели вы полагаете, что Крюгер стал бы действовать столь тривиально-криминальным способом? Глупость! Лучше все же займитесь именно частными лицами. Всеми, кто за последнее время вступал со стариком в прямой контакт. Родственники, знакомые, сотрудники, кто еще? — Вернер хитровато глянул на Грима.
— Студенты, которым он читает лекции в университете, — усмехнулся инспектор.
— И то ближе к делу. А что вы скажете вот на это? — Вернер протянул Гриму газету, в которой красным карандашом была отчеркнута заметка в рубрике «Скандальная хроника»:
«Госпожа Мартин, владелица одного из домов Северного района, обратилась в суд с жалобой на жильцов, супругов Гек, по профессии журналистов, которые нарушили договор о найме жилой площади. Супруги Гек последнюю неделю беспокоят соседей ночной работой на пишущей машинке На просьбы прекратить работу по ночам супруги Гек ответили отказом и предложили госпоже Мартин удвоенную плату. Квартировладелица настаивала на расторжении договора о найме квартиры. Однако супруги Гек уклонились, и госпожа Мартин обратилась к властям.
В ходе судебного разбирательства выяснилось, что ночные бдения госпожи Гек, репортера судебной хроники газеты „Верховные ведомости“, стали возможны благодаря препарату, изобретенному известным профессором Бенцем. Этот препарат, по словам Роны Гек, мгновенно снимает утомляемость и повышает работоспособность. Наша газета обратилась к осведомленным кругам с просьбой прокомментировать заявление ответчиков. Однако ряд ученых-биохимиков и фармакологов заявили, что ни о чем подобном они никогда не слышали».
Грим задумчиво повертел газету.
— Гек… Где-то я встречал эту фамилию.
— Очевидно, в печати. Он — известный журналист, пишет о проблемах переселения, летал на Аркос вместе с Моррисом.
— Нет, не в связи с переселением. Совсем недавно… — Грим задумался. — Да! В лабораторном журнале я обнаружил странный список. Там значились фамилии самых разных лиц, притом практически не имеющих и косвенного отношения к науке.
— Ясно, нужно прощупать этих людей. У меня был ассистент профессора, некий Маттис, который сообщил, что у Бенца оказались многолетние серьезные разногласия с другим его учеником, неким Мораном. Разногласия кончились ссорой. Мы должны знать, что за личность этот Моран, каков, так сказать, его Криминальный потенциал. Момент мести…
— Моран был у меня. Он подозревает Маттиса.
…У себя на столе Грим нашел записку секретаря с просьбой срочно позвонить госпоже Бенц.
Шейла холила по комнате. Грим сидел в кресле.
— Это готовое предложение о договоре с Крюгером не выходит у меня из головы. Правда, я сомневаюсь, чтобы у Маттиса были какие-то связи, но есть над чем подумать.
Грим вдруг улыбнулся:
— Что верно, то верно. И мой начальник, комиссар Вернер, говорит точно так. Вообще только не удивляйтесь! Давайте поедем за город! Такой редкий день…
— Вы находитесь на государственной службе.
— Да, но я уже тысячу лет не слышал, как поют птицы. Некогда. И не с кем. Поедем, а?
Девушка молча взяла плетеную сумочку.
— Ну что ж, поедем!
Когда Грим садился в машину, он вспомнил, что так и не рассказал Шейле о донесении агента по кличке Скарп. Скарп писал любопытные вещи:
«Клаузен, прибыл в горную деревушку Маунт, где проживает его родня по матери и где он сам родился и проживал до студенческого возраста, большую часть времени проводит и окрестностях деревни, в заброшенных штреках горных выработок. Эта местность изобилует пещерами естественного и искусственного происхождения. Здесь преступники могли бы прятать свою жертву или труп. Обследование пещер пока ничего не выявило. В походы по горам Клаузен отправляется с заплечным мешком. Мешок так же полон по возвращении с гор, как и перед отправкой туда. На одном из привалов Клаузена обнаружена записка, которую и прилагай».
Записка содержала выкладки формул и была написана рукой Клаузена. Эксперты-химики сказали, что формулы произвольные.
Грим не сказал об этом Шейле еще по одной причине. Зная ее порывистый характер, он опасался, как бы она не кинулась в горы на поиски деда, как бы не спугнула Клаузена. Вряд ли он мог в одиночку похитить старого, но вполне крепкого человека. И хотя Скарп ничего не сообщал о контактах Клаузена, всякий раз подчеркивая, что Клаузен ни с кем не встречался и не разговаривал, Грим предположил, что связь у Клаузена должна быть. Хотя бы с теми же Мораном и Маттисом.
Странно устроены люди: вместо того чтобы огорчаться неудаче общего дела, они радуются его, Морриса, поражению! А о его поражении в Верховном ведомстве было сказано совершенно определенно и официально. Отец не стеснялся в выражениях и формулировках. Даже после совещания он ни разу не назвал §го по имени — господин Моррис! — будто сам носит иную фамилию. Доклад Морриса-младшего вынудил его сделать столь беспощадные выводы… Горько!