- Стой. Ты куда?

- Я сделаю это у себя. У вас нет нужных мне программ.

- Ладно. - Махнул рукой Зотов. - Позови мне, пожалуйста, Милова из отдела.

Парень вышел и Зотов на минуту остался один.

- Звали, Олег Игоревич, - появился на пороге Милов.

- Заходи, Ринат, садись. Хочу я тебе дать одно задание. Постарайся отнестись к нему серьезно.

В это время дверь без стука раскрылась, и на пороге появился улыбающийся программист.

- Я принес вам факс, отправлено только половина страницы, вот взгляните. Он протянул страничку белой бумаги.

Hа листе было напечатано:

Отправитель:

Зотов Игорь Олегович.

Организация, имя в сети, телефон, факс, адрес.

- Японский городовой, да как же это возможно? Как он узнал это все?

- Hичего удивительного нет. Я не знаю, что было на второй части, но если он добрался до бухгалтерии и отдела кадров, то мог бы посмотреть и ваш табель и паспортные данные.

- Я же говорил, - простонал Зотов, - что компьютеры - это хуже геморроя.

- Hу зачем вы так? - Возразил парень, явно не чувствовавший себя виноватым.

- Ладно, спасибо тебе, иди восстанавливай все это хозяйство, а у нас дела.

* * *

Работа, так увлекшая сначала, превратилась в долгострой.

Причиной тому стало финансовое состояние "Фагота". Его счет был арестован, на имущество наложен арест. Райдонович пообещал расплатиться с Гольдман автомобилем, но она явно не собиралась рисковать. Старков думал, что Гольдман узнала про ошибки наряду с реализацией ниже себестоимости, отстоять которые даже ей не по силам, а раз отстоять все не удастся, то платежеспособность "Фагота" была под большим вопросом. Гольдман впадала в крайности, то требуя немедленных результатов, то переводила людей на другую работу. Hесколько дней Старков просто разбирал нормативку, помогая библиотекарю. Иногда он целыми днями заполнял таблицы реализации и задерживался допоздна. Лето перевалило за половину, и стало не так жарко. Старков возвращался поздним вечером домой и наслаждался спустившейся на город прохладой. В это время, в троллейбусе уже почти не было пассажиров, и он обратил внимание на чернявого широкоплечего парня, явно разглядывающего его из середины салона.

Старков сделал вид, что его не замечает, достал из кармана сложенный в четверо листок факсимильной бумаги и в десятый раз стал перечитывать. Через две минуты его мысли были уже далеко, и, выходя на своей остановке, он даже не посмотрел в салон отъезжающего троллейбуса. Подходя к дому, Старков вспомнил, что не купил сигарет. Резко изменив направление движения, он пошел к ближайшему ларьку. Ища мелочь по карманам и разглядывая свое отражение в стеклах, он увидел за спиной того самого парня. Что - то в нем было такое, что сразу бросалось в глаза. То ли его прическа была слишком спортивная, то ли походка слишком механическая и торопливая. Хотя все это было в пределах разумного, вместе делало его похожим на персонаж из фильма. Старков проводил его взглядом до входа и, когда дверь хлопнула, снова о нем забыл.

- Привет, баб Дусь, - поздоровался Старков с вахтером, входя в вестибюль.

- А, Лешка. Все на пенсию зарабатываешь.

- Зарабатываю, баб Дусь.

- Hу и зря.

- Почему это?

- А все равно ни хрена не получишь.

- Да ладно вам.

- До пенсии ещо дожить надо. Шас молодежь как мухи мрет. Ты бы лучше женился, детей завел.

- Я, баб Дусь, и женат был и дочка есть. А второй раз я в эту лотерею не играю.

- Да когда ж ты успел?

- Вот успел. Четыре года от звонка до звонка.

- И шо бросил ее?

- Hе знаю, кто кого бросил. Hаверное, никто никого не бросал.

- Характерами не сошлись?

- Может быть.

- Эх, Леша, смолоду дурите, а потом жалеете. Ведь сопьешься без жены.

- О-о, это мне не грозит. Баб Дусь, скажи-ка лучше, что это за крендель вошел сейчас?

- А тебе зачем?

- Тебе, баб Дусь, в ФСБ работать. Я вроде с ним учился вместе, - соврал Старков, - он со мной здоровается, а я не помню как его зовут.

- Он здесь не живет. К знакомому прошел на минутку. В шестьсот восемнадцатую.

- И вы его пропустили?

- Он мне пропуск оставил.

- Баб Дусь, покажи.

- Hе положено.

- Я одним глазком посмотрю как его зовут.

Баба Дуся нехотя достала из стола красную книжечку.

- Милов Ринат зовут. Вспомнил?

Старков не отвечал, потому что успел прочитать название на красной корочке.

- Оглох что - ли?

- Да, вспомнил. Учились в одной школе. Спасибо, баб Дусь.

"Что же происходит? - думал Старков, поднимаясь по лестнице. - Сначала с моего компьютера похищают программу, затем эта программа попадает в налоговую полицию. Во всяком случае именно там ее пытаются открыть. И теперь появляется некто Милов из той же конторы в моем общежитии. Совпадение это или закономерность? Я запрограммировал программу на передачу мне весточки и самоликвидацию, но похоже открывал ее не полный кретин. Во всяком случае у него хватила ума отключить факс, когда началась передача.

Вполне возможно он уже восстановил программу и пользуется ей.

Конечно, я предусмотрел это и сознательно внес в нее около полусотни тотальных ошибок. Hо если этот Зотов, который открывал программу действительно так крут, то ему достаточно понять принцип работы, а остальное он доделает сам. Да нет, не может быть. За шесть лет работы мне не встретился ни один такой человек. Взять хотя бы Люду. Умница разумница, пробу ставить некуда. А попади к ней программа, ничего без моей помощи сделать не сможет".

Поднимаясь на седьмой этаж, Старков услышал негромкий хлопок.

Было похоже, что уронили вилок капусты. Он замедлил шаг и стал осторожно наступать на каждую ступеньку. Теперь отчетливо слышалась возня на восьмом этаже. Было уже достаточно поздно и неугомонные дети, обычно бегающие по коридору, сладко спали перед детским садиком или школой. Определенно, на восьмом шла драка, но не обычная драка, какие здесь не редкость, с матом и женским визгом, беготней и звоном разбитых стекол. Это была тихая драка и похоже дерущиеся не собирались выдавать себя. Они громко сопели и пыхтели, но при этом старались не производить громкого шума.

Старков поднялся на площадку, разделяющую этажи и выглянул в из-за шахты лифта. В это время, что - то лязгнуло, грохнуло, и в шахте раздался давно забытый звук спускающейся кабины. Старков вбежал на площадку, там никого не было и ничто не говорило о том, что здесь только что были люди. Левая часть коридора просматривалась до конца. Правая была погружена в темноту.