Блейд сглотнул, потер щеки в темной щетине и уставился на небо, где ярко сияло полдневное солнце. Он испытывал сейчас чувство редкой беспомощности. Одна маленькая деталь, небольшая демонстрация, проведенная, вероятно, ради него, и все стало ясно... Он ничего не мог противопоставить местным умникам - ни силу, ни ловкость, ни опыт, ни знания. Все эти величины равнялись здесь нулю! Может быть, хитрость? Но что-то подсказывало страннику, что тут лучше играть в открытую.

Заметив, что юнец поглядывает на него с сочувственной улыбкой, Блейд прочистил горло и выдавил:

- Эти... как ты сказал?.. лика?.. - дождавшись кивка парня, он продолжил: - Они разумны?

- Скорее, полуразумны... или разумны на четверть, тут трудно указать определенную меру. Не люди и, возможно, никогда не станут людьми... но уже и не животные, как вы могли убедиться, гость!

Гость! Не пленник, не пришелец, не подозрительный бродяга! Блейд не мог припомнить, где еще приветствовали его этим словом, и какой реальности... В Таллахе?.. Впрочем, напомнил себе странник, человек коварен, слова не значат ничего.

- Возможно, никогда не станут людьми... - повторил он, поглядывая вниз, на траву, в которой темнели массивные бурые туши шестилапых лика. Это предположение на чем-то основано?

- Разумеется. Мы наблюдаем за ними тридцать тысяч лет, но никаких признаков прогресса не заметили. Или они их ловко скрывают, - парень усмехнулся.

Тридцать тысяч лет! Еще одно потрясение, но лицо Блейда не дрогнуло. Он произнес:

- Значит, все это, - его рука описала широкий полукруг, заповедник?

- Можно сказать и так. Но мы предпочитаем другую терминологию резерват.

Он произнес это слово так, что в нем не чувствовалось ничего обидного для шестилапых лика. Блейд, не пытаясь расспрашивать, кивнул, задумчиво поглаживая колючий подбородок.

- Кажется, я должен принести извинения, - заметил он. - Мне пришлось убить пару этих тварей, что состоят под вашим покровительством. Очень сожалею...

- Пустое! - парень покачал головой. - Резерват есть резерват! Здесь может случиться всякое... - Он посмотрел на Блейда, затем, почесав кончик носа, поинтересовался: - Могу я узнать... гм-м... имя уважаемого гостя? Если оно у вас есть?

- Блейд, Ричард Блейд с Земли, - представился странник. - И я не совсем понял твое замечание насчет имен.

- Тут нет ничего удивительного. Просто некоторые расы обходятся без имен.

- А твоя?

- У нас имеются имена, но... но тут возникают кое-какие проблемы... он поднял лукавые серые глаза к небесам. - Меня зовут Кармайктоллом... просто Майком, если вам трудно выговорить... но иногда у меня появляются и другие имена.

- Кармайктолла вполне хватит, - сказал Блейд. - Это имя и так длинней тебя самого.

Он все еще считал, что имеет дело с подростком - пусть представителем некой мудрой и могущественной расы, однако существом юным, непосредственным и не слишком серьезным. Вероятно, паренек приглядывал за территорией шестилапых или, скорее, за ее частью, поскольку весь заповедник был очень обширным. Тут наверняка были смотрители и постарше.

- Лучше Майк, - заметил парнишка, - это звучит как-то энергичнее. Он склонил голову к плечу и осмотрел странника с головы до ног - заросшего щетиной, потного, исцарапанного, в нелепой пестрой юбочке. - Как я должен вас называть - одним из имен или обоими? И существуют ли в вашем языке какие-то особые слова, демонстрирующие уважение?

- Ты Майк, а я - Блейд, - гость хлопнул хозяина по плечу. - Что касается вежливых обращений, то можешь иногда называть меня "сэр".

- Могу ли я поинтересоваться, сэр, насчет вашего одеяния? - и серых глазах Майка мелькнули смешинки, когда его взгляд скользнул по измятому кильту из индюшачьих перьев. - Это что, национальный костюм?

- Какого дьявола! - рявкнул Блейд. - Мой национальный костюм очень похож на твой, парень! Рубаха да штаны! И я был бы очень рад в них облачиться!

- А заодно - уврачевать раны, помыться и слегка перекусить, я полагаю?

Блейд кивнул.

- Превосходная программа, Майк.

- Извините, что не упомянул о ней сразу. Некоторые расы так обидчивы! Внешне - люди как люди... Но психология! Мораль! Нравы! Традиции! Это нечто непостижимое! Спрашиваешь человека, как его зовут, а он хватается за нож... предлагаешь пищу, а нож уже у твоего горла... Сумасшествие какое-то! - Майк скривился.

- Я чувствую, что у тебя богатый опыт общения с чужими расами, сказал странник.

- Еще бы! Одни эти чего стоят! - Майк махнул рукой на груды бурых тел под утесом.

- Ну так вот, Майк, запомни хорошенько: моя раса по большей части нормальна. Если ты предложишь мне помыться, поесть и натянуть нормальную одежду, я буду только благодарен. Ибо путь мой сюда был нелегок...

С минуту юноша с рыжими волосами внимательно глядел на Блейда, потом кивнул головой и произнес:

- Я знаю, сэр. Прошу вас.

За его спиной в скале появилась распахнутая дверь.

* * *

Собственно, двери как таковой не было - лишь дверной проем, ведущий в залитую светом комнату. Ярким солнечным светом, который струился с потолка.

Блейд, уже шагнувший к порогу, остановился. Это помещение не могло находиться в скалах! Оно совершенно не напоминало пещеру или подземную камеру.

- Прошу вас, сэр Блейд, входите, - повторил его провожатый. - Вам нечего опасаться.

- Я не опасаюсь, я удивляюсь, - странник протянул руку к проему. Что это, Майк?

- Синтола, один из материков Уренира, если говорить о месте, куда мы отправимся. Более конкретно - мой дом.

- Вы называете свой мир Урениром?

- Да, в знак почтения к Уренам, Духам Предков... - Заметив, что Блейд поднял бровь, юноша улыбнулся. - Только не думайте, что я собираюсь толковать с вами о божественном, сэр! Наши Духи вовсе не объект для религиозного поклонения.

- А далеко ли эта Синтола?

- Сейчас покажу... - Майк протянул руку вверх и вправо. - Там, в океане, желто-зеленое пятнышко, похожее на ромб... Видите?

Блейд не мог различить ничего определенного в россыпи разноцветных точек, плававших в океанской синеве; он понял лишь, что эта дверь, внезапно раскрывшаяся в скале, была некими пространственными вратами, позволявшими шагнуть сразу на многие тысячи миль. Или десятки тысяч? Сотни? Миллионы? Этот вопрос казался ему сейчас самым первоочередным: неясные масштабы мира, в котором он очутился, смущали.