Акбар неодобрительно покачал головой. Фрост внимательно слушал его; патан в общем хорошо говорил по-английски.

— Мы должны действовать наверняка и быстро, — сказал проводник. — Да поможет нам Аллах. Пойдем, капитан.

Он снова сплюнул, сунул в рот самокрутку, которую свернул во время произнесения этой речи, и встал на ноги. Фрост тоже встал и двинулся за Акбаром, предварительно убедившись, что “Узи” по-прежнему висит у него за спиной.

Они остановились на отдых в небольшой теснине почти у самого гребня. Внизу в голубой дымке лежал Афганистан, а перед ними был последний участок Хайберского перевала.

Акбар вытащил изо рта самокрутку, которую так и не закурил, выбросил ее и улыбнулся, показывая крепкие желтые зубы.

— Тебе понравился мой меч? — спросил он.

— Я просто редко встречал людей, которые предпочитают этот вид оружия в наши дни, — ответил наемник. — Отсюда мое любопытство.

— Да, это так, — важно кивнул Акбар. — Поэтому меч дает мне преимущество в бою. Вот, посмотри…

Он отвернул свой балахон и расстегнул куртку, которая была под ним. Фрост поежился — его и в одежде холод пронизывал до костей. Под курткой у патана оказалась кобура с какой-то старой моделью смит-и-вессона и кожаные ножны с длинным острым кинжалом.

— Нож — это хорошо, — продолжал Акбар, — но меч лучше. Им можно убить больше людей. Мой дед и отец носили меч. Не этот, а другой. Его получит мой сын, когда подрастет. А когда он пойдет в бой, я отдам ему и этот. Такой закон.

— Пойдет в бой? — переспросил наемник.

— Я патан, — ответил Акбар. — Вся моя жизнь проходит в бою. И такой же будет жизнь моего сына. Эти горы, — он показал рукой, — их нужно защищать. Сейчас их хотят захватить русские, а до них были персы, англичане, турки. А завтра придет кто-то еще. Наши горы нужны всем. Но тех, кто придет, встретит мой сын — с мечом в руке, как встречал прежних завоевателей мой отец и как встречаю нынешних я.

— А зачем ты ходил в Афганистан? — спросил Фрост. — Мне об этом сказал Пласкевич.

— Драться с коммунистами. Но коммунисты стали очень сильными, с ними теперь трудно воевать. Они захватили кишлак, в котором была моя семья. Я отбил ее и привез сюда — мою жену, сына и дочерей. Потом я еще спускался с гор, но уже не надолго. Мое место здесь.

Он помолчал и вопросительно посмотрел на Фроста.

— А ты? Ты ищешь того американца, Дженкса? Он твой друг?

— Да, — ответил капитан. — Еще с Вьетнама.

— Там тоже была война, — задумчиво произнес Акбар. — Похожая на эту. Только не в горах, а в джунглях. Значит, ты уже бывал на войне?

Фрост хотел ответить, но почему-то промолчал, лишь кивнул.

— Иногда молчание лучше всяких слов, — философски заметил патан. — Ну, пора.

Они поднялись, потянулись и вновь принялись взбираться по скалам — Акбар первый, а Фрост за ним.

Преодолев трудный подъем, проводник и американец начали не менее трудный спуск, двигаясь по самому краю пропасти глубиной тысячи в полторы футов, а может, и больше.

Акбар постоянно оглядывался, прислушивался и даже принюхивался. Наконец он повернулся к наемнику.

— Плохо, капитан. Тут рядом должны быть русские, но их там сейчас нет.

— Тогда почему бы нам не воспользоваться тропинкой? — уже в десятый раз спросил Фрост. — Это карабканье меня совсем доконало.

— Нет, нельзя, — покачал головой Акбар. — Если идти по тропе, мы должны быть уверены, что там безопасно. Но и в обход нельзя — слишком долго. Пройдем еще тысячу ярдов, может, меньше, а там будет видно.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Акбар поправил карабин, который висел на его правом плече, и снова двинулся вперед. Фрост пошел за ним, пытаясь догадаться, что же придумал его проводник.

Машинально капитан достал свой “Кэмел”, зажигалку, вытащил из пачки сигарету и прикурил. Но после первой же затяжки голова закружилась, а хриплый кашель рванулся из легких и горла. Наемник вовремя вспомнил, что находится на очень солидной высоте над уровнем моря и курение здесь до добра не доведет.

Ему и так трудно было дышать разряженным воздухом, от этого мышцы очень быстро уставали. А вот Акбару недостаток кислорода нисколько не мешал. Он двигался так же бодро и упруго, как и на равнине.

Наемник и патан услышали это одновременно, и одновременно же упали на землю, прячась за скальным выступом, но при этом Акбар успел еще и вытащить меч. Они молча переглянулись. Все было понятно и без слов. Там, внизу, под ними, были враги.

Фрост осторожно потянул с плеча “Узи”, но увидел, что афганец неодобрительно качнул головой. Тогда капитан вытащил из-за голенища свой нож. Акбар кивнул и улыбнулся, хотя рядом с его мечом небольшой “гербер” напоминал булавку.

Патан жестом показал, что надо немного отползти назад, к тропинке. Фрост кивнул и начал движение, слыша, как его вещмешок трется о камни. Нож он крепко держал в правой руке. Акбар полез под балахон и достал свой кинжал. Он молча протянул его Фросту рукояткой вперед.

Капитан шевельнул губами, еле слышно произнеся: “Спасибо”, переложил “гербер” в левую ладонь, а в правую взял обоюдоострый кинжал Акбара. Лезвие было длиной дюймов двенадцать, не меньше.

Они продолжали осторожно двигаться к тропинке, но вот патан махнул рукой, приказывая остановиться. Он кивком указал вниз и показал Фросту шесть пальцев. Капитан уже сам слышал негромкие голоса и лязг металла. Он понял, что патруль Советской Армии, состоящий из шести человек, продвигается сейчас вдоль кряжа, совсем рядом с ними.

Американец и проводник залегли за выступом, который нависал над тропой. Акбар жестом приказал капитану оставаться на месте, а сам вдруг куда-то исчез. Фрост даже не заметил, куда, и не услышал ни малейшего отзвука его шагов.

Наемник пожал плечами. Что ж, это территория Акбара Али Хасана и он тут распоряжается. Тем более, что пока у Фроста не было никаких оснований сомневаться в своем проводнике.

Он еще плотнее вжался в скалу. Теперь уже ясно слышался стук сапог по камням, металлический лязг оружия и голоса, разговаривавшие на языке, которого капитан не понимал, ибо успел уже крепко подзабыть уроки Алены Гориной. Вот кто-то из солдат споткнулся и выругался негромко, но зло — проклятие можно всегда отличить по тону, даже не зная языка.

Внезапно капитан увидел, как откуда-то поднялась фигура Акбара. Тот уже успел скинуть свой балахон и вещмешок и теперь держал меч обеими руками над головой, он сейчас походил на орла, высматривающего добычу. Патан ждал, стоя над самой тропинкой.

Фрост крепче сжал оба ножа, чувствуя, как вспотели его ладони. Он глубоко вдохнул и облизал губы сухим языком.

А в следующую секунду Акбар махнул рукой. Капитан одним прыжком перелетел через камень и спрыгнул вниз. Как два коршуна бьют с высоты в стаю беззащитных птиц, сея ужас и панику, так и Фрост с Акбаром обрушились на оцепеневших от неожиданности русских солдат.

Не прозвучало ни одного выстрела — нападавшие не хотели поднимать шум, а подвергшиеся нападению просто не успели этого сделать. Мелькала сталь, безошибочно разил меч патана и два ножа, которые были в руках у американца.

Даже не вскрикнув, валились на камни солдаты, заливая их своей кровью — чужой кровью для этих гор. И хрипели в агонии, умирая здесь за чужие интересы и амбиции. А суровые вершины грозно и скорбно взирали на это из поднебесья.

Все закончилось очень быстро, и вот уже шестеро молодых парней недвижимые лежали на тропинке, а над ними стояли двое мужчин с окровавленными клинками в руках. На их лицах не было радости победы или упоения смертью, они убивали не потому, что им это нравилось, а для того, чтобы самим остаться в живых.

Таков суровый закон жизни. И в горах, и в джунглях, и везде…