Шестеро, которых они убили, оказались лишь авангардом большого советского патруля. И вот теперь этот патруль — по двое в ряд, с автоматами, готовыми к бою, — двигался по тропинке к Хайберскому перевалу, находясь пока в ста ярдах внизу.

Фрост — низко пригнувшись — быстро двигался по склону вдоль гребня скалы. Акбар был чуть сзади. Время от времени капитан оглядывался, ожидая, когда проводник подаст ему знак. И вот патан махнул рукой, а сам опустился за камень, снял с плеча свой “Спрингфилд” и передернул затвор. Фрост тоже выбрал себе позицию для стрельбы в нескольких ярдах от него, залег и положил перед собой “Узи”.

Он широко раскинул ноги, убрал из-под локтей мелкие камешки, снял кожаные перчатки, оставив лишь вторые — шерстяные. При этом наемник пожалел, что не захватил снайперскую винтовку или хотя бы М—16. “Узи” не совсем подходил для войны в горах.

“Ничего, — подумал капитан, — Акбар будет поражать конкретные цели, а я обеспечу ему огневое прикрытие. А там, глядишь, и разживусь каким-нибудь стволом, пригодным для местных условий”.

Теперь он уже хорошо видел советских солдат. Впереди шел офицер. Наверняка Акбар сначала будет стрелять в него. Фрост бросил взгляд на патана и увидел, что тот старательно целится, прижавшись щекой к прикладу своего карабина.

Секунда… вторая… И вот в мертвой тишине оглушительно прогремел выстрел, эхо прокатилось по горам. Фрост увидел, как на месте лица офицера появилось вдруг кровавое пятно, а в следующий миг тело свалилось на камни.

Когда офицер упал, часть солдат бросилась к нему, а остальные вскинули свои автоматы, со страхом всматриваясь в молчаливые темные горы. Фрост вытянул вперед обе руки, сжимая в них “Узи” и открыл огонь. В почти непрерывный треск его оружия время от времени вклинивался гулкий грохот “Спрингфилда” Акбара.

Еще несколько человек оказались на земле — убитые или раненые, но вот русские опомнились и заговорили их мощные АКМы, буквально кроша скалы и сметая все на своем пути. Осколки камней свистели над головой Фроста.

Всего в патруле было двадцать три человека; капитан сделал этот подсчет, когда менял магазин в “Узи”. К тому времени он сам уже сразил восьмерых и еще пятеро стали жертвами Акбара. Бой — вернее, расстрел — продолжался.

Солдаты не видели цели, а потому палили наугад, веером. Попасть таким образом в двух затаившихся в камнях мужчин было практически невозможно. Зато те методично и не спеша намечали себе очередной “объект” и нажимали на спуск.

Русским даже негде было укрыться. Тарахтел “Узи”, гремел “Спрингфилд”. Все новые и новые тела падали на тропинку. И вот, наконец, все закончилось. Стрельба со стороны противника прекратилась — там больше некому было стрелять.

Фрост опустил свое оружие и медленно встал. Акбар сделал то же самое, вешая карабин на плечо. Он одобрительно кивнул капитану и начал спускаться вниз. Фрост двинулся было за ним, но патан остановил его жестом.

— Тебе не надо, — сказал он. — Ты американец, и тебе это не понравится. Сейчас я спущусь и перережу глотки тем, кто еще жив. Так мы поступаем с ними.

Фрост проглотил комок в горле и молча опустился на камень. Он со смешанными чувствами наблюдал, как Акбар Али Хасан — держа в правой руке свой кинжал, который капитан вернул ему — легко спускается по склону к тому месту, где лежали мертвые и раненые русские солдаты.

Почти машинально он сменил магазин в “Узи” и снова взял оружие в обе руки, готовый выстрелить в каждого, кто попытается оказать сопротивление Акбару. Ему совсем не нравилось то, что собирался сделать афганец, но и лишиться проводника Фрост не хотел.

Тут надо было выбирать, и наемник сделал свой выбор.

“Что-то я становлюсь сентиментальным, — подумал он. — Здесь, в конце концов, война. А у нее свои законы”.

Фрост поскреб свой давно не бритый подбородок и потянул носом. Все его тело основательно промерзло после ночи, проведенной на воздухе. С “Узи” в руках он двигался за Акбаром, который по крутой тропинке спускался в узкую долину среди гор. Там, внизу, на расстоянии часа ходьбы, было небольшое, затерянное в скалах селение.

— Они знают, что мы идем, — сказал патан, чуть повернув голову. — Еда и тепло будут ждать нас. Надо спешить.

И он ускорил шаги.

Вскоре Фрост уже мог видеть то место, в которое они направлялись: какая-то чахлая роща справа, узкая бурная горная речка, вернее — ручей, который протекал посреди селения, деля его на две части, два десятка глинобитных домишек, прилепившихся к скалам.

Над несколькими хижинами поднимались дымки; капитан различил темные фигуры, перемещавшиеся между домами. Наверное, это были жители горного аула. Из какого-то ущелья в клубах пыли выходило небольшое стадо овец и коров, направляясь домой на ночь.

Капитан забросил “Узи” за спину и почти сравнялся с Акбаром. Через двадцать минут они закончили спуск и вошли в селение.

Это был не дом, а скорее пещера или грот, с выломом в потолке, который служил дымоходом и сквозь который можно было видеть чистое звездное небо. Уже через несколько часов поле восхода солнца здесь снова становилось темно и единственным источником света — как и тепла — служил примитивный очаг в углу, сложенный из закопченных камней.

Акбар провел Фроста в это дикое жилище, находившееся на дальнем конце селения среди скал, и вот теперь капитан расположился в пещере, прислонившись спиной к каменной стене, такой же серой, как и одеяния женщин, сидевших у очага. Все они были в традиционных головных уборах, закрывающих лица. Фрост никак не мог привыкнуть к этой моде.

Он медленно оглядывал пещеру и ее обитателей, с женщин перешел на мужчин, которых позвал Акбар, и которые тоже сидели на полу возле огня. Внезапно Фрост увидел нечто такое, что заставило его забыть об остальном. Глаз капитана смотрел теперь только в одном направлении.

Это было лицо, несомненно, принадлежавшее женщине, причем очень молодой женщине. В следующий миг Фрост понял, что его так поразило, — оно не было прикрыто чадрой, и капитан мог хорошо рассмотреть высокий лоб, маленький носик, красивой формы губы и подбородок и прекрасные черные глаза, в которых отражалось пламя костра.

— Ты смотришь на нее, да? — негромко сказал сидевший рядом Акбар Али Хасан. Фрост повернул голову.

— Я думал, что женщины-мусульманки обязаны носить чадру.

— У нас не так, — покачал головой патан. — Моя жена закрывает лицо, потому что сама так хочет. Эта девушка не хочет — и не закрывает. Ее зовут Мерана. У нее нет мужа и, наверное, никогда не будет.

Капитан удивленно поднял бровь.

— Почему?

— Она не простая женщина, — с некоторой грустью сказал Акбар. — Она живет не для того, чтобы рожать детей, как другие, а для того, чтобы убивать. В бою она стоит троих мужчин и может сражаться любым оружием. Она одна осталась из ее семьи. Отец и три брата погибли в Кабуле, когда туда вошли русские. Ее мать и сестры умерли после газовой атаки коммунистов на их селение…

Акбар помолчал, грустно качая головой. Фрост бросил еще один быстрый взгляд на Мерану.

— Она сама чуть не умерла, — продолжал патан. — Газ попал в ее легкие. Но Аллах пока не хотел ее смерти. И вот, она стала демоном, несущим смерть врагам. В этом вся ее жизнь. Она не делает никакой работы, как другие женщины, но мужчины не гневаются на нее за это. Мерана уже существо из другого мира. Она только убивает и не думает больше ни о чем.

Фрост снова посмотрел на девушку, на ее еще совсем юное лицо. Мерана ответила ему смелым взглядом черных глаз. Но во взгляде этом не было ни симпатии, ни ненависти, только одно безразличие. Капитан понял, что он значит для нее не больше, чем дерево или камень на склоне горы.

— Сколько ей лет? — спросил он.

— Шестнадцать, — ответил Акбар, — или немного меньше. Ладно, капитан, мы отдохнем здесь сегодня ночью. Женщины напекли лепешек, и сейчас поджарится мясо. Мы поедим, а потом почистим оружие и будем спать. Нам нужно много сил.