Так хочется купаться! Но этот ужасный перекат! Какое ружье тогда здесь пропало! Еще дедушка Кожемурат рассказывал (он иногда пригоняет к узеку отару на водопой), что ниже переезда Сом-Лака живет. Будто он сбивает в воду хвостом белых маленьких барашков и тут же их проглатывает.

Егор рад, что отец затеял купанье. Только вот как страх преодолеть? Как плавать так, чтобы не захлебываться?

Егор в воду не полез, а сел под тальник на белый войлок высохшей тины. В жару нет места лучше. Тень, от воды прохладой веет. Тихо шелестит листва. Кендырь-трава пахнет сильно. Стрекозки порхают, словно бы перепачканные чернилами. У берега колышатся густые зеленые пряди тины-нитчатки. А там, дальше, - темная пучина, бездонная яма, соминые владения.

Харитон не стал уговаривать сына. Разогнался, прыгнул с обрыва в яму узека. В ту самую, где, говорят, живет Сом-Лака. Он коршуном пролетел над глинистым уступом и глубоко ушел под воду. Егор встал, подошел к яру и увидел шоколадно-коричневое тело отца, странно сократившееся в размерах. Наверное, только показалось. Но возможно, он и на самом деле лег на дно и замер там, наслаждаясь прохладой придонных струй.

Среди чуйских промысловиков Харитон слыл самым лучшим ныряльщиком. Правда, он нырял не ради удовольствия и развлечения, как это делали Николай с браткой Володей, а чтобы мотню невода освободить от лапищ коряги. Бывает, нырнет и нет его. На берегу уже начинают беспокоиться, а он вдруг появится с сазаном в руках. Сазан - рыба ушлая, всегда прячется под кручу, когда яму бреднем процеживают. Вот и приходится как-то выгонять его оттуда. И тут весьма кстати умение Харитона нырять и долго сидеть под водой.

Рыбак отфыркался и стал подразнивать сына:

- Ай водичка! Прямо шелк. Плыви ко мне, Егор!

Однако сам направился к берегу. Выбравшись на кручу, подал сыну ракушку, величиной с ладонь. Жемчужное нутро ее сверкало и переливалось.

- А на перекате лучше есть. Хочешь посмотреть?

И они поплыли. То есть Егор молотил руками и ногами, а отец шел рядом, поддерживая его снизу своей сильной рукой. На середине, там, где отцу уже по горло, они остановились. Егор набрал воздуху и опустил голову в воду, чтобы хорошенько рассмотреть лежащие на дне узека сокровища.

Не ракушки, не камни самоцветные увидел он, а яркие полосы и пятна: зеленые и оранжевые, голубые и черные. И все там под водой сверкало и переливалось. Егор "пять набрал побольше воздуху и снова опустил голову в воду. И так несколько раз.

Выбравшись на берег, Харитон сказал сыну, что может ему достать ракушки и камешки, конечно, может. Но лучше, если он, Егор, сам научится плавать и нырять за теми сокровищами. Нырнул и выбирай, что твоей душе угодно!

...Егор поминутно смотрит на солнце. Вроде бы высоко, а почему-то не зовут. Если б мешок был полный, то на стан можно было бы прийти раньше времени. Но как придешь, когда в мешке три тонюсенькие лепехи. Доходного язька не сваришь, не то что казан ухи. А вернешься с пустым мешком братья начнут подначивать. Им только дай повод - все время приходится быть начеку. Чуть что - подначки. И мать выговаривать будет. Дескать, уже большой, а помощь плохая. Егор точно знает, что кизяка поблизости нет, уже весь выбран, но все-таки ходит по луговине, работу изображает. И будет так ходить до тех пор, пока сами не позовут. Наконец-то!

Отец крикнул несильно, но Егор сразу догадался, что это его кличут, и вот он уже бежит по сухой, растрескавшейся земле, будто бы выложенной глиняными плитками.

В воду входят каждый сам по себе. Отец идет рядом, чуть ниже по течению, а Егор молотит руками, стрижет ногами, старается без помощи отца одолеть перекат. Но почти на самой середине он глотает воды, захлебывается.

На берегу кашляет, отплевывается. Отец говорит хмуро:

- Погляди на свои талаки. Сейчас они как шелк. Но скоро пожелтеют, распушатся. Скоро вода станет холодной. Ты должен научиться плавать, пока талаки не распушились.

Скорей бы научиться плавать! Тогда ему разрешат ходить на узек в любое время. Натаскал кизяку - иди купайся. Попала соль в царапины - а она туда всякий раз попадает - пожалуйста, беги на узек. Слова никто не скажет. На лодке бы разрешили на левый берег за кизяком ездить. На той стороне - кизячины больше сковородки. Братка Володя рассказывал. И вообще там интереснее - деревья джиды, настоящий лес. Грачи тучами летают. Гнезд на джидинах не сосчитать. Словно малахаи висят на каждом суку. И фазанов в джиде немало. Слышно, как "цугукают" по утрам.

Егор старается изо всех сил, но у него пока не получается. "Неужели не успею научиться до того, как метелки распушатся?" Собирая кизяк, Егор поглядывает на гривы камышовые: не желтеют ли? Еще как желтеют! И пушатся - иные что тебе хвосты лисьи. Значит, отец скоро запретит купанье...

И мальчик с тоской посматривает на другой берег реки, где в серебристой роще грачи грают и по утрам пронзительно вскрикивают фазаны.

Но отец, обремененный рыбацкими хлопотами и заботами, наверное, не скоро заметит созревание камыша.

Целых три дня не ходили купаться. Харитон с сыновьями даже на обед не приезжал. Рыбаки с утра до вечера в тростниках били новые ловецкие просеки. Потому что вода вдруг почему-то упала и на старых просеках рыба сразу перестала ловиться. Егор поэтому бездельничал. Когда рыба не идет, то кизяку немного расходуется. И возле кучи соли не нужно торчать.

Так что у Егора теперь было много свободного времени, и он под лопасиком перебирал ракушки и камешки в корзинке, которые отец поднял со дна узека. Ему казалось, что самые красивые все-таки остались на дне. Это потому, что отец не любит нырять с открытыми глазами. "Научусь плавать буду только с открытыми глазами нырять", - решил Егор.

Сегодня утром Харитон сказал сыну, чтобы он собирался в гости к Кожемурату. Вот тот и перебирал теперь свои сокровища. Надо что-то выбрать для Амана и Рустема - внуков Кожемуратовых. Отец повезет дедушке Кожемурату свежих сазанов, которые попадутся в вентеря* на новых просеках. А он, Егор, повезет камешки и ракушки. А как же, разве можно на джайляу* ехать без подарка?

Завтра после обеда запрягут в бричку быка и поедут. Егор представлял себе, как обрадуются Аман с Рустемом. Они, конечно, будут дружить, и Егор непременно позовет их в гости на становище.

"Эх, а я и плавать не выучился! - сокрушался он. - А то могли бы взять лодку и поехать на ту сторону, где много ворон и фазанов. Или за кувшинками бы сплавали. А то Аман и Рустем в своей степи и в глаза не видели кувшинок..."

...Полуденная тишина. Ни былинка не шевельнется, ни лист не шелохнется. Лишь только доносится стрекотание пунцовокрылых кобылок. За ними гоняется Барсик, поглупевший от безделья и духоты.

Егор смотрел на мокрую шерсть друга и завидовал ему: тот уже успел выкупаться в узеке. "Хорошо Барсику. А тут сиди и жди, когда тебя позовут, - сокрушенно вздыхал Егор. - Еще неизвестно, что скажет отец. Талаки вот распушились..."

Харитон же, как обычно, молча воткнул широкий рыбацкий нож в разделочную доску, покрытую тусклой бронзой сазаньей чешуи, и направился к узеку. Он шагал широко, а Егор бежал рядом вприпрыжку. Рад, конечно.

Плюхнувшись в воду, Егор поплыл. До этого у него уже получалось, но только на мелком месте, у берега. А на глубине он терялся, сбивался с хода. Но сегодня он плыл как-то особенно легко, и ему кажется, что он может плыть сколько угодно времени. И он плыл как рыба, не чувствуя собственного тела. Егор плыл и "по-собачьи", и "по-рыбачьи" - саженками, взмахивая руками над головой. Так он греб и греб, пока не коснулся песчаного дна. Встал, удивленно посмотрел назад. Узек переплыл!!!

Отец, стоявший на середине переката, похвалил:

- Вот и молодец! Полежи на песочке, отдохни малость!

А Егор смотрел в сторону джидовой рощи, до которой он мог бы добежать минут за пять. И тут ему почему-то вспомнился кукуйский арык с багряными шариками божьих коровок и золотистыми крупинками песка. Впервые он вспомнил арык без сожаления. "Как я мог барахтаться в таком лягушатнике?" - презрительно думал он, нежась на горячем песке. Тянуло в дрему. И Егору и в самом деле надо было полежать, хорошенько отдохнуть. Ведь опять предстояло преодолевать перекат. Хорошим пловцом может считаться только тот, кто переплывет узек туда и обратно. Братка Володя может это запросто сделать. Отец и Николай - и говорить нечего.