На первом этаже Хекс проводила инвентаризацию алкоголя в баре.

– Я скоро вернусь, – сказал он начальнице службы безопасности. – Принести что-нибудь от брата на ужин?

Она покачала головой, поставив ящик «Абсолюта»^[55] на барную стойку так, будто тот ничего не весил. Хекс могла похвастаться мужским разворотом плеч, остальная часть тела также была в форме. Короткие волосы и серые, чугунного цвета глаза… даже пьяницы соображали, что с ней опасно связываться, отчего она идеально подходила для своей должности.

– Не, я в норме. Поела дома. – Она изогнула бровь. – Тебя не хватало на Первой Трапезе.

Большего она не скажет, и тем более от нее не услышишь «Почему ты не вернулся домой прошлой ночью?», и Трэз ценил это. Хекс во многих отношениях вела себя по-мужски: была немногословна и не лезла с излишним сочувствием.

Честно говоря, она была одной из немногих, чье присутствие он выносил. В последнее время его подбешивали сочувствующие взгляды, протяжные, многозначительные вздохи и чересчур долгие объятия. Он ценил поддержку, но дело в вот в чем… когда пребываешь в трауре, сложно находиться среди людей, которые чувствуют себя скверно потому, что ты чувствуешь себя скверно. Видя, как Братья и их шеллан переживают из-за него? Ну, ему было больно от этого, отчего он чувствовал себя только хуже. И так по кругу, до бесконечности.

– Я вернусь в восемь. – Трэз постучал костяшками дважды по гранитной столешнице. – Телефон с собой.

– Договорились.

Выйдя через главные двери, он кивнул работающим девочкам, которые начали подтягиваться к началу рабочей ночи, им еще предстояло переодеться в уличную одежду. Проходя мимо них, он чувствовал на себе женские взгляды, заинтересованные, полные похоти. На самом деле, он всегда привлекал их внимание, и когда-то давно Трэз принимал их предложения. Но больше – нет, и его неприступность определенно добавляла ему шарма.

Он не рассказывал никому на работе о Селене. Только Хекс знала, но она никому не скажет.

Хорошие новости? После того, как он отшил пару проституток, слухи быстро распространились, и к нему перестали подкатывать. И слава Богу; его тошнило и от человеческих женщин, и от вампирш – в прямом смысле. У него скручивало желудок от одной мысли о том, что кто-то прикоснется к нему или даже подумает о нем в сексуальном плане.

Воздух снаружи был холодным и плотным… предвещал надвигающуюся бурю… и Трэзу потребовалась пара вдохов, чтобы протолкнуть ком, застрявший в горле.

Если не думать о тошноте, то он уже настроился на то, чтобы прожить остаток жизни в одиночестве. Он даже на секунду не мог представить реальность, в которой кто-то появится в его жизни и произведет на него хоть какое-то впечатление…

Возникнув из ниоткуда, в голове раздался голос Селены: «Ты можешь пообещать мне это? Что ты впустишь в свою жизнь хорошие события даже после моей смерти? Даже если такое случится благодаря другой женщине рядом с тобой?».

Трэз потер лицо.

– Моя любовь. Моя любовь… об этом нам с тобой никогда не придется беспокоиться.

Взяв себя в руки, он посмотрел на свой «БМВ».

Может, ему стоило прокатиться, – подумал Трэз. Тем самым он сократит время на ужин на двадцать минут, учитывая, что он «будет вынужден» вернуться к открытию клуба.

В итоге он просто дематериализовался в другой конец города, в дальнем углу парковки «Сала». Обширный асфальтированный участок был вычищен от снега, а белая кромка по бокам напоминала глазурь на пироге. Здесь стояло несколько автомобилей, максимально близко к зданию, уличное освещение было включено и горели огни вдоль ресторана.

Подойдя к парадному входу под навесом, он стряхнул снег с лоферов на коврике и прошел по красной дорожке прямо к трем ступеням, ведущим к двери.

Он вошел внутрь, осознавая, какой же это стыд – ужинать с Лэсситером. В ином случае была вероятность, что он получит какое-никакое удовольствие от трапезы.

– Мистер Латимер, здравствуйте.

– Добрый вечер.

Трэз махнул рукой человеческой женщине, стоявшей за стойкой администрации. Она скользнула по нему быстрым взглядом и послала улыбку, сообщавшую, что с радостью бы закончила эту ночь в его койке. Но женщина сохраняла дистанцию.

Слухи о том, что он сторонился женского пола, распространились благодаря айЭму.

Пройдя мимо витрин с замороженными блюдами на вынос, сувенирными бокалами и декоративными ложками… потому что да, народ со всей страны специально приезжал в «Сал»… он направился к барной стойке.

– Мистер Латимер, как жизнь?

Бармен – симпатичный парень двадцати-с-чем-то лет – всегда выглядел так, словно сошел с рекламы мужского парфюма от «Гуччи» или «Армани»: темные волосы, квадратный подбородок, пронзительно голубые глаза, широкий размах плеч и так далее по списку. Свободное время он проводил в «тЕнЯх» в компании женщин своего уровня… и было видно, что он наслаждался званием Первого Красавца Клубной Жизни Колди.

Пусть наслаждается, пока есть такая возможность.

– Привет, Джио.

Ага, потому что парня с его данными нельзя называть настоящим именем. То есть Джорджем.

– Тебе как обычно? – спросил Джио. – Останешься на ужин?

– Про ужин – да, про алкоголь – мимо. Но спасибо.

– Шеф у себя.

– Ясно.

Трэз прошел через обитые откидные двери возле зеркальной полки с бутылками, и вышел в ослепительно-яркую кухню: всюду поверхности из нержавеющей стали и профессиональное оборудование, начищенное до блеска. Плитка на полу была цвета терракотовых крыш Сиены^[56], а повара в белой униформе склонились над кастрюлями, разделочными досками или чашками. Все были мужчинами и все – итальянцы, и со временем айЭм планировал изменить первый пункт, но не трогать второй.

Милостивый Боже, здесь восхитительно пахло… лук, базилик, орегано, томат и сосиски тушились на конфорках.

Черт, не хотелось думать, что Лэсситер оказался прав по всем пунктам. Но, блин, он умирал с голоду.

Кабинет айЭма располагался в задней части ресторана, и когда Трэз завернул за угол, то заметил вампиршу, стоявшую в дверном проеме спиной к нему, но не придал этому большого значения. айЭм регулярно нанимал членов расы, особенно в зимние месяцы, когда на севере штата Нью-Йорк начинало темнеть в полпятого дня. И да, Трэз смутно отметил ее непривычный и приятный запах, но так, словно прошел мимо цветочного букета.

Все начало меняться, когда он встал позади нее и посмотрел поверх ее головы на своего брата.

айЭм сидел за столом, его темное лицо было мертвенно-бледным, глаза – как два блюдца, а подбородок отвис до пола.

– Эй. Ты в порядке? – спросил Трэз. – Что…

айЭм затряс головой, поднялся и вскинул руки, пытаясь остановить Трэза. Но потом все исчезло… абсолютно все, прошлое, настоящее, будущее… когда женщина повернулась к нему.

Трэз отшатнулся так резко, что вписался в стену… а потом вскинул руки, словно защищался от порывов ветра. За скрещенными запястьями он смотрел на глаза, рот, нос… волосы… горло и плечи… тело…

Селены…

А потом он лишился сознания.

Какое-то время спустя, измотав себя после отъезда няни, Кор рухнул на холодную, жесткую землю возле хибары. В легких не осталось воздуха, чтобы кричать, в теле не закончились силы для борьбы с цепью, державшей его в плену, и не было желания бунтовать против того, что его покинули.

Онемение и покорность поселились в его груди, распространяя холод по всему телу. Нет… это ветер. В отсутствие активных движений температура тела падала под холодными декабрьскими ветрами, и Кор знал, что погибнет, если где-нибудь не укроется.

Подняв плащ с земли, он замотался в грязную ткань и позволил себе потратить пару мгновений на дрожь. Потом он встал на ноги, и, пройдя настолько, насколько позволял поводок, он заглянул за угол крытого соломой жилища. Дверь все еще была открыта, и он вообразил, что чувствует тепло, исходящее изнутри… но это была ложь, порождение памяти, а не реальность, ведь камин давно потух.