– Не беспокой айЭма… Хекс, серьезно, не зачем…

Буквально через секунду после того, как Хекс опустила телефон, материализовался его брат в белой форме и поварском колпаке, с кухонным полотенцем в руках.

– Так, это смешно. – Трэз прокашлялся, чтобы придать голосу убедительности. – Я способен добраться туда, куда мне нужно, и без чужой помощи.

– А куда ты намылился? – требовательно спросил айЭм. – В пансион в другом конце города? Не на третий этаж, случайно? Какой там номер комнаты, не помню… и не говори, что не смотрел то гребаное резюме.

– Не просветите, о чем вообще речь? – Хекс переводила взгляд между братьями. – И, может, объясните, почему мужчина, который последние три месяца ходил как ходячий труп после смерти своей шеллан, сейчас щеголяет со связующим запахом?

– Нет, – перебил ее Трэз. – Здесь нечего объяснять.

Быстрый и выразительный взгляд на айЭма… и Трэз задумался, заговорит ли брат. Но айЭм просто покачал головой.

– Длинная история, – пробормотал он. – Трэз, пошли, отведем тебя домой.

– Я могу дематериализоваться.

– Можешь, но станешь ли? Вот в чем вопрос.

– У тебя нет времени на это, – сказал Трэз, когда парень повернулся к его «БМВ».

Которая, да, была той же модели и года выпуска, что и автомобиль брата. Они купили сразу две тачки, и плевать на всех.

О, и айЭм не забыл захватить с собой долбаный ключ. Словно спланировал все это, возможно на пару с Хекс.

Мысленная заметка: забрать чип у парня. Если не получится, купить новую тачку.

– Давай, – сказал айЭм. – Поехали.

Когда эти двое уставились на него так, словно он отрастил рог посреди лба, Трэз подумал о том, чтобы дематериализоваться, оставив айЭма без пассажира и Хекс – в одиночестве разбираться с теориями о психическом здоровье на примере его «сетки», чем бы та ни являлась. Но кто-то на задворках сознания согласился с ними. Как бы ни было ненавистно это признавать.

Поэтому да, как послушный балбес, коим он и являлся, Трэз сел на пассажирское сиденье и даже пристегнул ремень… и айЭм на высоких передачах выехал на Северное шоссе, в спешке увозя их из города.

– Ты был у нее на квартире, ведь так?

Хотя в голове стучали молоточки, Трэз включил «Сириус-Икс-Эм»^[72]. Кид Инк^[73] читал «Nasty», и Трэз закрыл глаза… вспоминая тот поцелуй. Он совсем сбрендил? Трех месяцев не прошло со смерти его шеллан, а он уже тискается с какой-то незнакомкой?

Вот что беспокоило его, и по этой причине он покинул клуб. Пока он наблюдал, как люди сосутся на танцполе и трахаются в приватных уборных, которые были организованы именно с этой целью, воспоминание о поцелуе с Тэрэзой горело в голове словно рекламный щит в Лас-Вегасе… и в животе расползлась вина, оказывая на него эффект пищевого отравления.

Его тошнило, желудок вздулся, кружилась голова, а во всем теле чувствовалась слабость.

айЭм приглушил радио.

– Так был?

Отвернувшись от него, Трэз принялся разглядывать автомобили на полосе медленного движения… они с братом неслись мимо них на такой скорости, словно тачки просто были припаркованы на обочине.

– Да. Был. Она живет в гадюшнике. Там небезопасно. Ты же возьмешь ее на работу?

– Нет. Не стану я ее нанимать.

Трэз переместил фокус внимания с полуночных автомобилей на многоквартирные дома, расположившиеся близко к шоссе, в этом месте Колдвелл перетекал из города в пригородные районы. В бесчисленном множестве окон он мог видеть, как люди ходят из комнаты в комнату, сидят на диванах, читают в своих кроватях.

В это мгновенье он бы поменялся местами с любым из них, пусть они и принадлежали к хомо сапиенс.

– Не лишай ее возможности устроиться из-за меня. – Трэз потер глаза и попытался сморгнуть пятна в зрении. Гребаная ночная езда всегда так влияла на него. – Это нечестно.

Боже, в голове не укладывалось, что он поцеловал другую женщину. Когда он был рядом с Тэрэзой, когда она прижималась к его телу и смотрела ему в глаза, было так легко убедить себя, что это реинкарнация Селены. Но с расстоянием к нему вернулась способность логически мыслить: это была незнакомка, которая просто выглядела как его умершая шеллан.

Дерьмо. Он прижимался губами к губам чужой женщины.

Трэз перевел взгляд на брата в попытке выбросить из головы мысли о том, что он натворил.

– айЭм, я серьезно. Если у нее достаточно опыта, то дай ей эту работу. Ей нужно выбраться из той дыры… и я не стану преследовать ее. Я туда больше не вернусь.

– Ну а я не хочу, чтобы из-за нее ты перестал ходить в мой ресторан.

Трэз перевел взгляд на дорогу, но от фар встречных автомобилей закружилась голова. Снова потерев глаза, он почувствовал, как скрутило желудок.

– Сделаешь одолжение?

айЭм посмотрел на него.

– Да, что угодно. Что тебе нужно?

– На обочину.

– Что…

– Сейчас, черт возьми.

айЭм крутанул руль и съехал на обочину, и Трэз открыл дверь до того, как машина полностью остановилась… чем спровоцировал стабилизатор подвески и блокировку колес.

Прямо как сказала та женщина.

Трэз высунулся так далеко, как только смог, и его вырвало тем немногим, что оставалось в его желудке, то есть желчью. Хватая ртом воздух, он почувствовал, как подступила вторая волна тошноты, он выругался, осознав, что пятна в зрении начали собираться в определенный узор.

Мигрень. Долбаная, проклятая мигрень.

– Головная боль? – спросил айЭм, когда мимо них проехал полуприцеп.

Это небезопасно, подумал Трэз, когда холод забрался в салон «БМВ». Им нужно было повернуть на съезде…

Трэз ответил на вопрос брата очередным приступом рвоты, а потом просто рухнул на сиденье. Без особой причины он опустил взгляд на белые слаксы, отмечая потертости в тех местах, на которые он падал, лишившись сознания.

Вот поэтому не стоит носить белое.

– Чем я могу помочь? – спросил айЭм.

– Ничем. – Он закрыл дверь. – Просто поехали. Я попытаюсь взять себя в руки… выключишь обогрев?

Трэз смутно помнил дорогу до особняка, по дороге изучая изменения в ауре, небольшие искорки в центре его зрения распускали ветви, уходя за периферию. Следующее, что он осознал, – как брат помогает ему вылезти из автомобиля и ведет, словно инвалида, к парадной двери. Когда они зашли в фойе, цветастых колонн, золотой лепнины и долбаных хрустальных светильников было достаточно, чтобы его затошнило снова.

– Кажется, меня сейчас…

Фритц, доджен-дворецкий, вручил ему гигиенический пакет как раз вовремя.

Гигиенический пакет, Карл! Больничный, ярко-зеленый гигиенический пакет.

Согнувшись в талии и накрыв пакетом рот, Трэз думал о трех вещах:

1) кто, черт возьми, станет ходить по дому с гигиеническим пакетом?

2) что еще, черт побери, дворецкий носил в своем фраке?

3) почему пакет был противно-зеленого цвета?

Если производить что-то для тех, кому предстоит рвота, то зачем выбирать именно цвет горохового супа?

Радостно-желтый – неплохой вариант. Девственно-белый тоже сойдет.

Хотя, учитывая, в каком состоянии пребывали его штаны…

Когда Трэз наконец выпрямился, предательский молоточек на одной стороне его головы начал долбить, и его мысли пустились вскачь по странной извилистой дороге, которая всегда приходила вместе с мигренью.

– Поможешь подняться наверх? – спросил он, не обращаясь к кому-то конкретному.

Неудивительно, что именно айЭм повел его в его в новую спальню, в которую Трэз переехал, когда Рейдж, Мэри и Битти заняли комнаты на третьем этаже.

Через всю комнату. На кровать. Пластом на спину.

Как обычно, горизонтальное положение подарило ему легкую передышку, этот краткий миг, когда желудок успокаивался, а голова могла взять передышку… но потом мигрень возвращалась, усилившись в стократ.

По крайней мере, айЭм знал, что нужно делать. Один за другим он стащил с Трэза лоферы, предусмотрительно оставив носки – потому что кровообращение в конечностях замедлялось, и во время головных болей Трэза всегда морозило. Потом он расстегнул ремень, стянул слаксы и замотал его в одеяло. Пиджак и рубашка остались на нем. Чтобы снять их, потребуется слишком много телодвижений, которые с легкостью спровоцируют рвоту.