– Неприятно? Что ты имеешь в виду? – всё тело Нихила напряглось. Обучатель никогда не должен вызывать дискомфорт. Ганглианцы навредили его Маккензи?

– Он был жесткий и холодный, и, казалось, слишком плотно сжимал мои виски, – она не заметила, что потянулась вверх, прикасаясь к этим местам. – Мне не понравилось это ощущение.

Нихил слегка повернулся, уложив её на спину, и заключил между массивными руками, окружая её своей защитой.

– Обещаю, Маккензи, в этот раз всё будет по-другому. Ты будешь в безопасности. Я буду с тобой всё время. Луол убедится, что обучатель настроен должным образом, что не вызовет у тебя никакого дискомфорта.

– И я стану лучше понимать некоторые вещи, например, как открыть дверь?

– Да, малыш.

– А про твои бусины? – она потянулась вверх, касаясь заплетённых прядей, упавших на плечо.

– Да, это поможет тебе понять, но я и так расскажу всё, что ты захочешь узнать о моих суджа-бусинах.

– Суджа-бусины... Зачем ты их носишь?

– Все кализианцы их носят, – он повернулся на бок, упершись локтем, и потянулся за спину, перекидывая все свои косички вперёд, чтобы девушка могла их видеть. – Это мои Кровные бусины, их я получил во время своей церемонии наречения имени, вскоре после моего представления.

– Представления?

– Когда я сделал свой первый вдох.

– Ты имеешь в виду, когда ты родился? Ладно, я поняла.

– Эта бусина, – Нихил коснулся янтарно-красного шарика в глубине косы, – представляет мою мать и её род, который продолжается во мне. А эта, – коснулся он янтарно-зеленого шарика над ним, – обозначает моего манно и его род.

– Манно... твой отец?

Нихил на мгновение задумался.

– Если отец означает мужчину, от чьего рода ты происходишь, то да.

– А что представляет эта бусина? – спросила она, касаясь большой темной янтарной бусины, в которой смешались более светлые янтарные оттенки.

– Меня. Если я буду благословлён потомством, я смогу взять часть этой бусины и перенести на него или её, подтверждая, что это – мой отпрыск.

– И они смогут унести эту часть тебя с собой. Навсегда.

– Да.

Мак задумалась об этом на мгновение и поняла, что хотела бы иметь нечто подобное от своего отца.

– А остальные бусины?

Нихил продолжил рассказ о своих бусинах: о том, как он зарабатывал их; о том, как за некоторые достижения он получил ещё больше бусин. Большинство его бусин были нанизаны на его косы и почти доходили до его клипса. Нихил отказался вдаваться в подробности о том, как он их заслужил, и только сказал, что это были его боевые бусины. Дедушка Мак был точно таким же в отношении своих медалей. Он рассказывал ей о том, в каком сражения их получил, а также называл имена всех погибших отважных людей, но сверх этого не рассказывал ничего.

– Как насчет этой? – Мак коснулась единственной косы, что не была перекинута через плечо. Мужчина поднял свою огромную руку, что лежала на кровати, и взял единственный шарик. Белый шарик, с зеленым вихрем внутри.

– Это моя бусина Эша, – сказал он ей приглушённым тоном.

– Бусина Эша...

– Да, это – единственная бусина, что я могу предложить женщине, с которой хочу завести потомство. Если она примет её, она станет моей Эша, моей Госпожой.

– Но... тогда, почему все обращаются ко мне как к Эша? Почему ты назвал меня своей Эша? Откуда это, – она подняла локон с бусиной – сосново-зелёным шариком с белыми искрами, кружащимися в нём, – в моих волосах?

Маккензи нахмурилась, когда, вместо ответа, Нихил неловко промолчал.

– Нихил?

– Это – бусина моей истинной пары.

– Истинной пары?

– Да.

– Зачем ты надел её мне?

– Я не надевал.

– Что значит, ты не надевал?

– Я не могу отдать женщине бусину своей истинной пары.

– Что?

– Только бусина принимает решение.

– Бусина... Она живая? – Мак слегка дернулась.

– Не в этом смысле, – быстро успокоил её Нихил. – Это трудно объяснить. Суджа-бусины являются отражением того, кто носит их. Они поглощают его энергию и реагируют соответствующим образом.

– Что ты имеешь в виду?

Нихил выбрал несколько из своих косичек и показал их ей.

– Видишь, там шарик на конце каждой из них?

– Да.

– Это мои Изначальные бусины. Они всегда остаются в нижней части всех моих косичек.

Мак осторожно прикоснулась к тёмным бусинам, и хотя они были тёплые, они, казалось, не реагировали на её прикосновения, как бусина в её волосах.

– Хорошо.

– Бусины над ними – бусины достижений. Они отражают мои достижения и периоды моей жизни. Высота бусин на косичках свидетельствует о ценности этих достижений и периодов.

Мак протянула руку, поднимая его косы. Бусины в центре косы касались изначальных бусин, поскольку там их было больше, и они поднимались выше, чем на любой другой косичке.

– Эти косички тоньше, – погладила она косички в центре.

– Я был во многих боях, – тихо сказал он. – Если считается, что я выполнил... хорошо, тогда я могу получить больше бусин, когда это происходит, новые бусины помещаются на одну из моих существующих косичек. Потом Изначальные бусины делятся и формируется новая косичка, с новыми бусинами, переходящими на эту косу.

– Это... это удивительно.

– На Земле не так?

– Нет. Даже близко не так.

– Тогда как вы можете знать, имеете ли вы дело с кем-то достойным?

– Ты должен доверять тому, что видишь, и своим инстинктам.

– То, что ты видишь можно подстроить.

– Да, можно, – в прошлом Мак были два парня. Дерек выглядел хорошим парнем, но оказался полным кретином.

– Ты в порядке? – спросил Нихил.

– Да. Так что, это нельзя подстроить, как ты говоришь, или удалить?

– Можно, но только на короткий период. Не более суток.

– Что ты имеешь в виду?

– Если я хочу тщательно очистить волосы, я расстегиваю мой суджа-клипс, и тогда могу снять бусины. После того, как закончу, я верну их.

– А как ты сможешь вспомнить, где все они были расположены?

– Я не запоминаю, это делают они. Пока я мою волосы, бусины объединяются. Я разделяю волосы на множество косичек, затем помещаю в конце каждой Изначальную бусину. Они присоединяются, затем я возвращаю клипс и другие бусины. В течение дня они будут делиться, а затем примут своё истинное положение.

– Это... это удивительно. Ты часто делаешь это?

– Нет. Простого очищения обычно достаточно, так как бусины можно слегка подвинуть. Я снимаю их полностью только после тяжелого боя или перед важным событием, на котором должен присутствовать.

Мак тихо лежала несколько минут, позволяя всему, что он сказал, уложиться в голове, её пальцы легко перебирали его бусины. Некоторые из них были тёплыми; некоторые бусины, казалось, сияли, а другие – искрились. Но было несколько, в основном тех, что были расположены на тонких косах, которые были холодными и заставляли её думать о насилии и смерти. Нихил поднял свою руку и осторожно убрал её пальцы.

– Ты не должна касаться их, – сказал он ей тихо.

– Почему они ощущаются не так, как другие?

– Как я и говорил, это – мои Бусины битвы, некоторые... отражают моменты боя.

– И ты должен нести это в себе?

– Каждый воин должен, носит ли он Бусины битвы или нет.

– Я полагаю, это должно быть правдой, но мне очень не хочется думать о тебе, несущем весь этот груз в одиночку.

Нихил прислонился лбом к её лбу, чувствуя, что его грудь защемило в ответ на её слова. Маккензи видела больше, чем просто славу в Бусинах битвы; она видела, что ему пришлось сделать, чтобы заслужить их, что это бремя он будет нести до конца своей жизни. Но Нихил не хотел, чтобы девушка волновалась.

– Я сильный, – успокоил он ее, подняв голову.

– Я вижу, – она нежно погладила его руку, – но иной груз слишком тяжёл, даже для самых сильных, чтобы нести его в одиночку.

– Поэтому, если Богиня находит воина достойным, ему предстоит найти свою Эша.