Картонный муж красивый, без изъяна,

В руках очаровательной жены,

Она, как негритянская Даяна,

Он холоден, как отклики страны.

И космонавты снова на орбите:

Орбите славы, почестей молвы.

Да, женихов из космоса берите,

Не тронули, а в роли, вдруг, вдовы.

Пусть живы – будут, будет встреча чудом.

Картонный муж, ей ведом, а живой?

На век ли эта свадьба, словно с другом?

Пока она обвенчана с молвой.

Физики живут весьма не прочно,

Головы забиты их с лихвой,

В институтах учат, как нарочно,

То, что не ухватишь головой.

Учат языки, да еще пару,

Мозг студента, словно на века,

Им еще работать до угару,

И до пенсий жизнь их не легка.

Тянут, тянут лямочку всезнайки,

А она не в силах им помочь,

Нервы свои вывернут с изнанки,

И уходят с этой жизни прочь.

Убегают в лес или на дачу,

Убегают в детство, где теплей,

Упускают бывшую удачу,

Их не в силах выдержать дисплей.

Физики, довольно специфичны,

Гонор в них сменяет пустота,

Их проблемы с нервами типичны,

Старость у них с первого листа.

Чувствую, иду по западне,

В мареве небес без откровений;

Опускаюсь, мысленно на дне,

В мистике пера и вдохновенья.

Глазом ухватила красоту:

Тихая вода течет устало,

Ехала машина по мосту,

В воздухе прохладность зависала.

Не скажу, что каждый из мужчин,

Те, что по дороге повстречались,

Все имели много величин,

Ощущенье: шла как вдоль причала.

Не свернуть и мне не повернуть,

Чувствую от них настороженность…

Так же было, как бы здесь ввернуть,

В день Олимпиады – напряженность.

Шла с Олимпиады по Москве,

По пустым проспектам – тихий улей.

В это время умер весь в тоске,

Бард и чародей российских улиц.

Как сложен симфонический оркестр!

Какой простор для музыкальных прерий!

Не выучишь все ноты за семестр,

И не получишь всех великих премий.

Но можно долго радовать людей,

Ввергая в мир звучащих новостей.

Покрыты губы перламутром,

На веках тройственный каскад,

А лоб блестит от пудры мудро,

В губах сверкает виноград.

А ногти, в блеске светлых сказок,

Сжимают веточку мечты,

И замирает пир негласно,

Глотая капельки воды.

Потусторонние предметы

Летают где-то в вышине,

Они в безоблачность одеты,

И приодеты все в кашне.

На подбородке разрезвился,

Какой-то западный фокстрот,

Слегка весь соусом облился,

Гусенок, видя некий грот.

И зажевали что-то люди,

Сверкают лезвия ножей,

И нежно сглатывают слюни,

Слова касаются ушей.

Подносит рюмочку мартини,

Довольно крупная рука,

А взгляд уже от жажды стынет,

Где перламутра губ легка.

Откроем эру неба, солнца

И просто трепета души,

Уйдем из бочки, из засолки,

Откроем крышку, словно щит.

Мы помидоры, если в банке.

Мы огурцы. Хорош засол?

Танкисты мы, коль едем в танке,

Душа закрыта, так посол.

В капусте стонут бриллианты,

Они опасны, как всегда.

В коробке сок? В нем спят атланты.

Проспят там год или года.

Вот джем вкуснее сладкой ночи,

Легко ложиться на кусок,

Как и девица без сорочки,

Легла куда? Он что брусок?

Морской капусте путь к диете,

Всегда открыт или закрыт.

А волк морской летит по свету,

Ветрам и солнцу он открыт.

Морковь, напротив, с подземелья,

Всегда, везде, во всем она,

Во все закуски лезет смело,

И где видна, и где одна.

******2003********2003**********2003***********2003*********2003июль*****

Молния судьбы меня прошила,

Что-то изменилось вдруг во мне,

Молнию не спрячешь, как и шило,

Перестала жить я как, во сне.

Молния прошла перед глазами,

Грома оглушительный раскат.

В небе развивалось молний знамя,

Словно поднебесный, яркий скат.

Нормальная южная ночь,

Легла в среднерусской равнине,

А градусник – тридцать, ноль, ноль…

Колышет лесная низина.

И утром усталости нет,

Есть чувство – тебя разварили,

Оставлю я пеший свой след,

У леса, где клеща морили.

Ищу я прохладу в лесу,

А там испаренья земные,

Я бренное тело несу,

И ладно, что ноги не ныли.

Автобус я свой обошла,

Прошла там, где мало, кто ходит,

Достигла положенных благ,

И где проработаю годик.

А может быть больше, Бог даст,

А может… к чему все сомненья.

Работа – конструкторский дар,

Для мозга нашла примененье.

В моем дворе все сломано,

Живут одни собаки,

У них здесь видно логово.

Сидят на стульях бабки.

Деревья в корень спилены,

Остались пни да кочки,

В песочке счастье полное,

Детишки и совочки.

Еще сказали будто бы

И дом наш весь снесут,

Но это в близком будущем,

Но эту весть несут.

Все будто кем-то куплено,

Построят здесь объект,

А мы жильцы все куцые,

Мы это, не субъект.

Ведь мы не знаменитости,

В ТВ нас не берут.

Стихи поэта нитками,

Коль их в печать не шьют.