- Что скажешь? - спросил Док. А что я мог сказать? Только одно:

- Ексель-моксель!

Потом вернул Доку бинокль и спросил:

- Мы не погорячились, когда подписались на это дело? У меня такое ощущение, что было бы благоразумней посидеть с полгодика в гарнизонной тюрьме.

- Может быть, - согласился Док. - Но противней. Кормят там очень однообразно.

- А ты-то откуда знаешь?

- Догадываюсь.

Наши беспредметные рассуждения прервал гул авиационного двигателя. Он был далекий, слабый, но и при этом звучал так, будто там был не один движок, а не меньше десятка.

Небесный орган.

Мы приникли к биноклям. Сначала я увидел серебристую точку в лучах поднявшегося над далекими горами солнца. Она снижалась, росла. Она продолжала расти даже тогда, когда превысила все мыслимые для самолета размеры.

Шесть турбин прочертили в небе дымную глиссаду, из-под брюха вывалилось чудовищное шасси, опустились закрылки. Огромный самолет, словно бы раскорячившись, как пес, которого тянут на поводке, а он упирается всеми четырьмя лапами, сбросил скорость и коснулся поля в самом начале посадочной полосы. Он бежал по бетонке и продолжал увеличиваться, пока не застыл в финишной точке.

Вот его-то и не хватало этому аэродрому.

Картина обрела завершенность.

Это был Ант-125. "Мрия".

Самый большой самолет в мире.

На его хвостовом оперении был изображен российский флаг, а вдоль фюзеляжа тянулась надпись "Аэротранс".

Глава V

В салоне Як-40, взлетевшего с Чкаловского военного аэродрома, полковник Голубков был единственным пассажиром. Воспользовавшись этим, он откинул подлокотники между креслами, сунул под голову свернутый плащ и пристроился подремать, не беспокоясь о том, что его ноги торчат в проходе.

Но сон не шел. То ли перебил дремоту в машине, то ли все еще не схлынуло напряжение минувшей ночи. А верней, пожалуй, - напряжение, которое не отпускало его с самого начала этого дела.

В мерный гул самолетных турбин вплеталась музыка из скрытых за обшивкой салона динамиков. Экипаж Як-40, три молодых офицера, скрашивали попсой пустое время полета.

Инструкцией это наверняка запрещалось, при начальстве летуны вряд ли рискнули бы запустить пленку. Но полковник Голубков не был похож на начальство. Он и на полковника не был похож. Не успевший побриться, в мятом костюме, в несвежей рубашке с неумело повязанным галстуком. Бухгалтер или ревизор, которого ради экономии командировочных пристроили на попутный борт. В кармане у него лежала темно-красная книжица с двуглавым российским орлом на обложке, удостоверяющая, что изображенный на фотографии Голубков К. Д. является старшим инспектором Главного контрольного управления Президента Российской Федерации. Но летчики об этом не знали. От широты душевной они пустили музыку и в салон. Пусть человек слушает, все не так скучно будет лететь.

Что свидетельствовало о все еще сохранившемся уважении молодежи к людям старшего поколения.

Полковнику Голубкову не было скучно. Он вообще не знал, что такое скука. У него всегда было чем заняться и о чем подумать. А сейчас особенно. Опыт подсказывал ему, что за тридцать лет службы в контрразведке с таким делом он не сталкивался ни разу.

"Ой, мама, шика дам, шика дам..."

Информации было собрано очень много. Но она не давала ответа на главный вопрос: каким образом наши истребители оказываются у талибов? Откуда они вообще берутся, если количество боевых самолетов, произведенных всеми авиазаводами страны, поступивших в ВВС и проданных по гласным и негласным контрактам, совпадает до единицы? Может быть, агентура ЦРУ все же ошиблась и к талибам поступают устаревшие "миги" и "су"?

По требованию УПСМ была активизирована агентурная сеть ГРУ и СВР в Афганистане. Полученные фотоснимки и видеозаписи подтвердили данные ЦРУ. Речь шла именно о последних моделях российской военной техники: фронтовые истребители МиГ-29М, МиГ-29С, МиГ-29СМ, истребители-перехватчики МиГ-31М, Су-27, многоцелевые истребители Су-35, Су-37, Су-39, новейший вертолет-штурмовик Ми-8 АМТШ.

Нашла подтверждение и другая информация: после катастрофы "Антея" в горах Алатау поступления новых машин практически прекратились.

Круг расследования сузился, в центре его оказались фирма "Феникс", компания "Аэротранс" и базовый аэродром в Забайкалье, в двадцати километрах от старинного сибирского села Потапово, где поступавшие с заводов Иркутска, Читы, Улан-Удэ и Комсомольска-на-Амуре модули истребителей грузились на крупнотоннажные самолеты "Аэротранса", тут же проходили таможенное оформление и отправлялись в Индию, Китай и Вьетнам.

И здесь перед УПСМ выросла невидимая, но непреодолимая стена.

Вся отчетная документация "Феникса" была в полном порядке. В идеальном. Комиссия Главного контрольного управления Президента РФ, в состав которой были негласно включены оперативники полковника Голубкова, побывала и на базовом аэродроме в Потапове. Перерасход авиационного керосина в сорок шесть тонн - вот все, что удалось обнаружить. Полный порядок был и в гарнизоне, охранявшем и обслуживавшем аэродром. Солдат хорошо кормили, жалованье офицерам не задерживалось, фирма даже доплачивала им из своих фондов. Не было зафиксировано ни одной пьянки, ни одного случая неуставных отношений.

Ни малейшей зацепки. Монолит. С какой стороны ни подступись - все гладко. Ни щелочки, чтобы проникнуть внутрь. А попытки силового воздействия на защитную оболочку и вовсе оказывались безрезультатными. Отбрасывало. Как кувалду от кварцевой глыбы при неправильно выбранном месте удара.

Когда-то давно, еще в бытность полковника Голубкова курсантом, их училище подняли по тревоге и бросили в оцепление на металлургический комбинат. В кузове одного из карьерных "КрАЗов" была обнаружена старая авиабомба. Как она попала на уральский карьер, никто так и не понял. Когда саперы уложили смертоносную находку на песчаную подушку и вывезли за город, курсантам приказали помочь бригаде на шихтовом дворе. Самосвалы вываливали на рельсовую решетку глыбы кварцита. Мелочь сама проваливалась, а крупные камни нужно было сначала разбить. С тех пор и запомнил Голубков ощущение упругой силы, с какой кварцевый монолит отбрасывает двухпудовую кувалду. Так, что она норовит вырваться из рук или утащить неловкого молотобойца за собой. В бригаде шихтовщиков работали здоровенные бабы. Или казались здоровенными из-за ватников и ватных штанов. Помочь им курсанты не помогли, но потешили вдосталь. Кончилось тем, что одна из шихтовщиц забрала у курсанта Голубкова кувалду, не слишком-то и сильно тюкнула в глыбу, и та раскололась и провалилась в челюсти щековой дробилки.

"Знать надо, паренек, куда бить!"

А вот этого сейчас никто и не знал. Где та точка, попадание в которую разрушит на мелкие части защиту, очень даже неслучайно возведенную вокруг этого дела? Полковник Голубков не сомневался, что такая точка есть, что отыскать ее - лишь вопрос времени.

Но времени-то как раз и не было. Катастрофа могла разразиться в любой момент. Вашингтонская резидентура СВР сообщила, что пресс-служба госдепартамента США предупредила ведущие телеканалы о необходимости держать наготове съемочные группы для вылета к месту сенсационных событий. Резидент высказывал предположение, что речь может идти о нанесении бомбовых ударов по секретным объектам Ирака. Но генерал-лейтенант Нифонтов и полковник Голубков понимали, что речь идет о другом. Съемочные группы вылетят не в Ирак. Они вылетят к месту передачи талибам российских истребителей.

И это будет действительно мировая сенсация. С сокрушительными последствиями для России, балансирующей над экономической бездной.

"Зайка моя, я твой зайчик..."

Не спалось. Голубков поворочался на коротком своем ложе, пытаясь умоститься поудобнее. Не вышло. Он сел, выпрямил спинку кресла и стал смотреть в иллюминатор на бесконечную пелену облаков с редкими промоинами, в которых открывалась земля. Ярко-зеленые квадраты озимых, леса, затейливые извивы равнинных речек. С трехкилометровой высоты земля казалась ухоженной, уютной.