Меня зовут Максим Сергеевич Берг. Не это имя было дано мне с рождения, но теперь в моем паспорте написано именно так.

Впрочем, ни меня, ни того, чье место я занял, уже никто и никогда не назовет этим именем. В своей нынешней жизни я больше известен под прозвищем Авгур. Смешное прозвище. Тем более смешное, что никакими предсказаниями я сроду не занимался. Не занимаюсь и ныне. Но случайное прозвище приклеилось, приросло, я сроднился с ним. И уже не отзываюсь ни на Макса, ни на любое из других имен, позывных и кличек, которыми обзаводился всю свою жизнь. Вернее, даже две жизни.

Так уж получилось, что за свои тридцать лет я прожил шестьдесят — как говорится — за себя и за того парня. На самом деле — кто из этих двоих я, а кто — «тот парень», мне предстоит разбираться еще очень долго. Если, конечно, захочу. Сейчас я уверен, что мне до этого совсем нет никакого дела, но кто знает (может быть — легендарный Монолит?), что ждет меня впереди?

Я всегда полагал, что удача — это достижение поставленных целей. Не глупое случайное везение, а построение некоего пути, который при любых внешних обстоятельствах приводит тебя к намеченному результату. Не каждому выпадает шанс найти или создать такой путь, но тех, кто все-таки нашел и смог воспользоваться им, можно считать по-настоящему удачливыми, поймавшими свою синюю птицу, разглядевшими лицо переменчивой Фортуны и прочая, прочая, прочая.

Только как быть, когда в конце пути вдруг понимаешь, что дорога не твоя, что встал ты на чужую тропу не по своей воле, прошел её до конца, получил все, чего хотел и даже гораздо больше, но это были не твои желания? Когда знаешь, что синяя птица, которую ты держишь в руках, поет не тебе, а Фортуна, вынужденно улыбаясь, не узнает тебя? Вправе ли человеку принимать то, что ему не принадлежит?

Или, коль уж назвался груздем — полезай в кузов? Стал Максом Бергом, стало быть, имеешь право и на его наследство?

Черт! Мы даже не были с ним знакомы, но никто не знает его лучше меня.

Когда я надолго задумываюсь о нем — о нас? — начинает болеть голова, поэтому я не буду мучить никого долгими размышлениями, а просто расскажу нашу с Максом историю, которая началась

— Вот так-то, дружок. — Корень сидел на подлокотнике кресла и носком лакированного ботинка растирал на полу лужицу крови. Моей крови. — Долги надо отдавать. Особенно мне. Ты деньги брал? Брал?! Не слышу ответа?!

— Брал — согласился я, облизывая разбитые губы. Последние два часа телохранители Корня приложили немалые усилия к тому, чтоб с любыми его словами я соглашался сразу.

— Брал, — удовлетворившись моим ответом, Корень встал и прошелся вдоль подоконника. — Обещал отдать. Вовремя. Не получилось…. Ну что ж делать, всякое бывает… Пришел бы к дяде Корню, повинился. Я ж не зверь какой — подкинул бы работенку тебе. Непыльную. Лет за двенадцать, глядишь, и отдал бы все. С моим профитом. Не рассматривал такой вариант? — он наклонился надо мной, приставил ладошку к своему уху и рявкнул, брызгая мне в лицо слюной, — Не слышу!

— Нет, — в голове моей, изрядно подрихтованной его костоломами что-то гудело и звенело, мешая сосредоточиться.

— Не рассматривал… — Корень отвернулся, взял у одного из своих мордоворотов носовой платок и вытер влажную ладонь.

Потел он здорово. Хотя при его весе и духоте в подвале это вовсе не мудрено.

— Не рассматривал, — задумчиво повторил он. — Зря не рассматривал. Наверное, боялся очень и думал, что злой дядька Корнеев сразу с тебя шкуру снимать примется? Молчишь? Ну и не говори, по глазкам твоим заплывшим видно. Ты и сейчас боишься. Только видишь, какое дело — с должников сейчас не принято шкуры снимать. На что мне твоя шкура? За те деньги, что ты профукал, твою шкуру никто не возьмет. Ты ж не горностай какой… Ха.

Он поднял с обломков стола пластиковый конверт с копией моего кредитного договора, который принес собой, обмахнулся им как веером и бросил в корзину.

— Думаю, Макс, мы с тобой обойдемся без судов, ага? По-свойски. Ведь не чужие люди друг другу?

Я промолчал, не спеша бросаться на шею «свойскому» человеку.

— В общем, — Корень подошел к окну и посмотрел куда-то вверх, где виднелись колеса припаркованного рядом со зданием джипа, — отрабатывать долг тебе все равно придется. Только теперь не обессудь, непыльной работы у меня для тебя, Максик, нет. Осталась только пыльная, трудная и немного вредная для организма. Ну, ты согласен? — Он уставился на меня своими черными выпуклыми глазами.

— Разве есть другие варианты? — мне было больно и продолжения утренней экзекуции совсем не хотелось.

— Вариантов, собственно, два, — Корень улыбнулся и поморщился одновременно. — Первый вариант — сейчас ты выписываешь генеральную доверенность на управление всеми твоими активами, у тебя ж квартира, два гаража, офисное помещение метров на триста, грузовик какой-то есть…, все заложено, но это не беда. Надеваешь бетонные ботинки на ноги и плывешь инспектировать царство Нептуна. Мне этот вариант не нравится, честно сказать — гавно вариант, сколько там твоих активов? Крохи. Но у меня тоже выбор невелик… — он замолчал, давая мне возможность обдумать его слова и проникнуться мрачной перспективой.

— А второй?

— А второй будет такой: ты выписываешь генеральную доверенность на управление всеми твоими активами… — Корень снова улыбнулся, — Надо же, как похоже на первый! Не пугайся, конец будет другой. И отправляешься в экзотик-тур по местам боевой славы украинских и белорусских партизан.

— Это как? — смысл его фантазий пока что оставался для меня тайной. — И зачем?

— Это, друг мой юный, не отдающий долги, в Зону. Чернобыльскую.

— Куда?! — Вроде и не трогал меня никто, а в голове опять зашумело.

— В Чернобыльскую Зону. На охоту. За артефактами…

— Корень, побойся бога! — я нашел в себе силы подняться с пола на колени. — Там же … там же копец! Сразу и без всяких вариантов! Это не выбор!

— Макс, я же говорил тебе, что работа трудная? Так чего ты развыступался? Ты думал, я тебя поставлю в кинотеатре контроль на билетиках отрывать? Зря так думал.

— Петрович, придумай что другое, а? Там ведь …

— Да ладно не ссы, Максимка! И там людишки живут. Плохонькие, но уж какие есть. — Он наклонился ко мне и снисходительно похлопал меня по плечу. — На первых порах помогут.

— Иван Петрович, а может эти людишки артефакты принесут? — с надеждой спросил я.

— Максик, ты совсем работать не хочешь? — он повернулся к своим мордоворотам, — Костик, ты ж обещал, что вопросов глупых я не услышу?

Костик, одним движением переместился ко мне и без замаха ударил меня в левое ухо. Если раньше в голове звенели колокольчики, то сейчас, похоже, они развалились на части. Я снова оказался на полу в луже натекшей из моих ссадин крови.

Как сквозь подушку до меня донесся голос Корня:

-.. принесли бы. Но я же сказал — плохонькие людишки. Башку кому отрезать — могут, а чего-нибудь путное сделать? Не, не выйдет у них, только пропадут зазря. Так что, Максимка, работа для тебя. Ты ж спортсмен, предприниматель… От меня вон почти два года бегал, предприимчивый ты мой. А я ж не глупее кровососа какого-нибудь! Я думаю, жить захочешь — справишься. Соглашайся! Хоть на Зону эту расчудесную посмотришь. Романтика! Опять же за мой счет. Ага? Я тебя не саркофаг над реактором вскрывать пошлю. И не хранилища Сбербанка в Припяти потрошить. Так, прогуляешься по спокойным местам, и через пару дней — обратно. Других-то вариантов у меня для тебя все одно нету. Вернее — есть, но тебе они понравятся еще меньше. Так что, по рукам?

С трудом поднявшись с пола и усевшись на свою отбитую резиновыми дубинками задницу, я помотал головой, прогоняя из неё сотню маленьких Карлссонов. Со всей отчетливостью мне становилось понятно: нужно соглашаться сейчас. До обещанного царства Нептуна я просто не доживу. Зачем-то Корню очень хотелось отправить меня в эту треклятую Зону, что, в общем, совпадало с моими планами. Или сделать так чтоб меня не стало. Ведь структура у него вполне официальная — банк. И стоит мне с моим разбитым лицом добраться до прокурора — и, по меньшей мере, скандал ему будет обеспечен. Ничего смертельного конечно, но неприятно. А терпеть неприятности Корень не любил. Устраивать их кому-нибудь — милое дело, а самому отписываться и оправдываться? Никогда.