Белыч остановился, водя перед собой рукой с зажатым в ней детектором.

Как там Петрович? Пыхтит еще. Тоже оглянулся. В глазах безумие плещется. Наверное, понял уже, что случись что — назад ему живым точно не выбраться.

Проводник прыгнул вперед сразу метра на два и пропал. Откуда-то сзади справа в меня прилетел болт. Белыч уже там. Понятно. Я повторил прыжок и едва не сбил его с ног, но удержались. Однако, сейчас вывалится Петрович, а в нем массы поболее, упереться ногами и стоять. Белыч тоже сообразил, подпер меня сзади. А вот и Петрович — глаза выпучены, галстук в чем-то измазался и болтается поверх сталкерской куртки. Я, наверняка, выгляжу не лучше. Удержали. Разворачиваемся, как говорят моряки — «все вдруг», три десятка шагов по извилистой змейке — ничего сложного. Сзади зашипело, замерли, оглядываемся: Петрович таки неосторожно активировал «жарку», стоит теперь, потеет, в паре метров от него — огненный джин рвется в небо, метров пяти ростом. Я показываю Петровичу пантомиму как щелкаю его на фотокамеру. Не понимает. И правда, жарко становится. Белыч за спиной хлопает в ладоши, привлекая внимание. В горле пересохло. От мокрой одежды валит пар, густой, как дымовая завеса. Минут бы пять здесь постоять — можно полностью просохнуть. Белыч кивает головой, призывая следовать дальше.

Продолжаем движение. Короткий участок, перпендикулярный нашему начальному маршруту, вдоль колючей проволоки со значками «Мины». По проволоке скачут электрические искры.

Белыч поднимает с земли металлическую трубу, бросает ее одним концом на колючку. Разряд! Быстро перелезаем на другую сторону ограждения, под трубой что-то ухает и она отлетает почти на то место, где лежала до нашего появления.

Гул стоит как в транспортном самолете. Белыч знаками показывает, что еще три десятка шагов и вниз. Хорошо. Только идти приходится боком, выставляя ступни на одну линию, точно древние египтяне во главе с фараоном, вдоль протоптанной сталкерами дорожки. Спиной чувствуется мягкое сопротивление, что-то толкает. Вижу, как Белычу, идущему впереди, все труднее совладать с этим давлением. Он ложится и боком ползет вперед. Повторяю фокус. Становится виден Петрович. Все нормально, море адреналина не в счет.

Белыч проваливается вниз, я чуть приподнимаюсь на локтях и вижу трещину в бетонной трубе — неширокую, окрашенную в рыжий цвет проржавевшей арматурой, с загнутыми вовнутрь краями. Нам туда. Падаю вслед за проводником. Невысоко, метра полтора. Здесь тихо, слышно как что-то капает. Очень светло, но источника освещения не видать. Секунд через десять в трещину грузно сверзился Петрович. Хорошо, что чуть отошли — могло быть больно.

— Живы? — Белыч, вытирая со лба выступившие бисеринки пота, улыбался. — Привал пять минут.

Петрович закашлялся.

— Скажи мне, сталкер, что должно быть в голове у человека, который шел по этому пути первым? — Петрович расчесал ссадину, из-под ногтей на руке показались маленькие капельки крови.

— Да как обычно — бабы, деньги, водка, — отозвался Белыч. — Кто теперь скажет? Когда за тобой скачет штурмовая группа «Монолита» — еще и не в такую задницу залезешь. Я этого человека не знал. Слышал несколько раз историю про проход. Мне его Васёк Столяр показал.

— Ага, понятно. Макс, ты как? — Корень сверкнул налитыми кровью склерами, похожий на киношного вампира.

Я как раз заканчивал проверять свои конечности.

— Пока нормально.

— В Антарктиде попроще?

— Там свои особенности. Но — да, попроще. — Звиздеть — не через аномальное поле ползти.

Белыч встал. В трубе пришлось сильно согнуться — высота не позволяла выпрямиться.

— Здесь, в коллекторе, главная опасность — лужи кислоты и осыпающиеся стены. Постарайтесь шагать по сухому, на стены не опирайтесь. Да, там еще в паре мест речка кислотная течет по потолку и стенам — под гравитационной аномалией, не вляпайтесь головами или руками. Пошли?

Мы снова выстроились. Пока стояли под трещиной — света хватало, но уже через пару шагов вокруг воцарилась непроглядная темень. Включили фонари.

Под ногами что-то зажурчало — в ярком свете белых светодиодов показалась тонкая струйка прозрачной маслянистой жидкости, начинавшейся где-то в глубине трубы и убегавшей в отверстие под ногами. От нее поднимался легкий пар, оседающий на прохладных стенках трубы.

Белыч передо мной стал совершать странные прыжки — в моем дворе так прыгали десятилетние девчонки, играющие в классики. Прыжок, короткая остановка, снова прыжок, неуверенное балансирование на одной ноге, еще прыжок, и теперь обе ноги широко расставлены в стороны. Я посветил немного вперед и понял, что иначе здесь передвигаться невозможно — ручеек разливался вширь, обходя небольшие островки неподдающейся никакой кислоте субстанции, где-то сужался и делался глубже. Я поскакал за проводником и мне стало отчаянно смешно, когда, в очередной раз ловя баланс, я на секунду задумался, и представил себе как мы могли смотреться на видео: три взрослых мужика в странной одежке, груженые тяжелыми рюкзаками, один с вязанкой хвороста, скачут под землей в кромешной темноте при свете дрожащих лучей ручных фонариков, согнувшись, как четвертая буква кириллицы. Не рассмеялся, потому что не успел: сзади зашипел Петрович. Остановились.

В свете фонаря я увидел, как он своим галстуком смахивает в сторону тягучие капли, попавшие на его туфли. Широкий, чуть блестящий конец галстука прямо на глазах разваливался на сухие, ломкие нитки серо-белого цвета.

— Скоро наверх выберемся, посмотрим, что с обувью, — сказал Белыч, — пошли.

Он секунду раздумывал — куда наступить и шагнул на стену! Следующий шаг перевел его в горизонтальное положение, и я подумал, что надышавшись на поле всякой гадости, я начинаю галлюцинировать. Белыч обернулся и поманил меня за собой. Через пару секунд и я повис на стене лицом вниз, явственно ощущая борьбу между земным притяжением и дурной силой аномалии, бесившейся совсем рядом — под ногами за прочной бетонной стенкой. Хорошо, что труба была круглой: хоть визуально немного скрадывался эффект нашего необычного состояния. Сзади охнул и выматерился Петрович. Проводник, дождавшись, пока мы привыкнем к такому положению, не спеша пошел вперед, замирая на секунду на каждом шаге. Ноги в этом месте совсем не хотели отрываться от бетонной поверхности — как будто на каждой висело килограммов по пятьдесят. Моё мучение продолжалось минуту, потом Белыч спрыгнул вниз.

Уже встав вертикально, мы преодолели еще метров пятьдесят и за поворотом дорогу нам преградила сверкающая огнями «электра». Белыч полез вверх в очередной разлом, образованный давним взрывом. Здесь наоборот — арматура с висящими на ней кусками бетона торчала наружу.

Выбрались наверх и вытащили Петровича. Пока ползли по коллектору — на поверхности уже наступила ночь. Лучи фонарей обшаривали темноту вокруг. Прямо под ногами из белой тротуарной плитки была выложена стрелка, показывающая верное направление. Белыч двинулся в ту сторону, я за ним.

Метров через пятнадцать он вскинул над головой руку — то ли желая остановить нас, то ли предлагая быть внимательнее. Пошел вбок маленькими шажочками. Мы старались не отставать. Он повернулся боком, словно пытался протиснуться между двух стен, руки подняты на уровень плеч и вытянуты в стороны, пытается сохранять равновесие. Я двинулся за ним и почти сразу почувствовал, как две неясные силы пытаются закрутить меня вокруг оси по правилу буравчика. Я воспротивился что было сил и продолжал следовать за проводником. Сзади скрипел зубами Петрович. Прям танцоры сертаки на пикнике.

До этих пор я почти не ощущал висевшую на шее связку хвороста, теперь же она стала мешаться.

Когда закручивающее воздействие пропало, я успел взглянуть на часы — мы шли по этому полю уже час и тридцать семь минут!

Белыч опять остановился и принялся разбрасывать перед собой гайки. Накидал штук шесть и лишь последняя, разбудившая целую цепь жарок, вдохновила его на следующий шаг. Эта часть дороги представляла собой отлично освещенную тропинку между огненных колонн.