– Прости, – покаянность в голосе и опасливый взгляд на меня, – просто ты всегда такой властный. А это твоя фраза: «Когда я кого–то хочу» вывела меня из себя. Я не вещь и не добыча, чтобы за мной гнаться, стараясь заполучить. Я хочу...

– Я когда–нибудь заставлял тебя почувствовать себя вещью, или, как ты выразился, добычей? – холодно спрашиваю я, нервно передернув плечами. Теперь пришла моя очередь перебивать.

Какое–то время Алик молчит, усиленно рассматривая свои руки:

– Нет.

– Правильно, – соглашаюсь я, – потому что я тебя в этой роли никогда и не рассматривал. И вообще, еще слишком рано задумываться над тем, кто кому и кем приходится. Ни ты, ни я не знаем друг о друге совершенно ничего. Поэтому, – примирительно улыбаюсь, плохо получается, но я стараюсь, – нам следует начать именно с этого. Алик, пойми, то, что я в принципе захотел тебя узнать, для меня уже большой шаг. Я хреново схожусь с людьми. У меня сложный характер. И по натуре я одиночка. Но впервые за долгие годы у меня появилось желание впустить кого–то в свою жизнь...

– Глеб, я...

– Да когда же ты прекратишь меня перебивать! – искренне негодую я, из-за несдержанности парня. – Может быть, дашь мне закончить? – получаю смиренный кивок и продолжаю. – Я не смогу посвящать тебе много своего времени. Я трудоголик, помешанный на своей работе. Я не могу обещать тебе быть добрым и заботливым, потому что груб и эгоистичен. Но если ты будешь терпелив и лоялен, я обязательно это замечу и оценю. Я умею быть благодарным, Алик, запомни это.

Закончив свою речь, вижу, что парень уже не рвется мне что–то говорить и доказывать. Просто сидит и смотрит на меня своими большими, необычайно красивыми глазами.

Говорят, глаза – это зеркало души. Если до появления Алика в моей жизни это выражение для меня ничего не значило, то теперь оно обрело смысл и значение.

– Ничего не хочешь сказать? – с издевкой спрашиваю я, выгнув бровь. – Или тебе больше нравится меня перебивать?

– Об одном тебя прошу, Глеб, не причиняй мне боли, – мольба в голосе заставляет меня дернуться и напрячься. Да что же всё–таки случилось с ним полтора года назад, что служит постоянным напоминание и мне, и ему?

– Алик, позволь уточнить, о какой боли идет речь?

– Обо всех ее видах, – не задумываясь ни секунды, отвечает он.

– Прости, мой хороший, но этого я обещать тебе не могу, – качаю головой и развожу руками.

– Но... – жестом прошу помолчать:

– Все мы люди, а значит, несовершенны. Нам свойственны ошибки, глупость и безрассудство. Я не буду обещать того, чего не в состоянии выполнить. Но если ты, – делаю паузу, привлекая еще большее внимание Алика, продолжаю, – говоря о боли, имеешь в виду физическую, то можешь быть спокоен. Я не мужлан и не садист. Споры и разногласия предпочитаю решать крепким словом, а не мордобоем. Как показывает многолетняя практика, язык – всему голова, – подмигиваю и улыбаюсь, но парень не реагирует, снова о чем–то раздумывая, – ну что еще, Алик? – обреченно вздыхаю я.

– Да ничего такого важного, Глеб! – психует и снова заводится он. – Ты, по–видимому, забыл, что боль бывает еще и психологической. А именно ее я имел ввиду. Но ты предпочел сделать вид, что тебя это вообще не касается и не имеет значения.

Начинаю смеяться, громко и раскатисто, запрокинув голову назад:

– Алик, ты неподражаем, – сквозь смех говорю я, – сколько тебе лет, двадцать пять, двадцать три?

– Двадцать семь, – обиженно отвечает он, нахмурив брови.

– О, как! Молодец, хорошо сохранился, вот только рассуждаешь, как инфантил*. Уж поверь мне, об эмоциональных окрасах боли и ее разновидностях я знаю куда больше, чем ты, – сейчас в моем голосе уже нет ни грамма веселья, одна лишь холодная сталь, – так что нечего из себя корчить народного страдальца. Знаешь, Алик, мне не нужно уже знать, что случилось с тобой в прошлом, тут и так все понятно. Вот только мой тебе совет, не живи прошлым, сделай выводы и иди дальше. А будешь и дальше продолжать так жить, станешь таким же, как и я. Одиночкой.

Всё! Устал я что–то от этого разговора...

– Если тебе больше нечего мне сказать, то давай на этом и закончим.

– Мне нужно домой, – замечаю, что Алик вымотан разговором не меньше меня.

– Я хочу, чтобы ты остался со мной на все выходные, – говорю и не замечаю властных ноток в своем голосе.

– Ты неисправим, Глеб, – усмехается парень, – так и хочется сказать, что хотеть не вредно, но я промолчу. Хорошо, я останусь, но мне все равно нужно домой.

– Зачем? – блин, ну реально не понимаю, у меня же все есть.

– Я тебя сейчас покусаю, – беззлобно грозится Алик, – переодеться, взять рабочий ноут, в понедельник сдача проекта, а он у меня еще не готов, да и в квартире прибраться надо.

– Хм, ладно, – не подумал об этом, бывает. Иду в прихожую, беру ключи от машины, из сумки вынимаю техпаспорт, возвращаюсь к Алику, который ждет меня в гостиной, – держи, к ужину жду дома, закажем что–нибудь из ресторана или ты, может быть, хочешь куда–нибудь сходить? – вижу, как у парня отвисает челюсть от созерцания того «сокровища», которое я ему доверяю. – Алик, перестань, это всего лишь машина.

– Очень дорогая машина, Глеб. Я лучше на своей, тем более, ее еще забрать нужно, – сопротивляется парень, но я же вижу, что ему хочется взять ключи.

– Алик, услышь меня, пожалуйста, это машина, на ней ездят, а не любуются, так что бери уже эти чертовы ключи и проваливай, – не знаю почему, но мне ужасно хочется, чтобы он взял мою машину. Не могу объяснить себе иррациональность этого желания. Просто хочу и всё, – так что насчет ужина?

– Лучше заказать, – зачарованно отзывается Алик, как–то странно на меня поглядывая. С нежностью что ли? Или же с благодарностью? Тогда за что? Хм, не понимаю. Ладно, позже поломаю над этим голову.

– А по поводу своей тачки не переживай. Вечером вызову Диму, это мой водитель, он пригонит.

– Глеб, ну зачем кого–то напрягать. Я и сам могу за ней съездить. Сегодня же суббота, пробок нет, транспорт полупустой.

– Алик, вот скажи мне, тебе еще не надоело со мною пререкаться? – спрашиваю и вплотную подхожу к парню. Двумя пальцами поднимаю его голову за подбородок и заглядываю в глаза. – Разве ты еще не понял, что это бесполезно? – не дожидаясь ответа, целую. Оказывается, я люблю целоваться. С ума сойти!

– Я боюсь твоей тачки, – нехотя признается парень, отрываясь от моих губ.

– Вот еще глупости, – усмехаюсь я, продолжая обнимать сильное тело Алика. Как же он красив и телом, и душой, – всё, давай, дуй уже отсюда, – подгоняю его я, хлопнув для разгона по заднице.

– Ай, больно же, – подыгрывает мне Алик, потирая пятую точку.

– Вечером пожалею, – томным голосом обещаю я, подмигивая парню. И готов поклясться, он краснеет. Так мило, так наивно и по–детски, что снова хочется его поцеловать, но сдерживаю себя, говорю «пока» и иду в свой кабинет. Работа не ждет, нужно еще кучу документов пересмотреть, перечитать пару контрактов и просмотреть бизнес–план по расширению компании.

Глава 9

========= Алик ========

Сжимая в руке ключи от машины, спускаюсь на подземную парковку. Эмоциональное состояние на грани коллапса. Хаос в душе, сумбур в голове и тяжесть на сердце. Ну вот куда я лезу? Что вообще у меня может быть общего с таким человеком, как Глеб?

В наше счастливое будущее и любовь до гроба я не верю, по мне так, он вообще не способен на сильные чувства и привязанность. Готов ли я стать его временным развлечением? С одной стороны, да, с другой - нет. Я хочу Глеба неистово, до дрожи, до темных кругов перед глазами и в то же время не хочу быть игрушкой в его руках, забытой и покинутой спустя несколько месяцев, а именно так оно и будет, потому что я не умею быть терпеливым, не умею мириться с чужим эгоизмом.

Хотя, если вспомнить Олега, то с ним я проявлял чудеса терпимости и понимания, но это другое. Его я любил сильно и беззаветно. С Глебом же всё иначе, да и любви у нас никакой нет.