– Спасибо, как-нибудь в другой раз выслушаю эту историю до конца.

– Не хочешь – как хочешь. – Марк вернулся на свое место и взялся за сандвич. – А насчет желаний Цируса – мы все равно должны сделать перепись картин. Боссу передай, я подумаю и сообщу, как поступлю.

Сюзанна ничего не ответила – никудышный из нее игрок в азартные игры. Слышал бы Пирс этот разговор, наверняка пришел бы точно к такому же выводу.

В тот вечер Сюзанна возвращалась в «Трайэд» буквально полуживая. Костюм покрыт толстым слоем пыли, ноги ноют от усталости, хоть туфли и не на таком уж высоком каблуке, но явно не предназначались для того, чтобы часами перетаскивать вещи. А с юбкой – выбрала самую длинную из своего арсенала – совсем измучилась: откровенные взгляды, которые он бросал на нее, когда она нагибалась, просто выводили из себя.

Теперь уж она наденет джинсы, кроссовки и пуловер – удобно работать. Тем более, что после ее заявления о желании Цируса Марк настроен по отношению к ней и ее экспертизе весьма критически. Но и просто так пренебречь этим желанием, пусть и не зафиксированным на бумаге, а только выраженным ее словами, не сможет. Ведь он не отверг их сразу, сказал – обдумает; надежда, пусть и маленькая, есть.

Но вот и офис; перед входной дверью – наполовину стертые классики. Сюзанна с девчоночьим энтузиазмом поскакала по клеткам, помахав рукой миссис Холкомб, наблюдавшей, как обычно, за происходящим во дворе. Так, ну хватит, надо все же достать ключи… Неожиданно дверь распахнулась и перед ней предстала Кит.

– Ну, как прошел день? – она отступила с порога, пропуская Сюзанну.

– Да как всегда, ничего нового, – откликнулась Сюзанна.

В помещении темно, компьютеры отключены – неудивительно, час поздний; да она и не рассчитывала застать здесь кого-нибудь. Спросила у Кит:

– А ты что сегодня задержалась? Та беспомощно развела руками.

– Да пыталась разобраться вот в этой горе бумаг. Ты только посмотри, во что превратился мой стол! А ведь это все самое обычное, ежедневное – о самом важном вы с Элисон позаботились.

Сюзанна взглянула на свой стол – так же завален бумагами… В голову ей пришла спасительная мысль: а не оставить ли все это до завтра?.. Кит заметила ее муки и утешила:

– Ну, не строй такую гримасу, словно ешь лимон без сахара. Рита просила передать – послания в основном от Пирса.

– О, в таком случае…

Сюзанна заулыбалась, представив, как сообщит ему последние новости: драгоценные картины, возможно, приплывут к нему в руки.

Заинтригованная ее внезапным превращением, Кит немедленно отреагировала:

– Видела бы Элисон эту твою улыбку – она ведь уверяет, что у вас с Марком ничего нет.

– И совершенно права – действительно, ничего нет. Да сама мысль об этом смехотворна, – все, что их объединяет, сводится к работе. А после похорон Цируса у Марка обнаружились новые качества, и они ей вовсе не импонируют; дружеских отношений вполне достаточно.

– Вот это-то меня больше всего и удивляет. Почему бы?.. – не унималась Кит. – Имеет смысл предположить, что дело в нем самом, в этом Марке Херрингтоне. Или ты это отрицаешь?

– Ты ошибаешься… – чересчур поспешно отозвалась Сюзанна.

Кит не оставила без внимания тон и манеру ее ответа.

– Что ты сказала, дорогая?

Но тут раздался телефонный звонок, и Сюзанна с преувеличенной деловитостью взяла трубку и проговорила:

– «Трайэд», отдел связей с общественностью.

– Сюзанна! – обрадовался Пирс. – Наконец-то! Как продвигаются дела?

– Неплохо – сделали две комнаты.

– И только-то?

– Поверь мне, это целый день работы! И еще: особенно не надейся, но, кажется, у меня недурные новости. В общем, разговаривала с Марком насчет картин, и он сказал, что скоро примет решение.

Но Пирс с неожиданной для Сюзанны рациональностью подошел к вопросу:

– Все это, конечно, прекрасно, но я не собираюсь терпеть, если он намерен крутить нами, как ему вздумается.

«Ага, и обеспечишь нас работой по горло», – подумала Сюзанна, а вслух сказала:

– Да нет, вроде не намерен. Мне нравится то, что я делала.

– Что? Да, конечно. Только не говори ему, пожалуйста, сколько все это стоит.

– Ну, я считала, окончательная оценка за тобой.

– Непременно! Ты только сильно не завирайся, но и блистать своими знаниями тоже не надо, а то поставишь меня в неудобное положение.

Вот так пожелание! А как сам отозвался о картине Эванса Джексона… По его разумению, он не завирался?

– И попытайся сыграть на его чувствах, не зацикливайся на картинах! Пошути с ним, что ли, пофлиртуй, примени личное обаяние. Воздействуй на его эго, похвали его вкус. Пусть расслабится, почувствует себя умиротворенным.

– Но нельзя же, чтобы у него сложилось мнение о музее только на основе субъективных предпосылок.

– Об этом не волнуйся, ты только пригласи его на выставку в пятницу. Там соберутся все представители музея – вот для него прекрасный шанс познакомиться с нами поближе.

– Другими словами, его будут обрабатывать всеми доступными способами все кому не лень.

Пирс засмеялся, довольный.

– Зато он увидит «Диаборн» в самом выгодном свете. А там уж ему объяснят, как здорово будет смотреться его коллекция в стенах нашего музея.

– Пирс, насколько мне известно, выставка посвящена вещам абсолютно другого стиля, чем коллекция Марка. Думаешь, он заинтересуется?

– Пожалуй, ты кое в чем права. Так что ему может понравиться?

Сюзанна собралась уже высказать свое мнение, но передумала. А Пирс развивал свои мысли дальше:

– Думаю, Рембрандт тут подойдет. Ты вот что – для начала с ним пообедай, расположи его.

– Я, между прочим…

– О расходах не беспокойся. Постарайся произвести впечатление, понимаешь? Не скупись на выпивку и вообще…

Связь на этом прервалась, а Сюзанна так и не успела высказаться. С этой стороны она совсем не знала Пирса. За все время их знакомства он ни разу не предложил оплатить расходы на угощение из представительских средств музея: по его мнению, тратить деньги на что-то, кроме самого необходимого, – форменное безобразие. Спрашивается, куда катится мир? На что готов пойти Пирс ради достижения своих целей – это ей пока неизвестно.

Во вторник, когда Сюзанна приехала в дом Цируса, Марк встретил ее уже одетый и сразу открыл дверь; рядом с ним прыгал О'Лери.

– А вчера я подумала, дальше кухни его не пускают… – Она пыталась увернуться от мокрого языка.

Марк успокоил пса, и тот покорно уселся у его ног.

– «Дальше кухни»? Да его, пока я не появился, и на порог дома не пускали. Но я ввел другие порядки. Теперь он ни на шаг от меня не отходит – куда я, туда и он.

– Ну, ты осчастливил прислугу…

– А ее тут никто не держит, – пожал плечами Марк. – Привыкли тут бездельничать…

– По-моему, это несколько бессердечно, ты как думаешь?

– Да нет, я так не думаю.

Сюзанна почувствовала, что краснеет, – совсем забыла: он ведь до сих пор считает ее неразумным ребенком…

– Кстати, ты мне напомнила – я еще не расспросил тебя о родителях. Проходи, выпьем кофе, поговорим.

– Спасибо, но мне бы хотелось поскорее приступить к работе.

– Не означает ли это, что о каких-то вещах ты не хочешь со мной говорить?

– Да нет же, нет, конечно…

В своем ответе Сюзанна не была полностью искренна. Начать об этом рассказывать, так и целого дня не хватит; нет у нее особенного желания делиться с ним всем тем, что за это время произошло с ее родителями, с ней самой.

– Понимаешь, кофе я пила. А работу мне нужно закончить как можно быстрее.

Марк смерил ее взглядом с головы до ног и, естественно, обратил внимание на другую одежду; пауза затягивалась.

– Ну, сегодня, смотрю, ты одета как раз для работы, – наконец произнес он. – Но к чему такая спешка? Думаешь, так удастся от меня побыстрее отделаться?